Обольсти меня на рассвете - Клейпас Лиза
– Нет, я должна.
– Наша семья способна выдержать любой скандал. Посмотри на Лео. Мы же пережили все его…
– К вопросу о скандалах, – перебила сестру Уин. – Думаю, что мне удалось превзойти даже Лео.
– Лео невозможно превзойти, дорогая.
– Ты знаешь не хуже меня, что потеря женщиной добродетели может разрушить репутацию семьи куда легче, чем любой бесчестный поступок мужчины. Это несправедливо, но факт остается фактом.
– Ты не потеряла свою добродетель, – с раздражением сказала Амелия.
– Не потому, что мало прилагала к тому усилий. Поверь мне, именно этого я хотела. – Взглянув на старшую сестру, Уин увидела, что шокировала ее, и виновато улыбнулась. – Ты думала, что я выше этого, Амелия?
– Ну… Полагаю, да. Ты никогда не сходила с ума по красивым мальчикам, никогда не любила говорить о балах и вечеринках, никогда не мечтала вслух о будущем муже.
– Это из-за Меррипена, – призналась Уин. – Он был всем, чего я хотела.
– О, Уин, – прошептала Амелия. – Мне так жаль.
Уин ступила на подножку, ведущую к проему в каменной стене вокруг пастбища, и Амелия последовала за ней. Они шли по поросшей травой тропинке, которая вела на опушку леса и дальше к ручью, через который были перекинуты деревянные мостки.
Амелия взяла Уин под руку.
– В свете того, что ты только что сказала, у меня еще сильнее окрепла уверенность в том, что ты не должна выходить за доктора Харроу. Я хочу сказать, что тебе следует выходить за Харроу лишь в том случае, если ты сама этого желаешь, но не из-за страха скандала.
– Я хочу за него выйти. Он мне нравится. Я верю, что он хороший человек. И если я останусь здесь, жизнь превратится в сплошной кошмар как для меня, так и для Меррипена. Один из нас должен уехать.
– Почему это должна быть ты?
– Меррипен нужен здесь. Он плоть от плоти этого места. А мне действительно безразлично, где жить. Я искренне считаю, что для меня было бы лучше начать жизнь заново в новом месте.
– Кэм собирается с ним поговорить, – сказала Амелия.
– О, он не должен этого делать! Не от моего имени. – Гордость Уин восстала, и она, стремительно обернувшись к Амелии, приказала: – Не позволяй ему! Пожалуйста!
– Я не могу Кэму запретить с ним говорить, как бы ни старалась. Он не ради тебя намерен с ним поговорить, Уин. Он хочет это сделать ради самого Меррипена. Мы очень боимся за него. Кто знает, что может с ним случиться, когда он потеряет тебя навсегда?..
– Он уже меня потерял, – уныло констатировала Уин. – Он потерял меня в тот момент, когда отказался вступиться за меня. И после того как я уеду, он ничуть не изменится. Он никогда не позволит себе слабости. На самом деле, я думаю, он презирает все то, что дарит ему удовольствие, потому что, получая удовольствие от чего-либо, он может сделаться мягче. – Лицо ее свело от напряжения. Уин потерла лоб. – Чем больше он питает ко мне чувств, тем решительнее отталкивает.
– Мужчины, – пробормотала Амелия.
– Меррипен убежден в том, что ему нечего мне дать. В этом присутствует некое высокомерие, ты не находишь? Он за меня решает, что мне нужно. Он сбрасывает со счетов мои чувства. Он вознес меня так высоко на пьедестал, что эта высота освобождает его от любой ответственности.
– Не высокомерие, – тихо сказала Амелия. – Страх.
– Ну, я так жить не хочу. Я не хочу быть привязанной к своим страхам или к его страхам. – Уин почувствовала, как напряжение отчасти ее оставило. Теперь, когда она призналась сестре в своем чувстве к Меррипену, ей стало легче и спокойнее на душе. – Я люблю его, но не хочу тащить к алтарю силком. Я хочу иметь рядом мужа, который женится на мне по доброй воле.
– Конечно, никто тебя не может за это винить. Мне всегда претило, когда о женщине говорят, что она кого-то «подцепила». Словно мужчины – форель, которую мы должны сначала приманить, потом дождаться, когда она клюнет, а потом проворно тащить из воды, пока не опомнилась.
Уин против воли засмеялась.
Они продолжали идти по влажной, дышащей теплом земле. Когда они подходили к дому, то увидели экипаж, подъехавший к парадному входу.
– Это Джулиан, – сказала Уин. – Как рано! Должно быть, он выехал из Лондона задолго до рассвета. – Она ускорила шаг и успела подойти к карете как раз в тот момент, как Джулиан из нее вышел.
Долгая дорога из Лондона никак не отразилась на его внешности. Он был все так же собран, все так же с иголочки одет, все так же хорош собой. Сжав в ладонях кисти Уин, он с улыбкой заглянул ей в глаза.
– Добро пожаловать в Гемпшир, – сказала она.
– Спасибо, дорогая. Ты гуляла?
– Быстрым темпом, как положено, – с улыбкой заверила его невеста.
– Очень хорошо. Ну вот, у меня кое-что для тебя есть. – Харроу полез в карман и вытащил оттуда маленький предмет. Уин позволила надеть ей на палец кольцо. Она посмотрела на рубин, того оттенка красного, что зовется «голубиной кровью», оправленный бриллиантами и золотом. – Говорят, – сказал Джулиан, – что рубин дарит своему владельцу довольство жизнью и покой.
– Спасибо, это мило, – пробормотала она, подавшись ему навстречу. Закрыв глаза, она почувствовала, как губы его нежно прижались к ее лбу.
«Довольство жизнью и покой…» Если будет на то воля Божья, когда-нибудь она их получит.
Кэм сомневался, в своем ли он уме, приближаясь к Меррипену, работавшему на площадке, где складировали пиломатериалы. Какое-то время Кэм наблюдал за тем, как Меррипен помогает троим работникам разгружать повозку с массивными бревнами. Работа была опасной – ошибка могла стоить тому, кто ее совершит, здоровья или даже жизни.
С помощью установленных наклонно планок и длинных рычагов мужчины выкатывали бревна на землю медленно, дюйм за дюймом. Кряхтя от усилий, напрягая мускулы, они старались удержать вес. Меррипен, будучи самым крупным и самым сильным из них, стоял по центру, что значительно уменьшало его шансы на спасение, если придется отскочить в сторону.
Кэм поспешил на помощь брату.
– Отойди! – рявкнул на него Меррипен, заметив Кэма боковым зрением.
Кэм тут же остановился. Он понял, что у рабочих есть своя апробированная методика и своим вмешательством он вместо пользы может принести вред.
Он ждал, наблюдая, как одно за другим бревна складывают на земле. Рабочие тяжело дышали, упираясь ладонями в колени, пытаясь восстановиться после предельно тяжелой физической нагрузки. Все, кроме Меррипена, который втыкал в одно из бревен очень острый крюк. Он оглянулся и посмотрел на Кэма, не отпуская строп.
Меррипен был похож на самого дьявола – смуглый, потный, с горящими яростью темными глазами. Кэм неплохо успел его узнать за последние три года, но никогда еще не видел Меррипена таким. Он был похож на заклятого грешника, лишенного надежды на покаяние и не желавшего быть спасенным.
«Да поможет мне Бог», – подумал Кэм. Как только Уин выйдет замуж за доктора Харроу, Меррипен, вполне возможно, совсем съедет с катушек. Припомнив все то, что им пришлось пережить из-за Лео, Кэм тяжело вздохнул.
У него было желание сказать себе: «Все, я умываю руки». И действительно, неужели у него нет иных дел, кроме как сражаться за рассудок Меррипена? Может, оставить все как есть и дать Меррипену погибнуть, как он сам того желал? Не мог же Меррипен не понимать последствий своего выбора?
Но тут Кэм попробовал поставить себя на место Меррипена. Как бы он себя вел, если бы кто-то или что-то угрожало отнять у него Амелию? Уж точно не намного лучше. Он невольно даже посочувствовал Меррипену.
– Чего ты хочешь? – спросил Меррипен, отложив в сторону стропы.
Кэм медленно приближался.
– Харроу здесь.
– Я видел.
– Ты пойдешь в дом поздороваться с ним?
Меррипен бросил на Кэма ненавидящий взгляд.
– Лео – хозяин дома. Вот он пусть и здоровается с этим ублюдком.
– Пока ты будешь прятаться тут, на складской площадке?
Меррипен прищурил темные, как кофейная гуща, глаза.
– Я не прячусь. Я работаю. А ты мне мешаешь.
