Джоанна Линдсей - Мой единственный
Предмет разговора становился несколько щекотливым, и все же пока оба оставались совершенно спокойными. По крайней мере Джулия ничуть не рассердилась. Поразительно, что они могут обсуждать подобные вещи, не вцепляясь друг другу в горло!
— Когда мне исполнилось шестнадцать, я почувствовал себя взрослым и не мог позволить, чтобы меня колотили палкой. Как-то раз отец попытался меня ударить, но я отобрал у него палку и выбросил. Тогда он нанял громил, чтобы вколотить в меня повиновение. Знаешь, что это такое, когда тебя избивают слуги, ненавидящие аристократию и получающие извращенное удовольствие от приказа преподать тебе урок? После такого воспитания они швыряли меня к ногам отца, а тот коротко говорил: «Может, в следующий раз ты сделаешь, как тебе было велено?»
— Что это за человек, который так обращается со своим сыном? Тот, который этого сына ненавидит?
— Ненавидит? Вздор! Ненависть существует только с моей стороны. Я уверен, что он просто не умеет быть другим.
Эти слова раздосадовали ее.
— Не ищи для него извинений, Ричард, только потому, что он твой отец.
Ричард поднял брови:
— Ты, кажется, не расслышала? Это я его ненавижу!
Похоже, он обиделся. Разговор мог на этом закончиться, если бы Джулия не ошеломила его вопросом:
— Уверен, что он твой настоящий отец?
— Разумеется. Сколько раз я мечтал, чтобы это было не так!
— Откуда тебе знать?
— Не я один подвергался столь жестоким наказаниям. С Чарлзом обращались точно так же. Просто он всегда старался не раздражать отца и ни в чем ему не перечил. А когда отец был в хорошем настроении, он сердечно улыбался и вел с нами долгие беседы. Заметь, любящим отцом он никогда не был. Но и не проявлял никакой злобы. Только гневался, когда мы нарушали установленные им правила или не повиновались сразу. Его тоже так растили, и он считал, что иного воспитания просто быть не может. У скверных родителей получаются скверные дети.
— Чушь! Хочешь сказать, что своих детей тоже будешь воспитывать подобным образом?
— Боже, конечно, нет!
— Вот именно. Поэтому для столь возмутительного поведения твоего отца нет никаких оправданий.
Она знала о том, в какой разгул пустилась его мать тем лондонским сезоном, но вряд ли стоит упоминать об этом. Кажется, Ричарду ничего не известно, а он и без того настрадался. И если с ним и его братом обращались одинаково, возможно, Джеймс не прав и Ричард — законный сын.
— Он воплощение зла, — только и сказала Джулия.
— В этом я с тобой согласен. — Голос у него был почему-то невеселым.
Сев на край кровати, он принялся одеваться.
Так грубо лишенная его тепла, Джулия вдруг остро осознала собственную наготу. Но одежда лежала посреди комнаты. Там, где он ее оставил.
Она попыталась забраться под одеяло, но Ричард швырнул на кровать ее юбку и блузку. Поэтому она постаралась побыстрее их натянуть, пока он смотрел в другую сторону. И не повернулся, пока не заправил рубашку в штаны.
— Так что ты делаешь здесь, Джуэлс? — спросил он обвиняющим тоном. Да и выражение его лица никак нельзя было назвать приветливым.
Джулия на миг застыла, прежде чем спустить ноги с другой стороны кровати.
— Я уже говорила тебе. Поговорила с твоим отцом, он велел мне готовиться к свадьбе и объяснил, что сделал для того, чтобы мы наконец пошли к алтарю. Единственным способом остановить его было это путешествие.
— Ясно! — презрительно бросил он. — То есть ты помогала не столько мне, сколько себе.
— Именно, — усмехнулась она, слишком обиженная, чтобы ответить иначе.
Ричард раздраженно скрипнул зубами:
— Ты могла бы спасти нас обоих от этого кошмара, если бы проигнорировала контракт и вышла замуж за кого-то еще.
— Я и собиралась. С благословения отца. Он посчитал, что выдержит шторм, который последует после разрыва контракта, но не предполагал, что твой отец посчитает это личным оскорблением и сделает все, чтобы мы так и не оправились от скандала. Граф так и сказал, когда я приехала сообщить ему, что отныне собираюсь начать новую жизнь. Он чертов аристократ. И может причинить нам крупные неприятности.
— Разве твоя семья не так богата, чтобы не придавать этому значения? — удивился он.
— Предлагаешь, чтобы мой отец отошел отдел? Но он еще совсем не стар.
— Нет, но, возможно, ты все принимаешь слишком близко к сердцу?
— И это ты говоришь, когда мой отец только начал оправляться после страшного удара, который на целых пять лет лишил его возможности нормально существовать? Тебе, может быть, безразличны любые скандалы, связанные с именем твоего отца. Но я люблю своего и не позволю никому и ничему помешать его выздоровлению!
— Прости. Не знал, что состояние твоего отца было настолько тяжелым.
Она снова сдерживала слезы и изо всех сил пыталась взять себя в руки. Ее взгляд упал на смятые покрывала, свидетельство того прекрасного, что произошло между ними.
Это успокоило ее. Немного… вернее, очень. Нужно как-то убедить его, что им следует найти выход из этой ситуации. Игнорировать происходящее больше нельзя.
— Знаешь, он не собирался оставлять тебя в Австралии, — продолжала она, поднимая на него глаза. — Хотел, чтобы ты страдал, пребывая в полной уверенности, что никогда оттуда не выберешься. И поэтому сделаешь, как тебе велено, лишь бы вырваться из этого ада.
— Это на него похоже. Но думаю, он не вполне понимал, на что меня обрекает. Вряд ли он осознавал, что я просто не доживу до того, чтобы сделать, как мне велено.
— Я была уверена, что после этого испытания ты снова исчезнешь. Ты и раньше так делал. Просто сбегал.
— Какой у меня был тогда выход? Я был совсем мальчишкой.
— Но теперь ты уже не мальчик, — спокойно возразила она. — И, думаю, обязан найти выход, чтобы раз и навсегда покончить с этим контрактом.
Он долго жестко смотрел на нее, прежде чем настороженно поинтересоваться:
— Предлагаешь пожениться?
— Нет! Конечно, нет! Но я ничего не могу придумать. Этот контракт необходимо уничтожить, но я никак не могу его заполучить.
— А если мы сожжем его, все будет кончено? Несмотря на то, что всем известно о нашей помолвке?
— Кто знает, что контракт навсегда связывает наши семьи? Для такого брака подошли бы любые дети из наших семей, но я была единственным ребенком у родителей, у твоего отца, полагаю, были свои виды на Чарлза, так что само собой подразумевалось, что пожениться должны мы с тобой.
— Хочешь сказать, что Чарлз мог жениться на тебе после того, как овдовел?
— Знаешь… мне это никогда не приходило в голову. Зато наверняка приходило в голову твоему отцу, и все же в твое отсутствие он ни разу об этом не упомянул. Возможно, Чарлз отказался второй раз жениться не по своей воле?
