Элейн Кроуфорд - Речная искусительница (Речная нимфа)
— Правда?
Он снова наклонился к Джорджи совсем близко.
— Обещаю.
Он готов умереть ради меня. Она с упоением слушала нежный шепот Пирса. Страха больше не было, как и чувства одиночества. Он и правда любил ее. Не сдерживая слез, Джорджи обняла его за шею, крепко прижалась к нему всем телом, пытаясь найти в его объятиях покой и утешение.
Пирс ощутил нежную теплоту податливых губ, прижавшуюся к нему округлую полную грудь.
Их сердца бешено бились в унисон.
Но, наслаждаясь трепетной покорностью тянувшегося к нему тела Пирс вдруг подумал — что я делаю? Мы с ней совсем не пара!
Джорджи тихо застонала и, изогнувшись, прижалась к нему еще сильнее, растворяясь в его ответном желании.
У Пирса на миг замерло сердце и потемнело в глазах, Бороться с нарастающим желанием больше не было сил. Здравый смысл бесследно улетучился.
Он жадно впился в раскрывшиеся губы своей Лак. Несколько мгновений они не могли оторваться друг от друга, как будто хотели разрушить поцелуем так нелепо разделившую их преграду. Пирс чувствовал, что больше он не выдержит.
— Подожди. Джорджи застыла.
— Что случилось?
— Я зажгу лампу. Хочу видеть твои глаза и красоту, к которой прикасаюсь.
Она с облегчением вздохнула и выпустила его из объятий.
Пирс вскочил с кровати, быстро нашел спичку и зажег лампу, затем он отрегулировал пламя, так что оно стало едва заметным. Он посмотрел на девушку, встретился с ее потемневшим взглядом, а потом обнял и поднял с кровати.
Чувственный взгляд Лак вдруг стал робким, она опустила глаза.
Пирс смотрел на ее по-детски невинное лицо, на нежную тонкую шею, дерзкие и манящие груди, высокими холмиками выступавшие под тонкой ночной рубашкой.
Он осторожно протянул руку к голубеньким ленточкам, стягивавшим кружевной воротник рубашки.
Она слегка отпрянула и схватила его запястья, не сводя с него пристального взгляда.
Пирсу передалась ее неуверенность. Он медленно поднес к губам ее руки и расцеловал обе маленькие ладони, нежно лаская их языком.
Джорджи прерывисто дышала.
Пирс снова посмотрел ей в глаза и увидел, что они потеплели. В фигуре девушки больше не было напряжения.
— Ты так прекрасна, — хрипло прошептал Пирс, нежно гладя ее волосы и играя короткими золотистыми кудряшками. — Мне безумно нравились твои волосы, когда они были длинными, а теперь в них какое-то особенное очарование, они так красиво обрамляют лицо… Ты похожа на лесную нимфу.
— А твои глаза, — тихо и нежно сказала Лак, обняв его голову, — могут околдовать даже самую благоразумную нимфу.
Почувствовав, что робость девушки прошла, Пирс стал по очереди развязывать бантики на ночной рубашке, а потом осторожно спустил ее с округлых плеч. Рубашка бесшумно соскользнула на пол, обнажив кремовую грудь с дерзко приподнятыми вверх розовыми сосками, которые, казалось, сопротивляются притяжению земли. Грудь Лак вздымалась… и была такой упругой и пьянящей.
Пирс хотел видеть ее всю, тонкую талию, едва заметную, мягкую округлость живота — прекрасное убежище, где приютился его ребенок.
Пирса переполняло благоговейное изумление. Когда он бережно дотронулся до священного места, его глаза наполнились слезами умиления.
Джорджи замерла от нежного прикосновения. От избытка чувств у нее задрожали колени. Ее до слез растрогала нежность Пирса. Боже мой, как же она его любит! Джорджи обняла его за плечи, чтобы не упасть.
Голубые глаза Пирса смотрели на нее с обожанием.
— Какой прекрасный подарок, — чуть слышно сказал Пирс. Он взял руками ее лицо, на которое падали слабые отблески лампы и нежно поцеловал в губы.
От этого легкого прикосновения тело Джорджи охватило пламя. Она таяла от нахлынувшего счастья. Прислонившись к груди любимого, Джорджи почувствовала, что сливается с ним воедино, и все-таки ее тело жаждало большего. Она гладила темные волнистые волосы, упиваясь их красотой, а потом прижалась к его губам.
Пирс застонал и крепко прижал Лак к груди, отвечая на ее пьянящий поцелуй.
Джорджи чувствовала всю силу желания, охватившего его тело. Его страсть стремилась вырваться на свободу. Джорджи чувствовала, что еще мгновение, и она сойдет с ума. Она чуть отклонилась от Пирса и стала развязывать шнурки на его одежде.
Страсть девушки зажгла в нем ответный огонь, неведомый доселе, сдерживать который у них обоих не было сил. Он схватил Лак за руки.
— Я сам. У меня это выйдет быстрее. Взгляд Лак затуманился.
— Поторопись.
Лак отвернулась, предоставив Пирсу возможность полюбоваться ее чрезвычайно соблазнительной спиной. Она подошла к кровати и улеглась.
Пирс не переставал удивляться грациозности каждого ее движения. В этот момент девушка была похожа на сказочного белого лебедя.
— Поторопись, — повторила она.
На фоне приподнятого, красиво изогнутого бедра выделялось пушистое пятно золотистого цвета, подобное крошечной рощице, скрывавшей самую сладкую и влекущую тайну.
— Ты так и стоишь на месте.
Пирс только сейчас понял, что так и не шелохнулся. Придя в себя, он быстро сбросил нижнее белье.
Лак открыла рот от изумления, а потом тихонько захихикала.
— Что случилось?
Она тщетно пыталась придать своему лицу серьезное выражение.
— Ой, прости меня. Никогда бы не подумала, что ты… что он… что он у тебя такой большой.
«Нет, — подумал про себя Пирс, — она никогда не прекратит меня изумлять своими выходками».
И все-таки, он почувствовал огромную гордость, когда улегся рядом с Лак. Ему доставляло огромное удовольствие наблюдать за Лак. Ее взгляд затуманился, когда он стал гладить нежную шелковую шею, а потом взял в руки ее маленькие полные груди, провел пальцем по соскам, и не в силах удержаться, взял один из них в рот. Когда Пирс припал головой к груди Лак, ее охватил экстаз.
— Да, да, еще, — выдохнула она.
Чувствуя ее возбуждение, Пирс отпустил девушку и украдкой улыбнулся, посмотрев на нее оценивающим взглядом.
Она должна была бы чувствовать смущение от того, что Пирс видит ее обнаженной, и она не в силах скрыть свою страсть. Но Лак так наслаждалась близостью с ним, что все остальные чувства уже не имели значения. Она обняла Пирса за шею и, ложась на спину притянула его к себе.
Пирс закрыл ее собой, подобно раскаленной лаве.
Он ласкал самые сокровенные уголки тела Лак, и она самозабвенно отдавалась его ласкам, и сама становилась все более дерзкой, отвечая на его страсть. Она наконец решилась дотронуться до той части его тела, которая манила больше всего и была источником наслаждения. Пирс замер и на мгновение затаил дыхание, а потом ритмичными движениями ответил на неожиданный порыв Лак.
Она изогнулась и прижалась к Пирсу всем телом. Он чувствовал, что возбуждение Лак достигло предела. Возлюбленные были на грани безумия и, не в силах сдерживать страсть, слились в одно целое. Пирс зарылся лицом в коротко остриженные кудри любимой, а потом закрыл ей рот долгим и глубоким поцелуем.
Лак застонала, обняла Пирса и сомкнула ноги у него на спине.
Он вошел в нее весь, чувствуя каждый дюйм ее влажной жаждущей плоти. Ему хотелось сполна насладиться каждым моментом близости, испытать все тонкости любви, но этому мешали беспокойные и требовательные руки Лак и его собственная жажда, которую она стремилась удовлетворить.
Наконец его желание достигло наивысшей точки.
Лак почувствовала, как внутри у нее будто что-то взорвалось, и она закружилась в вихре удивительного звездопада. Она громко вскрикнула и изо всей силы прижалась к Пирсу, чтобы не улететь в небо… без него.
— Моя прекрасная, удивительная Лак. Моя маленькая птичка, — пробормотал Пирс ей на ухо.
Через некоторое время он осторожно отпустил ее и в изнеможении лег рядом.
Постепенно их дыхание стало более медленным. Джорджи открыла глаза и посмотрела на Пирса. Его лицо светилось любовью, о которой она могла только мечтать. Не в состоянии выразить всю глубину охватывающих ее чувств, Джорджи потянулась к любимому и нежно провела пальцами по его губам.
От ее ласки у Пирса затрепетало сердце, и он понял, что его страсть к Лак никогда не будет удовлетворена полностью. Разве можно пресытиться такой женщиной?
Он нежно гладил горячую влажную спину Лак и целовал любимое лицо. Лак отвечала на каждый его поцелуй, на каждую ласку. Она с наслаждением ласкала сильное мускулистое тело Пирса, упиваясь его мужественной красотой.
Но вдруг последние силы покинули Лак, она уронила голову на подушку и зевнула, а затем благодарно улыбнулась Пирсу.
— Спокойной ночи, любимый.
Удивление, появившееся было на его лице, быстро сменилось восхищением, а потом, как ни странно, искренним сожалением. Он улегся на спину.
Джорджи была озадачена и решила, что допустила ошибку, но не могла взять в толк, какую именно.
Потом она пришла к выводу, что это ей только показалось, потому что Пирс положил ее голову себе на плечо. Она совсем успокоилась.
