Мэйдлин Брент - Превратности судьбы
Он был коротко пострижен, лицо — такое же загорелое. Он был очень красив в светло-серой куртке и брюках в мелкую клетку с безупречной складкой. Я была удивлена и даже напугана. Когда-то я называла его про себя безобразным чужаком, а теперь увидела, что он очень хорош собой. Позже я поняла, что жизнь в Англии изменила мои представления о прекрасном.
Чуть поодаль стояли Фолконы и смотрели на нас с изумлением. Я разделяла их чувства, и Грешемы — тоже.
— Люси, как приятно снова тебя увидеть! — радостно сказал Роберт Фолкон, совершенно не смущаясь. — И какое чудесное совпадение! — Он поклонился миссис Грешем, а затем и остальным: — Ваш покорный слуга, мэм! Барышни! Добрый день, сэр!
Я бросила умоляющий взгляд на миссис Грешем, но лицо ее ничего не выражало, кроме смущения. Мистер Грешем был не в лучшем состоянии. Одна Аманда осмелилась приглушенно прыснуть.
— Добрый день, мистер Фолкон! — пролепетала я.
Улыбаясь, Роберт Фолкон обратился к мистеру Грешему все тем же тоном:
— Люси наверняка вам рассказывала, что мы с ней встречались в Китае два раза, и во второй раз она спасла мне жизнь, когда на меня напали бандиты. Я — ее должник, сэр, так же, как и мои родители. Я уверен, вы любезно разрешите мне похитить ее у вас, чтобы представить родителям.
Мистер Грешем озадаченно произнес:
— Э? А?
Не дожидаясь более вразумительного ответа, Роберт Фолкон одарил улыбкой меня и предложил руку:
— Очень любезно с вашей стороны, сэр! Возьми меня под руку, Люси, пожалуйста.
Я бросила последний отчаянный взгляд на мистера Грешема, но он стоял, словно громом пораженный, яростно моргая. Не получив от него никакой помощи, я, не зная, как отказаться, взяла под руку Роберта Фолкона.
Еще через мгновение мы направлялись к его родителям и Метью.
— Мама, папа, это — Люси Уэринг. Люси, познакомься с моими родителями. А это — мой младший брат, Метью.
Я пожимала руки и делала реверансы. С Метью мы тоже обменялись рукопожатиями. Он улыбнулся мне одними глазами и вежливо сказал:
— Добрый день!
— Моя дорогая! Мы никогда не сможем вас отблагодарить, — заговорила миссис Фолкон, и я заметила у нее на глазах слезы. — Я столько раз пыталась, с тех пор, как Роберт нам рассказал, что вы сделали, но я просто не знала, как к вам подступиться. А Роберт взял быка за рога, и я очень рада!
— Не ожидал от старины Грешема, — удивленно сказал мистер Фолкон. — Роберт, мальчик мой, судя по тому, как он выглядит, его удар может хватить, и ты этому виной.
— Гарри, веди себя прилично, — мягко сказала его жена. — Люси живет у Грешемов, и не нужно ставить ее в неловкое положение.
— Извините, — весело сказал мистер Фолкон и обратился ко мне: — Я предоставил своей жене благодарить вас, у нее такие вещи лучше получаются. Но не сомневайтесь, я очень вам благодарен за то, что вы спасли этого юного идиота, Люси. Жаль, что вы не смогли помочь ему найти этот проклятый клад, что бы там ни было. Может, он перестал бы дергаться и раздражаться, словно у его двери топчется портной и требует, чтобы ему заплатили по счету.
— Кто-то должен об этом думать, отец, — ответил Роберт довольно мрачно. — Не будем сейчас об этом, — его лицо просветлело, и он снова улыбнулся.
— Вообще не будем, — парировал мистер Фолкон и щелкнул языком. — Ну, Люси, смогли вы помочь мистеру Грешему отыскать ответ на загадку?
— Нет, сэр. Боюсь, от меня мало толку.
— О, не говорите так. Он должен быть доволен уже тем, что вы живете в его доме. На вас просто приятно смотреть, моя дорогая. — Он обратился к жене: — Честное слово! Ну разве не хорошенькая девушка, Тина? Я бы хотел написать ее, а ты? — Он приподнял мой подбородок. — Посмотри, какие выразительные черты лица. А глаза? Прекрасные. Как у человека гораздо старше, но в этом их магия, — он убрал руку. — Во всем видна личность. — Он снова щелкнул языком. — Такая девушка может заставить разбойников убраться восвояси.
— Если ты уже закончил вгонять девушку в краску, отец, я предлагаю прогуляться немного и послушать, как Люси живется в Англии.
Мы гуляли и мило беседовали, хотя я и не проронила ни слова. Я постоянно искала взглядом Грешемов. Миссис Грешем закатывала глаза и, делая вид, что занята своей блузкой, пальцем манила меня немедленно подойти. Дважды я пыталась распрощаться, и всякий раз Роберт опережал меня, задавая очередной вопрос. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем он, наконец, отвел меня туда, где Грешемы пили чай.
— Не знаю, как вас и благодарить, сэр, за то, что вы позволили мне возобновить наше старое знакомство с Люси, — сказал он. — Будьте уверены, что я говорю и от имени своих родителей. Мы вам чрезвычайно благодарны, — он поклонился всем нам. — Ваш покорный слуга.
Когда он удалился, миссис Грешем выдохнула, как разъяренная гусыня. Через пять минут мы покинули лужайку и ехали домой. Только мы сели в экипаж, тут-то все и началось. Мистер и миссис Грешем заговорили одновременно. Мистер Грешем неистовствовал: ему нужно было точно знать, спрашивали ли меня о кладе Грешемов и не выболтала ли я, что это изумруды. Миссис Грешем была всецело поглощена моим безответственным и бесстыдным поведением. Оказаться в компании с Фолконами на глазах у всей деревни и отказаться покинуть их, когда она меня к этому так отчаянно призывала!
Аманда попыталась меня защитить, но ей велели замолчать. Эмили была полностью солидарна с матерью и эхом вторила ей. Я просила прощения, пыталась объяснить, что не смогла ничего поделать, и даже осмелилась сказать, что если бы мистер Грешем не разрешил Роберту увести меня… Все мои протесты отметались еще до того, как мне удавалось произнести их вслух, а последний вызвал настоящий взрыв негодования.
Следующие несколько дней в «Высоких зарослях» царил ледяной холод. Я была несчастна и возмущена. Я была уверена, что на этот раз в том, что произошло, моей вины нет. Тем не менее я изо всех сил старалась не показывать виду, что расстроена, весело улыбалась в ответ на обращение и старалась вести себя так, как будто ничего не произошло. Я пришла к выводу, что мистер и миссис Грешем любят срывать свою злость на других, а я была для этого самой подходящей кандидатурой.
На следующий день после «приема в саду» миссис Грешем сказала, что я не пойду в церковь и что она скажет викарию, будто мне нездоровится. Конечно, все поймут, что это неправда, но Роберту Фолкону будет дано понять, что он не смеет преступать черту и должен отказаться от своих попыток.
Пока они были в церкви, я смогла поговорить с Маршем. Он уже знал, что случилось: слуги только об этом и говорили.
