Каролин Терри - Короли алмазов
Чувствуя на себе восторженные взгляды, Мэтью пошел на поиски Николаса. Но найти старого друга оказалось гораздо труднее, чем он себе представлял. Его не было ни в клубе, ни в квартире, которую он снимал. Убедившись, что Николас не уехал из города, Мэтью оставил для него сообщение и вернулся в гостиницу ждать известий. Все было напрасно. Два дня спустя Мэтью вернулся на квартиру Николаса и потребовал объяснений у его слуги Престона.
— Ты должен знать, где он! — настаивал Мэтью.
— Я не имею права сказать вам, сэр.
— Короче говоря, ты знаешь, где он, но он приказал тебе молчать.
Мэтью пристально посмотрел в лицо слуге. Он мог оценить и похвалить преданность Престона, но за маской вежливости чувствовалось беспокойство и озабоченность.
— Он не возвращался домой, иначе он непременно связался бы со мной, в этом я уверен. И часто он исчезает на несколько дней?
— Мне бы не хотелось об этом говорить, сэр.
— Очевидно, часто. Женщина? Нет, ему не потребовалась бы такая таинственность. Он пьет? Нет, тогда он пришел бы домой отсыпаться. Ради Бога, Престон, скажи мне может быть, он в беде.
— Вот этого-то я и боюсь, — простонал Престон. — Но если я не оправдал доверие их светлости, это может стоить мне не только места. Если герцог узнает…
— Скажи мне! — зарычал Мэтью.
— Лорд Николас в «Золотой пагоде», сэр.
— Где это и что это такое?
— Это притон курильщиков опиума в Сити.
— Опиум! — Мэтью схватил слугу за плечи и затряс так, что у того застучали зубы. — Это адское зелье! И ты ничего не предпринял? Разве те не мог хотя бы сообщить его брату?
— Маркизу Ламборну все известно, сэр. — Престон помедлил. — И графу Хайклиру тоже, — добавил он.
— Черт бы побрал этих самодовольных дураков, — выругался Мэтью. — Одевайся, Престон. Мы приведем его домой.
Наемный экипаж миновал темные улицы Сити и свернул к лондонским докам. Они оставили позади бордели и арены для петушиных боев и оказались на узких, вонючих улочках, где в каждой тени таилась опасность. Неподалеку от «Золотой пагоды» внимание Мэтью привлек звон от удара стали о сталь и приглушенные крики, что своевременно напомнило ему об опасности, поджидавшей на каждом углу этих темных улиц.
— Не останавливайся, — велел Мэтью кучеру. — Здесь опасно ждать. Поезжай дальше, вернешься через десять минут. — Мэтью расправил плечи и, сопровождаемый испуганным Престоном, спустился по каменным ступеням в настоящий ад.
Первый взгляд на это места, его запахи и звуки напомнили Мэтью ранние дни алмазных копей. Здесь было жарко; тепло исходило от жаровен, стоявших в углах помещения; резкий запах пота смешивался с запахом дыма. Когда глаза Мэтью привыкли к полумраку, он разглядел, что у этого места было мало сходства с алмазными копями. В Кимберли все было в непрерывном движении, а здесь тела лежали в безучастной неподвижности или корчились в судорогах. В Кимберли удары лопат, звон ведер, крики людей и топот лошадей сливались в единую какофонию звуков. Здесь же была тишина, нарушаемая полубессознательным бормотанием и стонами курильщиков опиума. В Кимберли облако пыли застилало все вокруг, а здесь в воздухе висели ядовитые пары наркотика.
Маленький китаец, низко кланяясь, предложил им свободное место.
— Я ищу своего друга, — громко сказал Мэтью. — Лорда Николаса Графтона.
Китаец растерянно развел руками, но ничего не сказал.
— Престон, начинай искать! — приказал Мэтью, и сам нырнул в полумрак, заглядывая в искаженные лица и переворачивая неподвижные тела. Престон делал то же самое в другом конце комнаты. Николас лежал в забытьи на деревянной скамье у стены и с трудом поднял отяжелевшие веки, когда Мэтью и Престон склонились над ним.
— Еще одну трубку, — пробормотал он, — еще одну трубку — и я пойду домой. Я здесь уже несколько часов.
— Ты здесь уже несколько дней, Ники. Пора идти домой. Вставай, старина.
— Кто ты? — вскрикнул Николас срывающимся голосом. — Ты похож на друга, который у меня когда-то был, но он далеко, и я никогда больше не увижу его.
Он начал плакать.
— Это я, Мэтью. Пойдем домой.
— Не хочу идти домой. Мне незачем идти домой.
Но он позволил поднять себя со скамьи и теперь стоял, пошатываясь, поддерживаемый с обеих сторон Мэтью и Престоном. Мэтью позвал китайца и заплатил все, что должен был Николас. Потом, стараясь не вдыхать ядовитые пары опиума, они с Престоном почти вынесли Николаса на свежий воздух. Поднявшись по ступеням наверх, они стали ждать кэб.
Его не было видно, но вскоре они услышали топот копыт. Когда кэб появился из-за угла, из мрака улочки вынырнула группа матросов. Оценив внешний вид господ и решив, что они все находятся под воздействием опиума, матросы сочли их легкой добычей, но просчитались. Когда четверо из них, посмеиваясь, стали медленно и уверенно приближаться, Мэтью, оценив обстановку, быстро передал обмякшего Николаса Престону.
— Сажай его в кэб!
Освободившись от ноши, Мэтью нанес первому матросу резкий удар правой, а второму — короткий удар левой. Оба свалились на землю, а пока их товарищи изумленно взирали на это, Мэтью схватил их за головы и с силой ударил друг о друга. Они последовали за первыми двумя, а Мэтью, удовлетворенно потирая руки, сел в кэб. Не зря он столько раз разнимал дерущихся пьяных африканцев на руднике в Кимберли.
Потом, когда Николас спал, Мэтью сидел у его постели и смотрел на бледное осунувшееся лицо на подушке. Далеко, в Кимберли, занятый своими делами, он не часто вспоминал Николаса. Ему следовало бы вернуться раньше, или во всякой случае писать другу; Мэтью ругал себя за свою нелюбовь к письмам, а Хью, маркиза Ламборна, ругал за равнодушие к судьбе брата.
— Как я скучал по тебе, — сказал Николас, когда проснулся и узнал все новости. — Я ведь так ничего и не добился в жизни. Зато ты сделал так много!
— О, это пустяки, — нетерпеливо отмахнулся Мэтью. — Я вот не могу понять, как ты попал в лапы торговцев опиумом. Ты же всегда клялся, что не дотронешься до этого зелья!
Николас вздохнул и приподнялся на подушке. Он уже выглядел уже лучше, чем накануне, когда они его нашли, но все равно в нем мало что осталось от того здорового молодого человека, которого знал Мэтью.
— Странная вещь, — задумчиво произнес Николас, — но цепь событий началась с того дня, когда ты покинул Англию, и с той тысячи фунтов, которую ты мне дал.
— Боже правый! — воскликнул Мэтью. — Неужели ты курил опиум все эти семь лет!
— Нет, нет, но события начались именно тогда. Ты дал мне тысячу фунтов, чтобы я заплатил свои карточные долги, но я не сделал этого. Я решил поставить всю сумму на скачках. Тогда я смог бы заплатить долги и получить еще кое-что для себя.
