Жюльетта Бенцони - Фиора и король Франции
— Это так, но вы еще совсем дитя и не знаете, насколько ненадежны такие убежища, когда речь идет об определенных интересах! Ваш супруг — человек умный и должен понимать это. — Людовик взглянул на нее и неожиданно спросил:
— Но зато мне непонятно, как пребывание в Риме могло оставить вас настолько невинной?
Фьора почувствовала, что начала краснеть, и принялась теребить носовой платок, который достала из рукава платья. Король не делал никакого намека на кардинала делла Ровере и, видимо, не знал, в какую трагическую историю он ее вовлек.
Наступило молчание, изредка прерываемое треском дров в камине. Людовик XI гладил голову своей любимой собаки и искал на столе какое-нибудь лакомство для одного из спаниелей, приблизившегося к нему.
— Собаки — это самые лучшие друзья, самые надежные и верные, которые только могут быть у человека. Тем более у короля, — вздохнул он. — Скажите, а куда, по-вашему, мог деваться мессир де Селонже? По-моему, вы не слишком долго «с Кали в окрестностях Вильнева?
— Я решила, что это бесполезно, и надеялась… надеюсь и сейчас, что он вспомнит, что я нахожусь рядом с королем. Если только он не решил находиться сейчас очень далеко.
Повернувшись, Людовик XI взял со стоящего рядом с креслом стола какое-то письмо. По сломанной печати было ясно, что он его уже прочитал.
— Одно ясно: в Венеции его не было. Дож пишет, что никого, похожего на мессира де Селонже, в городе не замечено.
Среди тех, кто отправился сражаться с турками, его тоже нет, да и сам список очень короткий.
— Благодарю вас за то, что вы сообщили мне эти новости, благодарю короля за то, что он изволил…
— Дорогая, оставьте эти пустые слова! Мне так же важно найти этого возмутителя покоя, который с таким трудом Карл Амбуазский наводит в Бургундии…
— А что, сир Краон больше не управляет Дижоном? — удивилась Фьора.
— Это хороший слуга, но он глуп, а мне нужны умные люди.
Короче, мы снова займемся поисками вашего супруга!
— Пожалуйста, сир… не надо ничего делать!
Король, который сидел, полуприкрыв глаза, встрепенулся.
— Вы не хотите его найти?
— Нет, сир. Если ваши люди будут продолжать его поиски, он попробует сбежать, и его ничто не остановит… Я хочу… я надеюсь, что он сам придет ко мне, а не появится из-за того, что мы пустим по его следам всех ищеек королевства.
— В таком случае он должен был уже вернуться, разве не так?
— Необязательно. Мне в голову пришла мысль, что, покинув Вильнев, он остался вместе с паломниками, которые тогда помогли ему, сами того не зная.
— Вы считаете, что он дошел с ними до Галисии?
— Вполне возможно. Плащ паломника — лучшая защита для беглеца! Да и дорога довольно длинная. А за такое время все как-то само устраивается. А потом, ему надо на что-то жить, как я понимаю, у него не осталось ни одного су!
Казалось, что король перестал ее слушать. Глазами он следил за фантастической пляской пламени, рассуждая сам с собой:
— Если он уехал из Вильнева в мае, то должен уже вернуться, при условии, что ничего не случилось…
— А что могло случиться? — со страхом спросила Фьора.
— Дорога на Сен-Жак долгая, трудная и опасная. Не каждый, кто выбрал ее, возвращался живым и здоровым. Я думаю, что мы можем прекратить поиски. Мы возобновим их, если в течение зимы мессир Селонже не вернется. Но молите господа и Деву Марию, чтобы он внял голосу разума и с миром вернулся к вам!
В голосе короля прозвучали угрожающие нотки, и это так напугало Фьору, что та едва осмелилась спросить:
— А если нет? Что тогда, сир?
— А если нет, то я буду помнить только одно: граф де Селонже — бунтовщик, и по-другому я не могу смотреть на него.
А теперь, дорогая, оставьте меня. Я устал и хотел бы немного вздремнуть. Вы не забудете про письмо?
— К Деметриосу? Я напишу его, как только вернусь к себе, и велю доставить его сейчас же сюда.
— Спасибо… В сегодняшней своей молитве я буду просить Божью Матерь дать вам немного мира, а то он так долго не приходит к вам! Я не осмелюсь произнести слова» счастье «, потому что счастье так хрупко, и никто не сможет с уверенностью сказать… в чем оно состоит…
Вернувшись к себе, Фьора написала письмо Деметриосу и изложила ему просьбу короля. Закончив писать, она посыпала письмо песком, запечатала и позвала Флорана, чтобы тот отнес его в Плесси. Закончив одно, она принялась писать другое письмо, адресованное мессиру Агноло Нарди, улица Ломбардцев, Париж. Времени терять было уже нельзя.
Глава 5. ОБСТАНОВКА В БОЖАНСИ
К своему сожалению, Фьора не смогла проститься с Дугласом Мортимером. Шотландец, услуги которого король начинал ценить все больше, выполнял новое поручение. Поэтому никто, кроме короля, не знал, где он находится. А королю молодая женщина отправила накануне отъезда письмо, в котором сообщала, что уезжает на несколько дней по делам. Она знала подозрительность Людовика и не могла уехать, не предупредив его.
Обеспечив свои тылы, Фьора с легким сердцем отправилась в Париж через Тур, Амбуаз, Божанси и Орлеан. Путешествие было весьма приятным, потому что из-за Леонарды ехали довольно медленно.
Стояла мягкая осенняя погода, хотя по ночам иногда было Прохладно и шел дождь, днем пригревало солнце.
Подъезжая к большим городам, Фьора обнаружила, что испытывает совсем иные ощущения, чем три с половиной года назад, когда она ехала по этой же дороге с Леонардой, Деметриосом и Эстебаном. После трагической гибели отца и тяжких испытаний, последовавших за нею, ей было необходимо лишь убежище, место, где ее никто не знал и где она смогла собрать силы для будущей борьбы. Теперь у нее уже была возможность внимательнее присматриваться к окрестностям Парижа, которые оказались ничуть не хуже, чем природа Луары: равнины с обработанными полями, холмы с виноградниками и фруктовыми садами, долины, радующие глаз зеленой травой пастбищ, рощи и леса, замки и крепости, мирные деревни и богатые аббатства.
В Париже, над которым больше не висела угроза со стороны англичан, на улицах кипела бурная жизнь, не было слышно стука кованых солдатских сапог, а все выглядело ярким и оживленным. Кроме часовых у ворот Сен-Жак и стражи у моста Менял, путешественники не встретили ни одного военного.
— Как прекрасно, когда нет войны! — заметил Флоран, свирепо посмотрев на компанию студентов, которые при виде Фьоры начали свистеть и посылать ей воздушные поцелуи.
— Тогда не надо ее начинать, и перестаньте обращать внимание на этих молодых людей! И сделайте так, чтобы мы ехали побыстрее! Мне так не терпится увидеть те три башенки на доме мессира Нарви!
