Шерри Томас - Обольщение красотой
Кристиан отправился в саутгемптонскую контору «Гунард-Лайн» и попросил показать ему список пассажиров «Кампании», зарегистрированных на этот рейс. Он не увидел ни одной знакомой фамилии, но узнал, что «Кампания» отплыла из Нью-Йорка на два дня раньше «Родезии», однако ей потребовалось девять дней, чтобы пересечь Атлантику, из-за технических неполадок, возникших в море.
Поскольку он уже находился в Саутгемптоне, то заодно посетил контору «Грейт-Нортен-Лайн» и попросил показать список пассажиров «Родезии». Баронесса должна была путешествовать с горничной. Возможно, ему удастся выяснить личность этой особы.
В Куинстауне сошло несколько мужчин и женщин. Большинство из женщин носили те же фамилии, что и мужчины, являясь их женами, сестрами или дочерьми. А среди четырех, не имевших родственников-мужчин, кроме самой баронессы, были две монахини и девочка, которую они сопровождали к семье, на родину.
Озадаченный, Кристиан поинтересовался, нет ли здесь ошибки. Ему посоветовали подождать до завтра, когда в порт должна была зайти «Родезия», возвращавшаяся из Гамбурга. Он провел беспокойную ночь, но его усилия были вознаграждены. На следующее утро он поговорил с экономом «Родезии» и узнал, что баронесса Шедлиц-Гарденберг не покупала билетов для слуг. Вместо этого, находясь на борту «Родезии», она пользовалась услугами одной из стюардесс, девушки-француженки, по имени Иветт Арно, которая, разумеется, не возражает против нескольких вопросов от его светлости, герцога Лексингтона.
Спустя полчаса в комнате, куда препроводили Кристиана, появилась опрятная и сообразительная на вид девушка. Он предложил ей сесть и, положив на стол гинею, подвинул ее к ней. Иветт осторожно взяла монету и сунула ее в карман, поблагодарив.
— Как получилось, что вас наняла баронесса, и в каком качестве вы ей служили? — по-французски спросил Кристиан.
— Перед тем, как «Родезия» отплыла из Нью-Йорка, стюард, ведающий каютами первого класса, сказал, что там есть дама, которая путешествует одна и нуждается в услугах горничной. Несколько девушек вызвались, рассчитывая на хорошие чаевые. Стюард записал наши данные и представил их баронессе.
— Поскольку я раньше училась на портниху, сказала, что умею обращаться с дорогими тканями. Но не ожидала, что меня выберут. Я никогда не служила горничной, а среди нас были девушки, которые могли представить рекомендательные письма от бывших хозяев в Лондоне и Манчестере.
Иветт выбрали, потому что ее навыки идеально соответствовали обстоятельствам, догадался Кристиан. Дама, которая не собирается показывать свое лицо, не нуждается в горничной, умеющей делать прически.
Но он все равно спросил — никогда не вредно услышать, как другой мозг анализирует те же данные.
— И почему в конечном итоге выбрали вас?
Иветт помедлила, колеблясь.
— Думаю, потому что я не англичанка.
Кристиан не ожидал такого ответа. Его сердце замерло.
— В каком смысле?
— У нее немецкое имя, она разговаривала со мной по-французски, но у нее английские вещи.
— Какие вещи?
— Ее чемоданы сделаны в Лондоне. Я видела надпись на внутренней стороне крышки. Обувь от лондонского сапожника. А ее шляпы — те, что без вуали — из салона мадам Луи на Риджент-стрит. Я слышала о Риджент-стрит, потому что моя бывшая хозяйка мечтала когда-нибудь открыть там магазин.
Английские товары высоко ценились за их вид и качество и вполне могли оказаться среди вещей иностранки. Но чтобы целый гардероб состоял исключительно из вещей английского производства? Дама, разъезжающая по континенту, не могла не делать покупок в Париже, Вене, Берлине.
— А что еще заставило вас подумать, что она англичанка?
— Она говорит по-французски, как вы, сэр, с английским акцентом.
Это было более убедительное свидетельство. Акцент очень трудно подделать. Если Иветт, для которой французский — родной язык, утверждает, что у баронессы английский акцент, не остается ничего другого, кроме как поверить ей.
Но, если баронесса англичанка, ее исчезновение еще загадочнее. Ради Бога, он предложил ей замужество! Иностранка могла не понять, что это значит, но англичанка должна знать, какое положение и богатство стоит за его предложением. Даже если раньше он, Кристиан, был для нее всего лишь приятным способом скоротать дорогу, соблазн стать герцогиней Лексингтон должен был подвигнуть ее на то, чтобы остаться.
— Что еще вы можете рассказать о ней?
— Она щедро платила за услуги, а перед тем, как сойти на берег, подарила мне булавку для волос, с опалом и мелким жемчугом. И у нее потрясающий гардероб. Я никогда не видела такой красивой одежды… конечно, не такой красивой, как она сама, но…
— Вы считаете ее красивой?
— Ну да. Она — самая красивая леди из всех, что мне приходилось видеть. Я говорила другим девушкам: неудивительно, что она скрывает лицо. Если бы она подняла вуаль, на «Родезии» поднялся бы бунт.
Много ли найдется на свете дам, достаточно красивых, чтобы вызвать бунт? Не слишком. Кристиан знал только одну.
— И они вам поверили?
— Нет, они решили, что я ужасно преувеличиваю. Ведь никто не видел ее лицо. Но вы, сэр, должны знать, как она великолепна. Вы знаете, что я не преувеличиваю.
Он? Мозг Кристиана, с отвращением старой девы, спешащей миновать дом, пользующийся дурной репутацией, отказывался размышлять над откровениями Иветт Арно. Отказывался объединить отрывочные фрагменты информации, как полагалось ученому, в одно разумное объяснение.
Он положил на стол еще одну гинею и вышел, не сказав больше ни слова.
Переживания, связанные с леди Эйвери, и восторг от близости Кристиана — какой бы несчастной она ни чувствовала себя при этом — притупили остроту физического недомогания, преследовавшего Венецию. Приступы тошноты пошли на убыль, дурные предчувствия и волнения вытеснили усталость.
Но теперь, когда кризис миновал, тело решило напомнить Венеции, что она еще не оправилась от болезни.
Скорее наоборот.
Этим утром ей пришлось дважды бегать в туалет. Вначале, когда ей принесли завтрак, и потом, когда Хелена, не подумав, принесла чашку чая с уже добавленными сливками и сахаром.
В первый раз ей удалось скрыть это от всех, кроме горничной, которая служила у Венеции десять лет и пользовалась полным доверием. Во второй раз, однако, повезло меньше. Хелена уже отдавала распоряжение лакею, чтобы послали за доктором, когда Венеция остановила ее.
Хелена неохотно согласилась подождать до завтра, чтобы убедиться, что в визите доктора нет нужды. Но им не пришлось ждать до завтра.
