Джуд Деверо - Черный Лев
Единственным темным пятном в этот радостный день было появление рыцаря, полускрытого стеной конюшни. Он злобно пялился на нее, и Лайонин невольно поежилась.
Она припомнила, что уже видела этого человека на стенах замка. Он нес караульную службу. Заметив его плотоядную ухмылку, она тотчас отвела глаза.
Муж снял Лайонин с седла и не сразу разжал руки, сжимавшие тонкую талию. Она нежно улыбнулась.
– Миледи, вы вернулись! Я тут умирала от страха каждую минуту, пока вас не было! – Люси вперевалочку направилась к госпоже.
– Похоже, все тревоги ничуть не повлияли на ее аппетит, – прошептал Ранулф. Люси еще больше растолстела.
– А эта негодница! Она помогала вам в столь грешной проделке?! – возмущалась Люси, кивая в сторону робко улыбавшейся служанки Кейт.
Но Лайонин знала, что, несмотря на сварливость, Люси в жизни пальцем никого не тронула. Наконец старушка обратилась к Ранулфу.
– А вы вроде опомнились, – фыркнула она, заметив, как нежно он обнимает жену.
Ранулф не улыбнулся, но Лайонин увидела веселые искорки в его глазах.
– Если ты имеешь в виду эту львицу, то знай, что у меня просто не было выбора. Она из кожи вон лезла, чтобы обольстить меня. Никакой мужчина не смог бы устоять.
– Ранулф! – одернула его Лайонин.
– Это я ей так велела, – объявила Люси. – Женщина не должна полагаться на пустоголовых мужчин, чтобы добиться своего.
Лайонин сгорала со стыда. Но Ранулф беспечно усмехнулся и поцеловал ее руку.
– Она получила все, что пожелала. Вот только не знаю, как мне удалось выжить! Дни и ночи напролет! И никакого отдыха.
Лайонин отчаянно пыталась вырвать руку.
– Не позволю, чтобы меня обсуждали… как трактирную девку! – прошипела она и, высоко подняв голову, прошествовала к входной двери.
Мимо пролетел Брент, ошеломленный величием замка. Она была рада показать мальчику все красоты Мальвуазена и вспомнить уже испытанное однажды восхищение окнами, коврами и шпалерами.
Остаток дня прошел в отчетах обо всем, что случилось за время их отсутствия. Управитель Уильям де Бек доложил о беспорядках в отныне принадлежащем Лайонин замке Гетен. Оказалось, ближайший сосед решил объявить, что большая часть имения – его собственность. Ранулф послал Уильяма и шестерых рыцарей гарнизона замка уладить дело.
Все последующие дни превратились для Лайонин в одно сплошное счастье. Она и садовник Бассет дружно трудились, чтобы наполнить сад розами, лилиями, маргаритками, ноготками, маками, нарциссами и травами. По стенам были рассажены шпалерные вишни, яблони и персиковые деревья. В теплые ночи они с Ранулфом часто сидели у выложенного изразцами фонтана и разговаривали или пели дуэтом.
Почти две недели Ранулф отсутствовал, объезжая другие владения, а когда вернулся, встреча была радостной. Они почти все время проводили вместе, пили из одной чаши, делились новостями.
Как-то в конце июня они сидели в соларе. Брент дремал на ковре, обняв подаренного Ранулфом щенка. Но покой был неожиданно нарушен запыхавшимся слугой, объявившим, что в деревне пожар. Ранулф немедленно отправился туда. Брент последовал за господином.
Было уже поздно, когда вернулись «черные стражи» во главе с Ранулфом, измученные и измазанные сажей с головы до пят.
– Мы не сумели спасти дома, но люди все живы, хотя кое-кто и обгорел. Не могла бы ты о них позаботиться? – устало спросил он, собираясь идти к реке, чтобы отмыться.
Им так и не удалось заснуть в ту ночь. Уже на рассвете они, покачиваясь, направились к лестнице, ведущей на второй этаж. Глаза Лайонин закрывались сами собой.
– А, вот и вы, – кивнула Люси, вручая Лайонин корзину, которую та машинально взяла. – Идите-ка отсюда, пока еще есть время. Здесь вам уснуть не дадут. Скоро весь замок будет на ногах. Тут же заявится Уильям с вопросами, которые следует немедленно решить. За ним притащится Бассет и потребует помощи миледи. Так что уходите. Я приготовила вам еду. И конь, эта злобная скотина, порождение самого дьявола, уже оседлан. Я не желаю видеть вас до самого вечера.
Ранулф, казалось, тотчас же забыл об усталости и, погладив Лайонин по спине, украдкой сжал соблазнительную попку. Она подскочила и возмущенно поглядела на мужа, но тот лукаво ухмылялся:
– Люси, ты просто ангел! Вот такая женщина мне по сердцу! Я так доволен, что даже не стану защищать поруганное имя Тая. Пойдем, Львица, я знаю чудесную долину, которая укроет нас.
Он взял ее за руку и потащил к двери. Лайонин едва успела благодарно улыбнуться Люси.
Долина оказалась очень живописной. Здесь царила тишина, нарушаемая только пением птиц. Поросшая мхом и крошечными розовыми цветочками земля была мягка и манила отдохнуть.
Скоро на Лайонин осталась одна полотняная камиза, а на Ранулфе – набедренная повязка. Он прислонился к дереву, а Лайонин прижалась спиной к его груди.
– Ты больше не жалеешь, что женился на мне? – спросила она.
– Я никогда об этом не жалел.
Она улыбнулась и прижалась к нему еще теснее, лениво гладя ладонью его бедро.
– И Брентом ты тоже доволен?
Он повернул ее к себе и вопросительно вскинул брови:
– К чему все эти вопросы? Что-то тебя расстроило?
– Нет. Все хорошо. Просто мне хотелось узнать, что ты чувствуешь ко мне и как относишься к детям.
– До чего же ты противная, надоедливая девчонка! Но ничего не поделаешь, мужья обязаны терпеть собственных жен. Что же до детей, по крайней мере когда речь идет о Бренте, я с каждым днем все больше привязываюсь к мальчишке. Брат Джонатан говорит, что он очень способный и уже умеет писать свое имя. Его Корбет научил…
Он резко осекся и, мрачнея, повернул ее лицом к себе.
– Почему ты задаешь мне все эти вопросы? – повторил он. Лайонин положила руку ему на грудь и засмеялась:
– Я тебе не враг, Ранулф, и ты не должен так смотреть на меня, – начала она, но тут же вскрикнула от боли: он так резко отпустил ее, что она едва не упала.
Немного опомнившись, она слегка улыбнулась и снова приникла к мужу.
– Мне просто любопытно. А какого ответа ты ожидал? Ранулф облегченно вздохнул и разом обмяк.
– Ты испугала меня, вот и все. На какой-то миг мне показалось, что сейчас ты скажешь о своей беременности.
– А если бы все было именно так? Он снова напрягся, но тут же расслабился.
– Я вынудил бы себя встретить новость с мужеством, подобающим рыцарю и графу.
Лайонин была рада, что он не видит выражения ее лица.
– О каком мужестве ты толкуешь? Не вижу особенного подвига в том, чтобы зачать ребенка.
– Дело не в этом, а в вечной за него ответственности. Ребенок – это не шутки.
– И ты принял бы новость вполне серьезно? Наверное, он не попался бы в ловушку так легко, если бы сейчас посмотрел ей в глаза.
