Бонни Вэнак - Вторжение любви
Джасмин повернулась к Томасу. Его красивое лицо было наполовину скрыто тенью, отбрасываемой широкими полями шляпы, а глаза смотрели серьезно и испытующе.
– Ты что-нибудь читал о людях, живущих в пустыне?
Он согнал муху с шеи своего верблюда.
– Достаточно. Однако немало мнений необъективных, поэтому мне не терпится все увидеть собственными глазами. – Он кивнул в сторону Джабари и Рамзеса, указывающих путь. – Они кажутся благородными и горячими парнями в отличие от бедуинов, описываемых в большинстве путеводителей.
– В таких, как «Карманный справочник туриста, приехавшего в Египет. Нил и пустыня» Кука? – вспомнила Джасмин. – О-да, преподобный Чамберс, цитатами которого изобилует этот справочник, называет бедуинов… как же это? А… «грубыми, невежественными, ленивыми и жадными».
Губы Томаса сжались в узкую полоску.
– Подобные комментарии отпускают индивидуумы, считающие себя выше других наций и культур. Они приезжают сюда со своими предубеждениями и не желают замечать здешних реалий. Они не изменят своего мнения, даже если собственными глазами увидят колонию работящих образованных египтян. Из того, что я слышал о племени хамсин и других племенах, живущих в пустыне, они ценят то, что наиболее важно. А еще они очень благородны и горды.
Сердце Джасмин окутало тепло. Ей отчаянно захотелось, чтобы Томас полюбил пустыню и бедуинов. И если так случится, то он, возможно, примет ее культуру и ее наследие.
Путешественники подъехали к лагерю, когда солнце начало клониться к западу, окрашивая вершины гор в темно-фиолетовый и шафрановый цвета. А виднеющиеся в отдалении скалы стали пурпурными. Наконец путники достигли оазиса. Высокие финиковые пальмы и кусты акации росли прямо на сухом песке. О том, что в пустыне существует жизнь, говорили лишь редкие зеленые растения.
Лагерь бедуинов располагался на абсолютно ровной территории, раскинувшейся между необитаемыми скалами. Шатры из черных козлиных шкур поразили воображение Джасмин. Она спешилась и теперь во все глаза смотрела на женщину, ткущую на деревянном станке пеструю ткань. Старики лениво курили, сидя возле своих жилищ. В отдалении мальчишка пас отару овец. Его резкие выкрики, стук, издаваемый ткацким станком, голоса переговаривающихся мужчин наполняли воздух.
Обитатели лагеря обратили взоры в сторону каравана, и послышался звук, напоминающий боевой клич. Но Джасмин инстинктивно поняла, что они просто-напросто приветствовали гостей. Пустыня тоже взывала к ней сладостной музыкой обжигающего солнца и песка. «Это земля моего отца и его люди». Горячее солнце согревало кожу девушки, а легкий ветерок играл с подолом ее платья. Внезапно Джасмин захотелось закричать так же, как кричали сейчас эти люди.
«Должно быть, это у меня в крови, – с удовлетворением поняла она. – Наконец я нашла свой дом».
– Когда-то племя аль-хаджид насчитывало более тысячи человек, – тихо произнес Джабари, спешиваясь и подходя к Джасмин. – Теперь их осталось не больше четырех сотен. В этом лагере живут самые стойкие. Большинство их соплеменников давно уже осели в деревнях, разбросанных вдоль Нила. С тех пор как умер Нахид, они потеряли свое сердце. Нахид был дядей Элизабет и последним шейхом. Он был единственным, кто мог объединить племя.
– А как он стал шейхом? – спросила Джасмин.
– Его выбрало племя после того, как… умер Фарик. – Лицо Джабари ожесточилось, когда он устремил взгляд вдаль. Рамзес положил руку на рукоять меча, и Джасмин тотчас же поняла, что ступила на запретную территорию.
И все же она узнает больше, а именно – как умер ее отец. Тот факт, что они называли ее отцом Кеннета, а не Фарика, говорил о многом.
Спрятав собственные мысли за улыбкой, Джасмин указала на пачку бумаги и карандаш:
– Я приехала сюда, чтобы записать историю этого племени. Мне очень хочется рассказать о его кочевой жизни. Уверена, это племя вело кровопролитные сражения, в которых потеряло немало храбрых воинов.
– А я уверен, что никто больше не погибнет. По крайней мере, пока я здесь рядом. – Томас сказал это, забрасывая на плечо винтовку и снимая шляпу. Солнце играло в его волосах, расцвечивая их светлыми прядями. Его волевой подбородок казался таким же твердым и суровым, как окружающие их скалы. Рука Рамзеса покоилась на рукоятке меча, свисающего с его пояса.
– Вам нет необходимости вооружаться, лорд Томас. Эти люди живут в мире. У них нет, врагов. И нет ценностей, которые могли бы привлечь грабителей. Кроме того, мы позаботимся о вашей безопасности.
– Благодарю вас, но я все же предпочитаю держать свою винтовку под рукой. Уверен, вы поймете, что некоторые ценности необходимо защищать постоянно. – Он бросил взгляд на Джасмин.
Губы шейха изогнулись в улыбке, а дядя Грэм и Рамзес обменялись понимающими взглядами.
Джабари представил гостей вновь назначенному шейху. Юсуф оказался низкорослым худощавым человеком семидесяти лет. Обрамленное седой бородой лицо было исполнено чувства собственного достоинства. Он резко приказал что-то женщине средних лет, одетой в длинное черное платье, темные волосы которой прикрывал черный шарф. Она сидела на земле и раскачивала из стороны в сторону полный бурдюк, лежащий на деревянной подставке, но, заслышав приказ, тотчас же встала.
Словно послушная кукла она подошла к шейху. Юсуф представил ее как свою жену Варду. Это была молчаливая, измученная заботами женщина. Она почти не смотрела на мужчин, но зато ее цепкий взгляд скользил по английскому платью Джасмин и широкополой шляпе из белого кружева.
– Моя жена живет в племени с самого рождения. Она будет счастлива поделиться с вами любой интересующей вас информацией, английская леди, – обратился Юсуф к Джасмин. Сказав это, он отвернулся от нее и переключил все свое внимание на Джабари, Рамзеса и Грэма. Ирония, с какой Юсуф назвал ее «английской леди», позабавила Джасмин.
Томас вскинул бровь:
– Юсуф считает тебя женщиной невысокого происхождения, не способной оценить по достоинству чистокровного арабского скакуна. А я выгляжу слишком белым и чужестранным, чтобы оценить какое-либо животное благороднее осла. Но, с другой стороны, твой дядя – настоящий бедуин, разбирающийся в чистопородных лошадях.
– Значит, нужно доказать, что Юсуф ошибается. Вы с дядей Грэмом оказались правы, когда сказали, что людей встречают по одежке. Он производит впечатление лихого воина, не так ли?
– Возможно. Но я предпочел бы восхищаться кем-то более привлекательным, – тихо произнес Томас по-арабски.
Комплимент Томаса наполнил сердце Джасмин теплом. Его обжигающий взгляд скользнул по ней подобно неспешной ласке, и девушке пришлось напомнить себе о том, что следует держать дистанцию. Ведь она приехала сюда работать.
