Лори Хэндленд - Пожар любви
– Ладно, – согласилась она и улыбнулась тому, как восхищенно смотрела на нее Мария.
– Замечательно. Когда оденешься, приходи ко мне в гостиную выпьем лимонаду. – Мария повернулась и, если бы была в состоянии, то – в этом Анжелина не сомневалась – выпрыгнула бы за дверь.
Часом позже, расслабленно отмокнув в деревянной бадье, Анжелина стояла перед зеркалом. К счастью, талия много раз рожавшей матери Хуана оказалась пошире, чем у нее. Корсет Анжелина больше не носила, считая это одним из многих преимуществ того, что она готовилась стать монахиней. «Но когда я доберусь домой, – подумала она, – мне снова придется затянуть себя в это устройство для пытки... И все только для того, чтобы втиснуться в собственную одежду...»Такая перспектива ее совсем не радовала.
А вот платье, которое она надела, доставляло ей настоящее удовольствие. Она давно – целый год – не ощущала шелка на своей коже, да и цвет был слишком хорош, чтобы от него отказаться. Если ей что-нибудь и не нравилось в монастыре, так это отсутствие красоты. Единственным местом, где она могла бы любоваться яркими красками и разнообразными тканями, являлась церковь. Там картины, занавеси и гобелены, окна с разноцветными стеклами и витражами соперничали между собой за первенство перед знатоками изящного.
Она провел рукой по юбке и вздохнула. Мать-настоятельницу хватил бы удар, если б она только увидела Анжелину сейчас, когда открыта почти вся ее грудь. На фоне розовой ткани ее кожа светилась, напоминая цветом разогретый мед. Еще влажные волосы она заплела в косу и закрутила в узел на затылке. Свободно свисавшие локоны вились вокруг шеи, мягко обрамляя ее лицо.
«А что подумает Чарли?»– Эта мысль пришла неожиданно, заставив ее вдруг заморгать от удивления. Прежде ее никогда не заботило то, что может о ней подумать мужчина. – «Так откуда теперь взялся такой вопрос?»
С трудом отогнав тщеславные мысли, Анжелина торопливо направилась в гостиную, где ее ожидала Мария.
– Какая ты красивая, – прошептала Мария восторженно. – Твой поклонник потеряет дар речи.
Анжелина шлепнулась на диван – еще один предмет импортной мебели – и нахмурилась.
– Мария, он мне не поклонник. Я ведь постуланка. И собираюсь стать монахиней. Мне же нельзя заводить поклонников. Чарли только везет меня к моим родителям. И это – все.
– Я же не слепая, Анжелина. Я видела, как он смотрит на тебя и как ты смотришь на него. Если сейчас между вами пока ничего нет, то скоро будет.
Анжелина взяла с подноса стакан лимонада и отпила большой глоток. Мария была совсем недалека от истины. И Анжелина чувствовала себя не слишком уверенно.
– Ты ошибаешься, – сказала она, когда почувствовала, что вновь способна владеть своим голосом. – Он просто сопровождает меня до дома.
– Возможно, так оно и есть. Но твои слова не могут изменить то, что я вижу. – Мария наклонилась вперед и положила свою ладонь на ладонь Анжелины. – Интересно, а почему ты еще не стала монахиней? Разве ты не дала обет? Я думала, ты будешь послушницей только в течение шести месяцев.
Анжелина отпила еще глоток лимонада, чтобы выиграть время и придумать ответ. Мария действует импульсивно, но она знает толк в людях. Она может заставить любого говорить с нею, только задавая тихие и участливые вопросы до тех пор, пока человек, наконец, не сдастся и не начнет рассказывать ей все.
– Мать-настоятельница считает, что я пока не готова пройти испытательный срок. Она предложила мне еще подумать, прежде чем ответить ей и самой себе – действительно ли я уверена в своем призвании. А потом в нескольких монастырях начались болезни, и мне пришлось все свое внимание отдавать другим вещам, проявляя заботу о больных, что тогда мне казалось гораздо важнее, чем церемония, на которой меня, постуланку, объявили бы послушницей.
– Понятно. Выходит, мать-настоятельница думает, что ты можешь даже и не стать монахиней?
– Что ты хочешь сказать этим «даже»? Ты же меня знаешь всю жизнь. Ты знаешь, как я хотела попасть в монастырь. И как после этого ты можешь спрашивать меня о таких вещах?
– Я хочу, чтобы ты стала счастливой. Я понимаю твою преданность вере. Но я, кроме того, видела тебя с детьми. Ты не почувствуешь себя счастливой, если у тебя их не будет. – Непроизвольно Мария приложила руку к своему большому животу. Анжелина взглядом проводила движение руки подруги и судорожно сглотнула комок доброй зависти, застрявший у нее в горле.
– У меня есть дети, которым я преподаю. Мария рассмеялась:
– Это – не одно и то же, и ты это знаешь. Тот мужчина, с которым ты... Что-то между вами есть. Я это чувствую. Ты будешь с ним гораздо счастливее, чем если останешься в монастыре. Поверь мне. Я знаю.
– А ты сама счастлива? – Анжелина заглянула глубоко в глаза подруги. – С Хуаном?
– О, да. В нем есть все, что я когда-нибудь хотела видеть в мужчине. Он – сильный, мужественный, гордый. – Она положила руку на живот. – И малыш уже скоро появится на свет. Я просто живу в земном раю.
– Так, значит, ты его любишь?
– Любовь? – На мгновение в лице Марии Анжелина заметила некоторую нерешительность, но подумав, та медленно произнесла: – Я все-таки думаю, что люблю его. Теперь, да... Конечно же я люблю отца своего ребенка.
– Тебе следовало сказать об этом раньше, Мария. Если бы ты сказала своим родителям, что любишь его, его не стали бы сватать мне, и мы все смогли бы избежать этих неприятностей.
– Нет, тогда я его еще не любила. Когда ты уехала в монастырь, он казался таким удрученным, так страдал, что мне его стало жаль. Мы ближе узнали друг друга и все пошло своим чередом. Мы переехали сюда, чтобы избежать пересудов.
Анжелина вздрогнула. Она всегда знала, какой из-за нее произошел скандал, когда она отказалась выйти замуж за Хуана, но как только попала в монастырь, сама о нем совершенно забыла. Она не понимала тогда, что ее поступок так долго будет влиять на его жизнь. Ей стало невыносимо стыдно за свой эгоизм. Но потом, наверное, все обернулось к лучшему, так как они с Марией нашли друг друга. И как только она уедет снова, они забудут о своем прошлом так же, как и она.
Услышав топот нескольких лошадей, приближавшихся к дому, обе женщины встали и подошли к окну. Хуан и Чарли вернулись, а вместе с ними приехала по крайней мере дюжина мужчин.
– Пойдем, встретим их, – предложила Мария, направившись к наружной двери.
Когда Анжелина и Мария вышли во двор, мужчины уже спешились. Работники заметили их, и что-то в их поведении изменилось. Анжелина почувствовала это и остановилась в нерешительности. Незнакомые мужчины повернулись к ней один за другим, – некоторые, глядя на нее, самодовольно ухмылялись, другие хихикали или нагло ржали, третьи перешептывались с приятелями.
