Сюзан Таннер - Путы любви
«Да, – подумала Дара, – наследие – смелость и мужество, наследие воинов».
Возрождать Галлхиел будут сильные воины. Горцы относились с подозрением к этому человеку, который оставил право первородства только для того, чтобы вернуться с англичанкой. Они хорошо помнили старого главу рода. Они помнили, как он ругался, когда его наследник покинул горы. Члены рода Дункана со временем возвращались. Они оставляли земли, которые были не в силах защищать, оставляли свою бедность и возвращались, влекомые обещанием справедливой власти. Некоторые из них возвращались на когда-то оставленные ими фермы, но еще больше вставало в ряды защитников Галлхиела. Макамлейд был известен как бесстрашный, доблестный воин. Он был главой, которому любой мужчина почтет за честь поклясться в верности. Превыше всего эти люди ценили мужество и верность. Итак, предстояло многое выдержать, чтобы возродить Галлхиел.
В Галлхиеле снова находился глава рода, и одним из первых, кто его посетил, был Дунстан Макамлейд. Он приехал со своей семьей во время снегопада, который Лаоклейн предвидел. Бретак вместе с Симом и Крифом уехали два часа тому назад, до снегопада, взяв список того, что необходимо купить. Пожелав путникам счастливого пути, Дара обратила внимание на сгущавшиеся облака на низком горизонте. Ее охватило мрачное предчувствие. Когда ветры завьюжили в долине, она стала волноваться за путников и несколько раз стояла у окна, вглядываясь в снежное безумие. В один из таких моментов во двор въехала грубая повозка, и закутанные фигуры направились к дому, с трудом пробираясь сквозь снег. Дара позвала Лаоклейна и помчалась вниз, чтобы открыть дверь.
Мужчина средних лет держал ребенка, который был слишком закутан, чтобы определить, девочка это или мальчик. Впереди мужчины шла женщина и уже почти взрослый юноша. Дара взяла у мужчины ребенка и попросила мать и сына подойти поближе к огню, пока Лаоклейн приветствовал своего родственника. Лаоклейн мрачно сообщил о смерти Гервалта – этот рыжеволосый исполин был его братом.
Дара почувствовала боль, услышав еще раз пересказанные ужасы того дня, и когда их разговор перешел на другую тему, она вздохнула с облегчением. Качая ребенка перед камином, она улыбалась жене Дунстана, леди Гарде.
– Вы выбрали самую суровую погоду для путешествия, миледи. Вы ехали издалека?
– Это не несколько миль, но достаточно далеко. И было тяжело. Если бы рядом с мужем не было нашего сына, он едва ли доставил бы нас в целости и сохранности. Мы потеряли нашего вассала у озера, когда начался снегопад.
Мальчик улыбнулся в ответ на похвалу матери, но быстро вернулся в свое прежнее состояние. Дара вскоре поняла, что это была черта, унаследованная от его отца – человека, который редко улыбался и еще реже жестикулировал. Пока же Дара видела, что он очень похож на мать. У него был такой же цвет волос, как, впрочем, и у его сестры.
Девочке становилось теплее. Ей стало любопытно, и она вылезла из своих одеял, как бабочка из кокона. Ей было пять или шесть лет, но никак не больше. У нее была нежная светло-розовая кожа. Ее волосы свисали на плечи свободными темно-медовыми прядями. Она была похожа на мать. Лишь глаза ее были поразительно синего цвета, такие же, как у отца и Гервалта.
Эти яркие, любопытные глаза смотрели теперь с искренним восхищением.
– Мама, она похожа на портрет в галерее Аирдсгайнна, только она не такая злая, как леди в зеленом!
До того как Гарда смогла ответить, ее сын сделал сестре замечание, как это сделал бы молодой человек в адрес своей надоедливой, но все же младшей сестры. Затем он с серьезным видом обратился к Даре:
– Маири не хотела вас обидеть, миледи.
Маленькая девочка подняла свои честные глаза на Дару:
– Зеленая леди красивая… и я не грубила, Парлан! – Последние слова относились к брату.
Разгоравшаяся ссора была прервана. Подали горячий пряный сидр.
– Аирдсгайнн? – Дара попробовала произнести это название. – Вы оттуда?
– Да. – Гарда на минуту показалась ослабшей. – Это крепость Киарра. Он единственный оставшийся в живых брат Дункана. Я боюсь, что годы лишают его разума, хотя телом он еще молод.
Ответа не последовало. Дара обрадовалась, когда Лаоклейн и Дунстан присоединились к ним.
– Леди Гарда, прошло много времени с тех пор, как я видел вас. У вас тогда был только мальчик, цеплявшийся за вашу юбку. Теперь я вижу милую девочку, которая заняла место своего брата, а он занял свое место рядом с отцом.
– А нам доставило удовольствие, милорд, узнать, что вы вернулись в Галлхиел. Эти горы сильно скучали по главе рода Макамлейдов.
Его глаза сузились.
– Я знаю Киарра. И очень удивлен, что, возвратившись сюда, я обнаружил, что он не претендует на эту крепость и мои права на нее. Я был готов бороться за их возвращение.
Дунстан ответил так, как и ожидал Лаоклейн.
– Люди не стали бы с ним жить, пока был жив Дункан.
– А сейчас, – сказал Лаоклейн медленно, – его сын встал у него на пути.
– Да, и ему это не нравится. Если бы он узнал о смерти Дункана до вашего приезда, он, несомненно, сделал бы свое заявление.
Маири не сиделось. Было видно, что Гарда тоже устала. Дара повела их в комнату отдыхать, оставив мужчин поговорить наедине, хотя она предпочла бы остаться и послушать. Она выбрала большую комнату и еще одну рядом для Парлана. Гарда в отчаянии и волнении предугадывала, что ее сыну очень скоро захочется уйти отсюда в караульное помещение. Его самым большим стремлением с тех пор, как он узнал о прибытии Макамлейда, было служить ему и душой и телом.
Дара ушла на короткое время, чтобы проследить, как переносят их вещи из повозки в комнаты наверху. Она вернулась, сбитая с толку.
– Откуда же вы приехали? В горах, которые я видела, ни одна повозка не проедет.
– Мы переправились через устье. Аирдсгайнн находится в горах, не очень далеко отсюда. Озеро там узкое, переправиться могут только небольшие повозки в комнаты наверху.
Гарда молча наблюдала, как Дара давала распоряжения служанкам и ее не удивило, что она, запинаясь, произнесла несколько слов по-гэльски. Когда они вновь оказались одни, она посочувствовала.
– Это очень трудный язык, если он не родной. Если я могу тебе помочь, разреши мне сделать это.
Дара была благодарна Гарде за ее предложение и с удовольствием приняла его. И хотя язык ей давался, и это радовало их обеих, она была счастлива, что в крепости есть еще одна женщина, говорящая на ее родном языке. Они подружились, быстро преодолев возрастной барьер и различия в воспитании. Маири вносила в атмосферу крепости то, в чем этот дом очень сильно нуждался: безграничную радость и детский смех. Парлан же все время был с мужчинами и оказался там к месту. Он был сообразительным, но не забывал о своих обязанностях перед матерью, а также Дарой. Он, как и его родители, вскоре забыл или решил не обращать внимания на то, что она, на самом деле, не была их хозяйкой.
