Энни Берроуз - Невеста для сердцееда
Боль в затылке усиливалась, поэтому тетушка спросила, действительно ли она чувствует себя вполне здоровой и готова отправиться на бал к Суаффхемам.
— Ты выглядишь бледной. И совсем ничего не ела целый день. Боюсь, ты заболеваешь.
— Раньше у меня немного болела голова, — уклончиво ответила Генриетта. Ей нельзя оставаться дома, надо обязательно увидеться с лордом Дебеном и поговорить с ним. — Но сейчас уже все прошло, правда.
— Снова головная боль? Боже мой. Думаю, у тебя скоро начнутся женские дни.
Генриетта почувствовала, как запылали щеки, но не посмела спорить с тетей, как и протестовать, когда та послала личную горничную Моди растереть ей виски лавандовой водой. В действительности Генриетта считала, что было бы больше пользы, если бы горничная растирала шею. Она не знала, как поступить. В том-то и проблема.
Ей хотелось переложить решение на плечи Дебена.
Но до того как она получит возможность это сделать, придется подождать. Сначала нужно будет танцевать с безымянными молодыми людьми, выслушать лживые комплименты светских дам, которые любят разговаривать с правильными, по их мнению, людьми. Возможно, сегодня ко всему этому добавятся еще и восторженные умозаключения о том, имеют ли слова леди Карлеон какое-то основание под собой, в случае если Генриетте не посчастливится встретить кого-то из тех, кто присутствовал при их разговоре и сумел что-то из него извлечь.
Как она и предвидела, вечер тянулся чрезвычайно медленно, минуты казались часами, каждый танец — проверкой на выносливость. Она уже совсем было распрощалась с надеждой увидеть лорда Дебена, когда он вдруг появился в комнате, и тут же направился к ней, терпеливо приветствуя нескольких избранных и притворяясь, что не замечает тех, здороваться с которыми считал ниже своего достоинства.
— Интересно знать, — произнес он, подходя к ней, — в каком вы сегодня настроении? Смею ли я попросить о разрешении присесть подле вас?
— Не понимаю, зачем вам вообще нужно спрашивать разрешение, — пожаловалась она, когда он сел, — вы вознамерились сделать это вне зависимости от ответа.
Дебен придвинулся ближе.
— Каким же иным способом мне выяснить, почему вы гак несчастны сегодня? Уж не передумали ли вы завершать нашу маленькую игру?
— Именно, — начала было она.
Он улыбнулся:
— Вы поняли, что настолько привыкли иметь меня в своем распоряжении, и не хотите лишаться этого удовольствия?
— Все совсем не так…
— В таком случае вы осознали, что страстно в меня влюбились, и, отринув условности, хотите признаться, что жить без меня не можете.
— Не говорите глупостей. — Генриетта мысленно сжалась.
Великий боже, не мог же он догадаться о ее чувствах к нему? Она знала, что по ее лицу можно без труда прочесть, о чем думает, но всегда тщательно следила за тем, чтобы не смотреть на него по-щенячьи преданными глазами, избегать жеманных улыбок или вздохов. Именно с помощью этих намеков другие девушки дают понять джентльмену, с которым разговаривают, что находят его совершенно обворожительным.
Лорд Дебен глубоко вздохнул, будто она только что больно ранила его. Хотя она понимала, ему менее всего хотелось бы влюбить ее в себя, но все равно хотелось как следует ударить его.
— Все дело в вашей сестре, — отрезала она. — Сегодня днем она нанесла визит и довольно громогласно поздравила с тем, что я воспротивилась вашим зловещим попыткам соблазнить меня. Очевидно, вы считаетесь таким закоренелым распутником, что регулярное соблазнение чужих жен воспринимается обществом как нечто само собой разумеющееся. И теперь все с любопытством наблюдают за новой сферой вашей деятельности, совращением невинных девушек.
— И?
— Разве не очевидно? Если вы немедленно прекратите преследовать меня, особенно принимая во внимание случившуюся между нами небольшую размолвку…
— Во время которой вы сломали веер о мою руку, а потом убежали к тетушке, будто я сделал вам недостойное предложение.
Генриетта покраснела.
— Признаю, я виновата в том, что люди стали думать о вас подобное. П-поэтому мы не можем прямо сейчас разорвать отношения. В противном случае все решат…
— Что мой искушенный язык не смог пробиться через преграду вашего девического сопротивления, — с улыбкой на губах закончил он.
— Знаю. И мне ужасно жаль. Сознательно я ни за что не заставила бы людей так думать.
Циничное выражение гут же исчезло с его лица, и он воззрился на Генриетту широко раскрытыми глазами.
— Ваше участливое отношение, бледность лица, обеспокоенность и изменение решения о нашей договоренности продиктованы тем, что вы хотите защитить мою репутацию?
— Да. Видите ли…
Запрокинув голову, лорд Дебен расхохотался.
Плотно сжав губы, Генриетта отвернулась. Головная боль, мучившая ее целый день, сейчас и вовсе грозила разорвать на куски черепную коробку. Ей захотелось домой.
— Мисс Гибсон, прошу вас не принимать это на свой счет и не обижаться, — произнес он. — Видите ли, моя репутация настолько очернена, что любая попытка защитить ее ничего не стоит.
— Да, вижу, — согласилась она, неуверенно поднимаясь. — Прошу меня извинить, лорд Дебен, но пришло время избавить вас от моего присутствия. Не сомневаюсь, очень скоро вы и вовсе забудете о моем существовании.
Дебен, моментально лишившись веселости, поспешно вскочил со стула и схватил Генриетту за запястье.
— Ваше присутствие в моей жизни далеко не лишнее. Возможно, вы не поверите мне, мисс Гибсон, но…
Как ему было закончить эту фразу? Сейчас она не была расположена выслушивать признания в любви. Он дал ей прекрасную возможность сказать, что ее сердце по отношению к нему смягчилось, а она заявила, чтобы он не говорил глупостей. Если бы сейчас он открылся ей в том, что хочет положить конец фарсу и сделать отношения настоящими, а впоследствии и вовсе жениться на ней, она ответила бы отказом.
Он не позволит унизить себя отказом. Ни одной женщине не удастся поставить его на колени. У него собственные методы добиваться желаемого, более действенные, чем официальное предложение руки и сердца.
— Мне тоже крайне жаль расставаться с вами, не завершив вашего чувственного воспитания, — вкрадчиво произнес он. — Вы показали себя многообещающей ученицей.
— Ничего подобного, — с жаром запротестовала Генриетта. — Да вы и не занимались совсем моим воспитанием.
— О нет, напротив. Просто я делал это так осторожно, что вы могли и не заметить. В ту ночь вы растаяли от моих поцелуев, а я всего лишь научил ваше тело реагировать на мое дыхание в тех местах, к которым прикасался губами. И сейчас мой шепот возбуждает вас. Ваше дыхание затруднено, соски затвердели.
