Виктория Дал - Это всегда был ты
— Нет, — наконец выдавил он. — Это не она.
— Слава Богу! Так кто же?
— Не могу тебе сказать. Это было бы неприлично.
Целую минуту — целую долгую, минуту — казалось, что она сейчас же накинется на него с расспросами. Подбородок выпятился. Глаза сузились. Но потом лицо Мариссы снова смягчилось. Она протянула руку и погладила его кончиками пальцев по щеке.
— Кто бы эта женщина ни была... ты уверен, что любишь ее?
На этот вопрос ответить было гораздо легче.
— Да, — сказал он. — На сей счет у меня сомнений нет.
На глазах сестры заблестели слезы.
— Она же замужем за другим. Как ты можешь быть так уверен в ее чувствах?
— Я знаю ее, Марисса. — Он сделал глубокий вдох. — Как знал когда-то самого себя.
— Ох, Эйдан, — вздохнула она. — Тогда ты должен сделать всё возможное, чтобы вернуть ее, каким бы безнадежным это дело ни казалось.
— Обещаю, — торжественно вымолвил он. — А теперь марш обратно в постель.
Тепло Мариссиного объятия осталось с ним и после ее ухода, и Эйдан отправился в Лондон с такой легкостью на сердце, какой не чувствовал уже много лет.
Глава 23
Кейт уже и забыла, какая Темза грязная. Воды реки Хамбер были спокойными и чистыми, а городок Халл — весь прозрачный и искрящийся. Вода в столичной реке походила на мутную и густую смесь нечистот и кусков дохлых рыбин.
Прикрыв нос двумя платками, она постаралась задержать дыхание, пока поезд проезжал через нее. От этой вони нервное волнение в желудке только усилилось, и когда состав наконец остановился на вокзале, она облегченно выдохнула.
Поскольку Кейт взяла с собой только один саквояж, то она без задержек вышла из вагона и огляделась. Эйдан написал, что ее встретит экипаж. Кругом толклось много кучеров; без сомнения, один из них ждет ее. Она быстро зашагала вперед, не осмеливаясь оглядываться на людей вокруг.
— Миссис Гамильтон?
К ней подошел молодой человек в серой ливрее, с лицом приятным, открытым и совершенно непримечательным, если не считать того, что один глаз у него был голубой, а другой — карий.
— Да, это я!
Он поймал ее изумленный взгляд и подмигнул:
— Знаю, что поначалу это малость страшновато, мэм. Я Джон Данн. Мистер Йорк отрядил меня встретить вас. Позвольте проводить к карете?
Кейт тяжело сглотнула и крепче стиснула свой саквояж.
— Не волнуйтесь, мэм. Я понесу ваш багаж.
— Нет, нет. У меня только эта сумка.
Хаос, царящий вокруг, совершенно выбил ее из колеи. Ей ничего не оставалось делать, как поспешить за кучером, который каким-то чудесным образом заставлял толпу расступиться. Бешеный гвалт и гул голосов стали чуть потише, когда они прошли небольшое расстояние до выстроившихся в ряд экипажей, поджидающих своих пассажиров, но нервы ее все еще звенели как натянутые струны.
— Вот мы и пришли, мэм.
Она с некоторой тревогой взглянула на указанную им карету, недоумевая, пока он открывал дверцу, как он распознал в толпе именно ее. Все экипажи были одинаково черными, и лишь у немногих на дверцах был изображен какой-нибудь герб. Кучер помог ей подняться на подножку, а Кейт тем временем вознесла короткую, глупую молитву, чтобы эта карета направлялась именно к дому Эйдана, а не какого-нибудь другого мистера Йорка.
Не успела она плюхнуться на сиденье, как с противоположной стороны кареты вынырнула рука и сжала ее колено.
— Ой!
Из темноты донесся низкий смех Эйдана.
— Не совсем то приветствие, на которое я надеялся.
— Святые небеса! — ахнула она, прижав руку к гулко застучавшему сердцу. — Ты до смерти меня напугал!
— Какое невезение. А я-то планировал заполучить сегодня к себе домой живую женщину. Из самой настоящей плоти.
— Теперь тебе придется удовлетвориться чуть живой.
Голос ее звучал язвительно, но она не удержалась и тут же растаяла, когда он притянул ее к себе на колени. Мгновенно позабыв о своем испуге, она прильнула щекой к лацкану его сюртука.
— А я подумала, что ты, наверное, слишком занят, чтобы встретить меня.
— О, я бы не пропустил этого ни за что на свете. — Рука его прочертила ровную дорожку вниз по юбке. — Но я считаю, что неразумно было бы выходить и встречать тебя самому, чтобы не давать повод для сплетен и все такое.
Последние слова он произнес у ее рта, когда они оба повернулись, чтобы обнять друг друга.
Кейт целовала его с нетерпеливым, радостным пылом, отвечая на каждый выпад его языка с ничем не уступающей ему по силе страстью. Все это время с тех пор, как он уехал, она только о нем и думала. Размышляла, что он для нее значит и что она значит для него. Он хочет ее, в этом нет сомнении, и она тоже его желает. Если б только все было так просто.
Ласковым движением, от которого на глазах у нее выступили слезы, он взял ее лицо в ладони и покрыл легкими, нежными поцелуями.
— Я скучал по тебе, Кейт.
Она вновь завладела его ртом и поцеловала глубоко, стараясь передать, как ей его не хватало. Она боялась произнести это, не хотела, чтобы он услышал, что она ни о чем, кроме него, не думала.
Эйдан привлек ее ближе, крепко прижав к себе, и она ощутила твердое доказательство его слов, прижимающееся к ее бедру. Когда ладонь его коснулась груди, мир вокруг вздрогнул и пошатнулся.
— О Боже, — прошептала она, — как я испугалась, когда подошел твой кучер.
— Данн славный парень, — объяснил он с улыбкой в голосе. — Он в точности выполнил мое указание и нашел тебя с первого взгляда.
Потом до нее донесся голос кучера, и карета, покачиваясь, покатила вперед. Счастье забурлило внутри ее, когда Эйдан засмеялся, и она спрятала свое смущенное лицо у него на шее.
Все то время, что они ехали до его дома, он не выпускал ее из объятий, потом быстро провел в фойе. Она успела лишь мельком оглядеть кремовые стены и позолоченные зеркала, прежде чем оказалась перед довольно угрюмым дворецким.
— Мадам, — проговорил он ровным голосом вышколенного слуги,— служанка тотчас же отведет вас в вашу комнату.
— Спасибо, Уайтстоун, — вмешался Эйдан, — я проведу даму по дому.
— Конечно, сэр.
Дворецкий удалился, дверь позади них закрылась, и они остались одни.
Кейт хотелось оглядеться, но когда Эйдан взял ее за руку и потащил к лестнице, желания сопротивляться у нее не было. Она только и могла, что думать: «Это Эйдан, он рядом со мной, ведет вверх по лестнице в свою спальню. Это мой любимый, и он улыбается мне с искренней мальчишеской радостью».
Не прошло и минуты, как она уже стояла перед двойной резной дверью.
— Твои покои, — торжественно провозгласил Эйдан, распахивая обе створки.
Ее глазам предстала огромная гостиная. На стенах оно и в успокаивающих цветах: нежно-розовом и бледно-зеленом. Она была прекрасна, безупречна, как будто создана специально для нее. Толстый ковер почти от стены до стены устилал пол — розовые цветы с зеленым орнаментом на кремовом фоне. Мебель светлая и изящная, подушки обтянуты шелком. Вечерний свет мягко струился сквозь высокие окна, окутывая всё каким-то таинственным сиянием.
