Древний Рим. Честь преторианца - Регина Грез
Рядом раздались тяжелые шаги, к площадке у бассейна подошел еще один гвардеец – он вскинул руку, приветствуя Бората и Марка, а потом обратился ко мне.
– Не успел тебя догнать, ты спешила, будто от пожара спасаясь. Это не твое? На кустах висело.
Преторианец подал мне комок тонкой голубой ткани, видимо, я потеряла свою накидку, когда бежала от Грани. Растерянно принимая ее из заскорузлой ладони мужчины, я даже не сразу сообразила поблагодарить, мне краска в лицо бросилась, как будто на глазах Бората открылась новая улика моего преступления.
Я прижала накидку к груди и повернулась к нему, горько досадуя:
– Думала, ты хоть немного меня понимаешь. А еще говорил, что видишь насквозь, знаешь обо мне все… Как же так, Борат? Почему ты не зашел ко мне после Грани, мы бы все выяснили на месте.
Он немного помолчал, по своему обыкновению собираясь со словами, а потом просто убил наповал, тихо, но твердо ответив:
– После Грани, говоришь… Ну-ну… Не люблю, когда меня водят за нос. Не люблю, когда из меня делают дурака. Может, я по жизни простой солдат и чин офицерский мне уж точно не светит, но свое понятие о чести я никогда не променяю на женские прелести. Даже на твои прелести, Валия. Прощай! Может, так даже лучше. Квинт, проводи ее во дворец, там ей самое место.
Рыжий бесстыжий Марк звучно присвистнул, хлопнул друга по плечу в знак одобрения и поддержки, и уже не оглядываясь, они с Боратом быстрым шагом двинулись в направлении темной кипарисовой аллеи. Ночной обход сада. Солдатская перекличка, треск смолистых факелов. Служба есть служба, за нее жалованье платят, некогда сопли разводить.
А я соляным столбом осталась стоять у невнятно бормочущего фонтанчика. Пожилой гвардеец, которого назвали Квинтом, осторожно тронул меня за плечо.
– Пойдем, девушка. Меня ждут у главного входа. Может, еще помиритесь. Хотя, вряд ли, Борат очень обидчив и долго помнит плохое. Другого найдешь, ты же хорошенькая.
– Ничего плохого я ему не сделала. Но он прав, все это к лучшему.
Я даже наигранно рассмеялась, хотя в груди пребольно кололо от едва сдерживаемых рыданий. Скорее бы добраться до своей комнаты и всласть поплакать в подушку.
Скорее бы все забыть… Узкие, грязные улочки Субуры, обжигающий вкус сырных шариков, лопающихся во рту, тающих на языке, куклу с подвижными ручками-ножками, радостный, звонкий голосок Валерии – дочки оружейника, и приятную тяжесть влажного от пота мужского тела…
– Держись за меня, ты еле ноги передвигаешь, хватит уже реветь, было б из-за чего, – грубовато утешал меня Квинт.
После его добродушного замечания я уже не стеснялась всхлипывать вслух, даже жаловаться принялась:
– Обидно до глубины души, понимаешь? Я ни в чем перед ним не виновата, а он меня отругал. Сначала соблазнил, а потом отругал. И за что же?
Квинт самодовольно усмехнулся.
– Самое обычное дело. Мы женщинам нравимся. Но и голову перед вами терять не станем. У нас крепкая голова. И все остальное тоже.
Его наивная бравада меня немного повеселила. Господи, какой абсурд! Я вполне образованная, интеллигентная девушка из будущего страдаю оттого, что какой-то древнеримский вояка меня игнорировать собирается.
Надо еще разобраться, кто из нас кого соблазнил! Да, если бы я захотела, давно завела бы роман с одним из клиентов Катона, мне солидные и еще нестарые дядечки в тогах глазки строили. Да я… да я…
– Квинт! Прошу тебя, передай Борату, что он осел. Самый настоящий римский осел. С хвостом и длинными ушами. Но рогов у него точно нет. Слышишь, так и передай. Рогов я ему не наставила. И никогда не забуду нашу вчерашнюю ночь. И скажи, что после мужа у меня до него не было никаких мужчин, потому что у меня тоже есть некоторое представление о женской чести. И еще скажи…
– Ты так много говоришь, что я запомнил только безрогого осла. Это я ему с радостью передам, – проворчал Квинт, шмыгая носом. Кажется, он у него когда-то был перебит и сейчас выглядел устрашающе криво. Это я даже при свете факелов смогла разглядеть.
– Ну и хватит. Вполне достаточно будет осла!
Я вытерла слезы краем своей мятой накидки, крепко пожала мозолистую ладонь удивленному солдату и прошмыгнула в дворцовую калитку. Стражник, впустивший меня, показался знакомым, он игриво подмигнул и попытался коснуться моей груди. Скучно им, бедолагам, целую ночь охранять пустое императорское логово.
Скоро вернется Фурий и начнется привычная канитель, – проверять посты станет сам префект Кассий. Надо хорошенько отдохнуть и собраться с силами. Чувствую, впереди ждет еще немало испытаний на прочность.
Глава 31. Сладости и забавы
В ожидании Фурия с раннего утра дворец гудел, как потревоженный улей, но для меня это был очень интересный и насыщенный день. Я старалась занять себя тысячей разных дел, загрузить массой впечатлений, чтобы не вспоминать вчерашнее происшествие в саду.
Перед обедом я побывала на кухне и могла лично наблюдать, как местные кулинарные шефы готовят настоящий римский борщ. Оказывается, это вовсе не русское или украинское изобретение. Родина свекольного борща и щей из капусты – Древняя Греция, поскольку капуста, свекла, лук и укроп издревле произрастали в Средиземноморье и здесь же были окультурены.
Старший повар Писций важно поведал мне, что капусту вообще считают афродизиаком и чуть ли не панацеей от всех болезней. Наравне с луком и петрушкой, естественно.
Причем, именно римляне придумали обжаривать в жире мелко нарезанную свеклу, прежде чем отправить ее в кипящий свиной или говяжий бульон, придавая ему знакомый красноватый оттенок и характерный вкус.
Я и прежде порой забегала в дворцовую кухню, которую лучше бы сравнить с алхимической лабораторией, но сегодня задержалась здесь дольше, заглядевшись, как помощники повара шинкуют на мраморных досках мяту и любисток, перетирают в ступке чеснок с гвоздикой. Хорошо, что Писций меня никогда не гонит, зная о моей дружбе с советником Катоном.
На столе в беспорядке расставлены многочисленные емкости с пряностями:
