Ли Бристол - Нежный ангел
— Ax, — прошептала Консуэло и больше не могла вымолвить ни слова. Затем она взглянула на сестру Магдалену:
— Она и впрямь похожа на ангела, правда?
Сестра кивнула и осторожно присела на кровать рядом с ней.
— Детей посылает Господь.
— Да, — спокойно согласилась Консуэло, и лицо ее омрачилось болью. — Даже если они появляются совсем не по велению Господа.
Сестра Магдалена нежно провела пальцем по щечке младенца.
— Она обрела свой дом среди нас, дитя мое, ибо как бы долго ни пришлось ждать, чтобы найти кого-то…
— Нет, — перебила ее Консуэло. Инстинктивно она обняла ребенка, и спящая малышка пошевелилась. — Нет, я вернусь за ней. Мне нужно найти работу и дом для нее, но она — моя. Я никому не отдам ее.
Сестра выглядела обеспокоенной.
— Ты уверена, дитя мое? То, что ты задумала, будет трудно осуществить. А она такой прелестный ребенок. Есть много прекрасных бездетных пар, которые…
— Нет, — твердо повторила Консуэло. — Это мой ребенок. Моя Энджел. Я сделаю все возможное, и я вернусь за ней. — Она беспомощно взглянула на сестру. — Разве вы не видите, что я люблю ее? Она единственное существо в моей жизни, которое полностью мне принадлежит, и… я люблю ее.
Сестра Магдалена улыбнулась и погладила руку Консуэло.
— Я понимаю тебя. И ради этой любви, которую мать испытывает к своему ребенку, Благословенная Дева тебе поможет и вновь тебя к ней приведет.
Консуэло смотрела на спящего младенца, трогала его крошечную ручку, гладила шелковистые волосики.
— Я обязательно вернусь, — шептала она. — Я не смогу жить без тебя. Мне нужно уехать ненадолго, чтобы найти нам дом, но я вернусь и заберу тебя. Обязательно.
Глава 11
Два дня и две ночи Энджел дежурила у постели Джереми. Она ничего не ела, а если и засыпала, то всего на несколько минут, сидя на своем стуле. Несмотря на то что к Джереми редко возвращалось сознание, она постоянно с ним разговаривала; она продолжала говорить с ним до тех пор, пока у нее не охрип голос, и тогда она начала говорить шепотом. Она вспоминала о том времени, когда они были вместе, о том, чем они будут заниматься, когда он поправится… о доме на берегу океана, где в каждой комнате будет солнце, о том, как они будут гулять по пляжу и разъезжать в экипаже с открытым верхом.
Адам смотрел на нее со смешанным чувством горечи, безысходности и отчаяния, с душераздирающим сочувствием и сопереживанием, которое он старался подавить в себе, но которое невозможно было не заметить. Не важно, каким человеком была Энджел или что она вытворяла в жизни. В ее душе было что-то, что он слишком хорошо понимал. За показной бравадой скрывалась беззащитность девочки, которой требовалось так много и которая так мало имела, а теперь она столкнулась с тем, что вот-вот потеряет то единственное, что у нее было в жизни. Адам хотел облегчить ее страдания, но не знал как.
Она была резка с нянечками и каждый их шаг сопровождала расспросами, чем весьма затрудняла им работу по уходу за пациентом. Она жаловалась на шум и запахи и постоянно критиковала работу уборщиц. Она была беспощадна к докторам. Но худшее из всего этого было то, что она наотрез отказывалась слышать их советы и рекомендации по уходу за больным. Она не допускала и мысли, что Джереми никогда не выйдет из этой больницы, и, когда кто-нибудь говорил ей об этом, она приходила в бешенство.
Адам видел, что она на грани помешательства. Она может иметь железную волю, но, как и у всех остальных людей, у ее организма есть определенные физические пределы. Он понимал, что поступит нечестно, если воспользуется ее помешательством и слабостью, вызванными сильным переутомлением. Но когда стало очевидно, что у нее больше нет сил протестовать и спорить с ним или с кем-то другим, он крепко взял ее за руку.
— Энджел, — попросил он, — возвращайся в отель. Поешь что-нибудь и немного отдохни. Какая польза от того, что ты так изводишь себя?
Она попыталась выдернуть свою руку, но не смогла сделать даже этого. Ее глаза опухли, под ними набухли темные мешки, тонкая кожа вокруг скул натянулась и выглядела прозрачной и бледной.
— Нет, — произнесла она бесцветным голосом. — Я нужна ему.
— Он спит. Когда он проснется, ты будешь нужна ему гораздо больше.
Энджел провела рукой по лбу своего отца.
— Он ведь проснется, правда?
— Да. — Еще одна ложь. Сколько раз за последние дни он ее обманывал? — И вдобавок ко всему ему вредно волноваться. А он будет переживать за тебя, если увидит, как ты выглядишь.
Энджел провела рукой по своему лицу, как будто хотела стереть с него усталость. Ее голос был монотонным и лишен эмоций.
— Эта больница просто ужасна. Мне нужно увезти его отсюда. Здесь наверняка есть больница получше.
— Я посижу с ним, пока тебя не будет, — пообещал Адам.
Он увидел, что она отрицательно качает головой, и тогда добавил:
— Я привез тебя из Колорадо в Калифорнию и пока еще ни разу не подвел. Ты что, не доверяешь мне, не соглашаясь, чтобы я побыл с ним несколько часов?
По-видимому, его слова ее смутили, и некоторое время она их обдумывала.
— Он испытывает к вам симпатию, — заметила она. — Может быть… все будет хорошо.
— Конечно, все будет просто отлично. Покачиваясь от слабости, она поднялась со стула.
— Мне нужно… Я должна кое-что сделать. Эта больница… нам нужны квалифицированные доктора. Я отлучусь ненадолго.
— Можешь не торопиться. Я посижу с ним. — Он сел на стул, на котором сидела она. — Поспи немного, Энджел. Все будет прекрасно.
Она не верила ему, он видел это по ее глазам. Но у нее не было выбора. Наклонившись, она поцеловала отца в лоб и ушла из больницы.
* * *Когда Энджел вышла на улицу, было уже темно. Улица была окутана серым туманом, шел моросящий дождь, иона не знала, было ли это время рассвета или вечерних сумерек, да ее это и не волновало. Она не могла вспомнить название гостиницы и слишком устала, чтобы попытаться это сделать.
Тогда она просто пошла куда глаза глядят.
В воздухе пахло лошадиным навозом и мокрыми булыжниками, кухней и дымом от угля и — чуть-чуть — океаном.
Прошла целая вечность с тех пор, как она чувствовала песок под своими ногами и ощущала брызги океана на своем лице и какой-то краткий миг держала счастье в своих руках.
Да и вообще, случалось ли это когда-нибудь с ней?
Тогда ее поцеловал Адам. Его губы были мягкими, а руки — сильными, и в его объятиях весь мир кружился и исчезал. Ах, как ей хотелось сейчас, чтобы ее кто-нибудь обнял.
Как ей нужен сейчас какой-нибудь человек, который бы все уладил. Она должна продать крест и получить за него много денег, и тогда она вытащит папу из этой жуткой больницы.
