Александр Дюма - Полина; Подвенечное платье
Баронесса де Марсильи поблагодарила госпожу Амброн и попрощалась с Пьером Дюраном. Крестьянин все вертел в руках шляпу и явно хотел что-то сказать, но никак не решался.
– Ты, кажется, хочешь сообщить мне что-то, мой друг, – ласково обратилась к нему баронесса.
– Простите… извините, госпожа, – бормотал Пьер Дюран. – Кто я такой, чтобы вмешиваться в ваши дела…
– Будет тебе, любезный Дюран, говори!
– Видите ли, госпожа баронесса, – продолжал крестьянин, – вы нас покидаете, уезжаете в страну, где все дорого, и сами не знаете, сколько вы там пробудете…
– Ну же, Пьер! – поторапливала его госпожа, заметив, что он снова колеблется.
– Может, вы не успели захватить с собой достаточную сумму денег?
– Пьер, друг мой, – произнесла баронесса, сжимая его руку, – я тронута твоей заботой.
– Если госпоже баронессе угодно… – продолжал Пьер. – Контракт на нашу аренду продолжится еще шесть лет, и я надеюсь, что вы позволите внести вам плату за два года вперед… Вы сделаете нам большое одолжение: разбойники могут ограбить нас и лишить денег, которые были бы в большей безопасности в ваших руках… Вы обяжете нас, приняв эти десять тысяч франков… Они вот в этом кожаном кошельке.
– Благодарю тебя, мой друг, я принимаю их, – сказала баронесса. – Бог даст, придут лучшие времена, и тогда, будь уверен, я не забуду твоей преданности.
– Скорей, скорей! – закричал шкипер. – Если нас заметят с берега – мы погибли!
Предупреждение было справедливым. Баронесса в последний раз пожала своей нежной белой ручкой толстую и грубую руку Дюрана. Она обняла госпожу Амброн и шагнула в лодку, где маркиза и Цецилия уже ждали ее.
– Кто идет? – вдруг закричали издали.
– Греби пуще! – тихо прошептал шкипер, оттолкнув лодку от берега и ловко запрыгнув в нее.
Через десять минут они уже взошли на шлюп, и вскоре беглянки вышли на берег в Дувре.
Глава IV
Загородный дом
Едва оказавшись на берегу, баронесса тотчас же захотела ехать в Лондон в почтовой карете. Но маркиза заявила, что теперь, когда они выбрались из Франции, ни одной минуты не пробудет в этом неприличном костюме, в который ее заставили вырядиться. Хотя баронесса и не видела в этом серьезного неудобства, все же согласилась с маркизой, каким бы неуместным ей ни показалось это требование. Дочь пошла навстречу матери с той детской покорностью, примеры которой и теперь еще встречаются в знатных фамилиях, сохранивших традиции восемнадцатого столетия.
Остановившись в лучшей гостинице Дувра, маркиза, несмотря на усталость с дороги, велела принести ей один припрятанный сундучок. Она достала из него свое платье и, презренно скинув одежду простолюдинки, принялась за свой туалет. Маркиза причесывалась и пудрилась так старательно, будто собиралась на прием к королеве.
Что же касается баронессы, она всецело отдалась заботам о маленькой Цецилии, которая совсем не испугалась морского путешествия.
На другой день в девять часов дамы сели в почтовую карету. Маркиза, оценив по достоинству ее удобство, с удовольствием устроилась в экипаже, тем более что стараниями госпожи Марсильи он был нанят только для них троих.
Переезд совершился очень скоро: путешественницы миновали Кентербери и Рочестер без остановок и в тот же день прибыли в Лондон.
Баронесса была слишком опечалена, чтобы обращать внимание на окружающую ее действительность, но вот маркиза пребывала в полном восторге от ливрей, гербов, пудры – всего того, чего она уже два или три года не встречала во Франции. Так что Лондон показался ей красивейшим городом в мире, а англичане – величайшим народом Земли.
Путешественницы остановились в отеле, который рекомендовала им госпожа Амброн, на улице Голден-Сквер, недалеко от Регент-стрит. Баронесса тотчас известила запиской герцогиню де Лорж о своем прибытии.
В тот же вечер герцогиня приехала к ней и предложила свои услуги, в случае если баронесса захочет остаться в Лондоне.
Но госпожа Марсильи пожелала жить в уединении и потому попросила госпожу Лорж узнать, нет ли поблизости какой-нибудь деревеньки, где она спокойно могла бы предаться воспитанию дочери. Герцогиня посоветовала ей Хендон, местечко, прекрасно сочетавшее в себе близость к столице и сельское уединение. Баронесса решила немедленно отправиться в этот маленький рай.
На другое утро госпожа Марсильи вместе с матерью нанесла визит герцогине. Первым делом баронесса справилась о жене Дюваля, того благородного офицера, что спас жизнь ей и маркизе. Госпожа Лорж послала за госпожой Дюваль, и через несколько минут та вошла вместе со своим сыном – прекрасным десятилетним мальчиком, которого тотчас же назначили товарищем детских игр Цецилии.
Баронесса рассказала госпоже Дюваль об услуге, что оказал ей господин Дюваль, и тем самым исполнила поручение благородного офицера. Добрая женщина была в восторге от этих слов: она более трех месяцев не получала известий от своего мужа, не смевшего отправлять письма почтой, дожидавшегося подходящего случая, который все никак не приходил. За эти три месяца до нее дошли страшные слухи об убийствах десятого августа, второго и третьего сентября, так что бедняжка даже не знала, жив ли ее муж.
Теперь, получив столь радостные вести, госпожа Дюваль подозвала к себе сына, который уже держал под руку Цецилию.
– Эдуард, – обратилась она к мальчику, – попроси у баронессы позволения поцеловать ее ручку и поблагодари ее от всего сердца. Она уверила меня, что отец твой жив.
– А где же мой папа? – спросила маленькая Цецилия.
Несчастная баронесса залилась слезами и прижала обоих детей к груди, к великому неудовольствию маркизы.
Вечером госпожа Марсильи получила записку от герцогини, в которой та извещала ее, что желает отправиться вместе с ней в Хендон и завтра заедет за ней в своей карете.
На следующий день герцогиня де Лорж приехала к спутнице в десять часов утра и застала баронессу и Цецилию готовыми, одна лишь маркиза еще не окончила своего туалета.
Хендон находился недалеко, и через два часа они были уже на месте. Герцогиня оказалась совершенно права: их взорам представилась одна из тех милых английских деревушек, каких не встретишь ни в Бельгии, ни в Голландии. Баронессу очаровал скромный и опрятный вид маленьких домиков – после смерти своего мужа она только и мечтала об уединении в таком тихом месте. Жизнь здесь представлялась ей если не безоблачно счастливой, то по крайней мере безмятежно спокойной.
Баронесса поинтересовалась, какой из домиков отдается внаем, ей тут же показали пять или шесть таких, вполне устроивших госпожу. Она так спешила покончить с этим делом, что хотела нанять первый же дом, который они осмотрели, но герцогиня посоветовала баронессе не торопиться и посмотреть еще.
