Конни Мейсон - Пират

– К тому же ты знал, что я все равно не смогу распоряжаться своим наследством, пока мне не исполнится двадцать пять, – ввернула Блисс.

– Да не нужны мне были тогда твои деньги! – огрызнулся Фолк. – А сейчас – нужны позарез. И тебе как раз исполнилось двадцать пять. Неужели я ничего не заслужил? Да за одно только терпение...

Ответить Блисс не успела: экипаж подкатил к крыльцу. Фолк проворно соскочил на землю и протянул Блисс руку, однако она не приняла его руки, вышла из экипажа самостоятельно и тут же поспешила к дому.

На пороге появилась Манди – старая негритянка, которая всегда была для Блисс второй матерью. Она смотрела на свою воспитанницу глазами, полными слез.

– Ах, солнышко, как же я волновалась за тебя! – закричала Манди и прижала подбежавшую Блисс к своей огромной мягкой груди. – А твой отец... он просто был вне себя! Особенно когда узнал, сколько ему придется заплатить за твою свободу.

– Ну вот видишь, я снова дома, Манди, – Блисс осторожно освободилась из нежных объятий своей няни. – Скажи скорее: мой сын... он здесь?

Манди посмотрела на Блисс, как на помешанную.

– У тебя с головой все в порядке, солнышко? Ты же знаешь, твой мальчик умер шесть лет тому назад.

Его здесь нет!

У Блисс потемнело в глазах. Ведь она так надеялась... Вот теперь, похоже, она и впрямь потеряла своего сына.

– Нет, Манди, мой сын не умер, – медленно, с трудом проговорила Блисс. – Он жив. Мой отец забрал его сразу после рождения и отдал в чужие руки, а мне сказал, что мальчик умер. – Голос ее окреп, и она продолжала уже с вызовом: – А где ты была в то время? Неужели ты ни о чем не знала?

– Боже, боже, боже! – запричитала Манди. – Но, солнышко, разве ты забыла, что в те дни меня как раз отослали в дом мистера Джеральда подменить его заболевшую горничную? А роды у тебя принимала старая Адель. Мистер Клод ее вскоре потом продал. Сказал, что это она виновата в том, что твой сын умер, едва появившись на свет.

– Это была ложь, Манди, сплошная ложь! Где мой отец?

– В своем кабинете.

– Позволь, сначала я поговорю с ним, – подошедший Фолк попытался оттеснить Блисс в сторону.

– Ну уж нет! Я все скажу ему сама.

Блисс рванулась вверх по лестнице, Фолк поспешил следом. В кабинет они ввалились почти одновременно – и без стука. Клод удивленно поднял голову, оторвавшись от газеты, и, увидев Блисс, проворно вскочил на ноги.

– Доченька! Слава богу, ты жива! – Он обогнул письменный стол и раскрыл ей объятия, но Блисс уклонилась от них. – Почему ты тогда сбежала из дома? Неужели тебя настолько расстроила и испугала мысль о свадьбе с Джеральдом?

– Она все знает, – коротко и зло бросил Фолк. – Она уехала к нему.

Клод осекся и побледнел.

– Неужели ты хочешь сказать, что...

– Да, отец. Я действительно знаю о своем сыне. Прочитала письмо от Эноса Холмса. Как ты посмел?! – Блисс брезгливо посмотрела на отца, поджав губы. – Столько лет лгать мне... Как у тебя язык поворачивался говорить, что мой сын умер, когда ты прекрасно знал, что он жив и здоров?!

Клод Гренвиль долго молчал.

– Я всегда прежде всего заботился о твоих интересах, Блисс, – сказал он наконец. – Ты была слишком молода тогда, чтобы связать себя по рукам и ногам ребенком. Ты сама еще была ребенком. За оградой этой плантации никто и не знал, что ты беременна. Если меня кто-то спрашивал тогда о тебе, я всем отвечал, что ты уехала в Виргинию, погостить у родственников. Ты должна была стать женой Джеральда Фолка, я хотел, чтобы ты с блеском вошла в высшее общество Нового Орлеана. Неужели тебе непонятны чувства отца, который заботится о репутации своей единственной дочери?

– И что хорошего принесли твои «заботы», отец? В конечном итоге я попала в плен к пиратам. Худшего удара по репутации и быть не может.

– Никто в Новом Орлеане не знает об этом. Мы с Джеральдом объявили о том, что ваша свадьба откладывается по причине твоей болезни. А теперь, когда ты вернулась домой, мы просто скажем всем, что ты наконец поправилась. Вот увидишь, ваша с Джеральдом свадьба станет в городе событием года. А когда вы начнете повсюду появляться вместе, любые слухи о тебе прекратятся, даже если кто-нибудь и начнет сплетничать.

– Жаль огорчать тебя, отец, но я нигде не намерена появляться вместе с Джеральдом. И оставаться в твоем доме тоже не намерена. Материально я теперь абсолютно независима: ежемесячного содержания мне вполне хватит на безбедное существование. А жить с тобою под одной крышей я больше не могу – как не могу и простить того, что ты сделал, – Блисс развернулась на каблуках. – Я пойду уложить свои вещи, затем съезжу в банк и оформлю все бумаги, а потом постараюсь подыскать жилье.

Клоду нечего было сказать. Он молча проводил свою дочь растерянным взглядом, а затем яростно обрушился на стоявшего рядом Фолка:

– Ты провел несколько недель вместе с нею! Неужели этого было недостаточно, чтобы вправить ей мозги?! Что теперь будет – с тобой, со мной, со всеми нами?

– Не волнуйтесь понапрасну, – с наигранной бодростью откликнулся Фолк. – Сейчас Блисс разъярена, но вскоре успокоится, и все будет хорошо. Я знаю, как повлиять на нее.

С этими словами Фолк поспешно вышел из кабинета и перехватил Блисс на лестничной площадке.

– Что тебе нужно? – нахмурилась она.

– Прошу, выслушай меня, Блисс.

– Довольно! Наслушалась уже!

– А как ты думаешь, что будут говорить в Новом Орлеане, если узнают о том, что ты была... скажем так, пиратской наложницей?

– Мне плевать на то, что обо мне скажут!

На самом деле это было ей вовсе не безразлично, однако Блисс не желала подавать вида. Конечно, ей хотелось сохранить уважение света, но... но только не ценой брака с Джеральдом Фолком!

– Кстати, – заметила она. – Отец сказал, что никто в городе не знает о моем... приключении.

– Верно, не знает. Пока. Но ведь все может измениться в одну минуту! – В голосе Фолка прозвучала неприкрытая угроза.

– Пытаешься шантажировать меня, Джеральд?

– Назови это шантажом, если хочешь. Только подумай хорошенько о том, что я сейчас сказал. А теперь можешь идти, куда захочешь. В город? Что ж, иди, живи в городе. Только помни: если через две недели ты не дашь мне согласия на брак, всем в Новом Орлеане станет известно обо всех твоих похождениях! Тогда ты узнаешь, что такое быть притчей во языцех.

Блисс смотрела на Фолка с нескрываемым отвращением. Впрочем, по-своему она понимала Джеральда: ему в самом деле отчаянно нужны были деньги. Да бог с ними, с деньгами! Она с удовольствием отдала бы их, швырнула в лицо Фолку и отцу. Но для того, чтобы получить право швырнуть эти деньги, нужно было сначала выйти замуж...