Мэри Брэддон - Тайна фамильных бриллиантов
Итак, предложение сэра Филиппа было принято. На другой день рано утром он снова отправился к мистеру Дунбару и просил назначить свадьбу как можно скорее. Банкир охотно согласился.
— Пускай свадьба будет в первых числах ноября, — сказал он. — Мне уже надоела жизнь в Модслей, и я хочу побывать на континенте. Конечно, я останусь здесь до свадьбы дочери.
Филипп был очень рад согласию Дунбара и поспешил объявить об этом Лоре. Но миссис Маден пришла в ужасное негодование, что так скоро назначили срок свадьбы.
— Как успеем мы сделать приданое в такое короткое время? — говорила она. — Вы, мужчины, в этом ничего не понимаете; не думаете ли вы, что какая-нибудь модистка возьмется сшить подвенечное платье меньше, чем за месяц.
Но никто не обратил внимания на слова миссис Маден, да и говорила она это только для очистки совести, а в душе была очень рада, что ее барышня выходит замуж за баронета. Она совершенно забыла своего старого любимца, Артура Ловеля, и с удивительной энергией принялась за все необходимые приготовления. Из лучших лондонских магазинов выписали образчики бархатов, шелковых материй, газов, кружев, и для приданого мисс Дунбар заказали все, что только можно было заказать. Вскоре в Модслей-Аббэ явилась французская модистка с целыми ящиками нарядов, и бедную Лору несколько дней мучили примеркой всевозможных туалетов.
XXI
Новая жизнь
В первый раз в жизни Маргарита Вильмот испытала, что значит иметь друзей, настоящих, искренних, которые живо интересуются всем, что вас касается, и всячески стараются сделать вашу жизнь счастливой. Впрочем, мисс Вильмот окружала не одна дружба — был человек, который питал к ней чувство, гораздо возвышеннее и святее. Он любил ее чистой, бескорыстной любовью честного человека.
Клемент Остин, кассир в конторе «Дунбар, Дунбар и Балдерби», влюбился по уши в скромную учительницу музыки. Он пристально следил за ней и старался выведать тайну ее жизни гораздо раньше, чем понял, что любит ее. Он начал с того, что стал сочувствовать ей, думать о ее трудной жизни, ее всегдашнем одиночестве, ее редкой красоте, которая подвергала ее большим опасностям, чем если бы она была некрасивой или уродливой.
А человек, позволяющей себе сочувствовать хорошенькой девушке, ставит себя в положение канатного плясуна, который должен благополучно пройти по тонкому канату, отделяющему его от страшной бездны, называемой любовью. Но девять человек из десяти, решающихся на такой смелый поступок, вскоре находят канат нестерпимо скользким и, не сделав и двадцати шагов, падают в самую бездну.
Клемент Остин влюбился в Маргариту Вильмот; его нежное внимание и преданность были прелестной новостью для бедной, одинокой девушки. Странно было бы, если при этих обстоятельствах за его любовь она не платила тем же. Он не спешил объясниться в любви, имея полезного союзника в своей матери, которая обожала своего сына и приняла бы с распростертыми объятиями всякую женщину, на которую пал его выбор, будь она хоть негритянка или американская невольница.
Миссис Остин очень скоро открыла тайну своего сына, да он и не старался скрывать свои чувства от матери, которой доверял все свои тайны с самого того времени, когда еще ребенком влюблялся в девиц, с которыми учился танцевать в клапгамской семинарии. Миссис Остин сознавалась, что ей было бы приятнее, если б ее сын выбрал себе жену с большими достоинствами со светской точки зрения, чем юная учительница музыки; но когда Клемент огорчился ее словами, добрая старушка тотчас растаяла и торжественно объявила, что если Маргарита так же добра, как и хороша собою и действительно любит Клемента, то она, миссис Остин, ничего лучшего не желает.
По счастью, она ничего не знала о прошлой жизни Джозефа Вильмота и о письме, адресованном в Норфольк, а то, быть может, и воспротивилась женитьбе своего сына на девушке, отец которой провел большую часть жизни на каторге.
— Мы ничего не скажем моей матери о прошедшем, — сказал Клемент Маргарите, — конечно, исключая то, что касается вас самих. Пускай история вашего несчастного отца будет известна только нам с вами. Моя матушка очень полюбила вас, и потому я бы не хотел, чтобы что-нибудь повредило этой привязанности; напротив, я хочу, чтоб она вас с каждым днем любила все более и более.
Желание Остина исполнилось, и добрая старушка действительно все более и более привязывалась к Маргарите. Она открыла в молодой девушке необыкновенные музыкальные способности и предложила ей снять нижний этаж хорошенького домика в Клапгаме, по соседству с ними, и принимать на дому учениц.
— Я вам доставлю, моя милая, сколько угодно работы, — сказала миссис Остин. — Я живу здесь уже тридцать лет, с самого рождения Клемента, и знаю всех в округе. Вы только не завышайте цену, и все с радостью будут посылать своих детей к вам. Я дам маленький вечер и приглашу всех своих знакомых нарочно, чтобы они услышали, как вы играете, и познакомились с вами.
Миссис Остин дала обещанный вечер, и Маргарита явилась на него в простеньком черном платье, которое уже давно висело в ее шкафу и при дневном свете едва ли куда годилось; но при свете восковых свечей Маргарита казалась в этом платье столь же прелестной, как и нарядной. Клапгамская аристократия не могла не заметить этого и торжественно объявила, что девушка, которой покровительствует миссис Остин, — очень приличная особа. А когда Маргарита сыграла на фортепиано и спела один из своих любимых романсов, то все присутствующие невольно были очарованы. У нее было прекрасное контральто, чистое, звучное, мелодичное; играла же она с удивительным блеском и, что еще реже встречается, с замечательным вкусом. Еще до окончания вечера, успех юной учительницы музыки был признан всеми.
На следующей неделе Маргарита сняла новую квартиру и вскоре имела до двенадцати учениц. Таким образом, она была занята целый день и получала более чем нужно было для ее скромной жизни. Каждое воскресенье она обедала у миссис Остин.
Клемент без труда уговорил мать устроить эти обеды, хотя и не распространялся пока о своей любви к Маргарите. Эти воскресенья были счастливыми днями для Клемента и Маргариты, которую он надеялся скоро назвать своей женой.
Изящный комфорт гостиной миссис Остин, мирная тишина воскресного вечера, когда были спущены шторы и зажжены лампы; интересный разговор о новых книгах и музыке — все это было новостью, приятной новостью для Маргариты. В первый раз она видела, что такое семейная жизнь, настоящая, мирная, счастливая, без треволнений и страшных тайн, постоянно гнетущих сердце. Но при всем этом Маргарита не забыла Генри Дунбара. Она по-прежнему была убеждена, что ее отца убил он. Совершенно спокойная в своем обращении со всеми, она глубоко сохранила в своем сердце роковую тайну и не просила ни у кого сочувствия.
