Шерри Томас - Любовь против правил
Фиц отхлебнул еще минеральной воды, затем еще. Солнце закатилось. Небо сделалось сине-фиолетовым. Фонари освещали террасу тусклым золотым светом.
— Вполне возможно, — произнес Фиц, — что вы знаете меня лучше, чем кто-либо другой.
Она определенно изучала его с постоянным скрупулезным вниманием.
— Я не знаю вас и наполовину столь же хорошо, — добавил он.
— А обо мне и узнавать-то почти нечего.
— Позвольте уточнить. Вы не хотите, чтобы о вас что-то знали, — а это совсем другое дело.
Иногда Милли задумывалась: изучает ли он ее так же, как она изучает его? Теперь она получила ответ: изучает. И она понятия не имела, что ей с этим делать. Подавив тревожный спазм в животе, Милли склонилась к своей тарелке и принялась за рыбу.
— Боже мой! Какая вкуснота. Вы не согласны?
Два дня спустя они покинули озеро Комо, провели неделю в Милане, а затем направились на восток в Ломбардию, край гор и озер — на этот раз к озеру Изео, прибыв к месту назначения в конце дня.
Хозяин гостиницы рассыпался в извинениях. Здесь праздновали свадьбу, и многочисленные гости заполонили гостиницу. Осталась всего одна свободная комната, прекрасная комната, но всего одна.
— Мы берем ее, — заявил Фиц.
— Разве вы не расслышали? — спросила Милли, когда они оказались вне пределов слышимости хозяина. — Свободна только одна комната.
— Я слышал. Но уже поздно. Мы еще не ужинали. Лучше я поищу другую гостиницу завтра утром.
— Но…
— Я отлично помню наш договор. С моей стороны вам не угрожает никакая опасность.
И почему, скажите на милость, ей не угрожает опасность с его стороны? Почему он не хочет ее с жаром тысячи раскаленных топок? Что это за молодой супруг? Он должен был бы смотреть на нее с вожделением, пытаться обнять ее, вынуждая отбиваться от него зонтиком, веером, а может, даже прогулочными ботинками.
— Хорошо, — сказала она с неохотой. — Ведь выбора все равно нет.
Их проводили в комнату, которая оказалась очень милой, но маленькой, а кровать — смехотворно узкой.
Милли потеряла дар речи. Фиц бросил взгляд на кровать и отвернулся. Но он стоял перед умывальником, и она увидела лишь плутоватую усмешку на его лице, отражавшемся в зеркале. Ее щеки вспыхнули.
— Это всего лишь на одну ночь, — успокоил он ее.
Они наскоро поужинали. Милли сразу же после этого удалилась. Фиц не последовал за ней, пока часы не пробили полночь.
Свет от свечи в его руке проник в комнату прежде него. Он поставил свечу на каминную полку и снял галстук. Милли наблюдала за ним из-под ресниц. Она видела его обнаженным до пояса, когда он умывался в речке, но никогда не видела, как он раздевается.
Он вытащил часы и положил на каминную полку. Сюртук и жилет повесил на спинку стула. Затем спустил с плеч подтяжки и стянул рубашку. Милли прикусила внутреннюю часть щеки. Единственный раз, когда она созерцала его, он был чрезвычайно худ — кожа и кости. Теперь он находился в отличной форме, крепкий и мускулистый, такой красивый без одежды, как одна из тех статуй в садах Версаля.
Она приготовила для него его ночную рубашку, перед тем как улечься в постель. Он взял ее, натянул через голову, затем погасил свечу. В темноте она слышала, как он снял брюки.
Матрас прогнулся под его тяжестью. Она лежала неподвижно, даже перестала дышать.
— Вы можете спокойно дышать, моя дорогая. Так или иначе, вам придется вздохнуть рано или поздно, — сказал он с усмешкой в голосе.
«Что?!»
— Я знаю, что вы не спите.
— Как вы узнали?
— Если бы я ждал кого-то, кто прежде никогда не бывал в моей постели, я уверен, что ни за что бы не уснул.
Она прикусила губу. Вне постели они были равны. Как и он, она прекрасно владела собой, и язык у нее точно так же был хорошо подвешен. Но в области интимных отношений он был значительно опытнее ее. В той именно области, где теоретические знания ровным счетом ничего не значат.
— Когда вы первый раз спали с женщиной? — спросила она сдавленным голосом.
— На моем мальчишнике… предположительно.
— Предположительно?
— Я был мертвецки пьян. Ничего не помню.
— А когда был первый раз, который вы помните? С миссис Бетел?
— Нет, это была ее сестра, миссис Кармайкл.
Милли промолчала.
— Я чувствую ваше неодобрение.
— А я — ваше самодовольство.
— Я бы не сказал, что горжусь этим. Миссис Кармайкл передала меня миссис Бетел, потому что знала, что той нравятся молодые неопытные мужчины. Так что можно сказать, что миссис Кармайкл сочла меня посредственным любовником. Я не выдержал экзамен.
— Полагаю, что теперь вы уже далеко не посредственный любовник, а скорее отличник в этом деле, поскольку с тех пор у вас была солидная практика.
— Да, теперь я достаточно сведущ, — скромно сказал он и тут же рассмеялся. — Никогда не думал, что буду лежать в постели в темноте и обсуждать свою компетентность в данном вопросе с собственной женой.
Кровать заскрипела. Неужели он повернулся к ней?
— Осмелюсь предположить, вас гложет любопытство.
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Не хочу сказать, что вы интересуетесь лично мной или что вас подмывает самой попробовать что-нибудь, но, похоже, вы заинтригованы этим щекотливым вопросом в целом.
Милли прикусила губу.
— Вы так думаете?
— В этом нет ничего плохого. В вашем возрасте естественно интересоваться. Вы по-прежнему получаете известия о вашем возлюбленном?
Значит, он все еще помнил.
— Да.
— Постоянно думаете о нем?
— Время от времени. — Милли поморщилась.
— Вы когда-нибудь с ним… имели отношения?
— Конечно, нет.
— Я не имею в виду ваше целомудрие. Но вы хотя бы с кем-то целовались?
— Один раз.
— Как это было?
«Ты сам был там. О чем ты думал?»
— Не уверена, что могу описать это. Я была в страшном отчаянии. Он тоже.
— Он теперь женат?
— Да.
— Вы ревнуете его к жене?
И что же ей сказать в ответ?
— Уже поздно. Давайте спать.
Кровать снова скрипнула — он отодвинулся на несколько дюймов от нее.
— Только постарайтесь не пинаться и не выталкивать меня из постели. Я не люблю спать на полу.
— Я за всю жизнь никого не выталкивала из постели.
— Верно, но вы никогда и не спали ни с кем. Так что… следите за собой. Не проявляйте агрессии!
Он заснул задолго до нее, повернувшись спиной. Дыхание его было глубоким и ровным.
Милли лежала, охваченная невыразимым волнением, пока в конце концов тоже не задремала. Но вскоре, вздрогнув, снова проснулась, когда его рука скользнула на ее талию. Зажав ладонью рот, она другой рукой попыталась отодвинуть его. Но его пальцы, когда она их коснулась, оказались совсем расслабленными.
