Джейн Арчер - Луна для влюбленных
Слезы обожгли глаза Синтии. Она хотела держать этого ребенка в объятиях, любить его, заботиться о нем. Должно быть, и Марии было знакомо это непреодолимое желание, поэтому она и родила Розалинду. Но Марии помогала мать, которая всегда была с ней рядом. У Синтии же были только своя голова на плечах, отвага и подруга Виктория. Как дать жизнь ребенку, привести его в этот мир, если у нее пока нет даже своего дома? Нет, Синтия не повторит ошибки своей матери. Она не должна любить.
Слезы жгли Синтии глаза. Ее больше не занимал Денвер, не интересовал Дикий Запад и приключения. Ей было безразлично, что надето на ней – шелк или дерюга. Этот город обнажил все ее чувства.
Синтия смахнула слезы со щек. Ей не следовало подходить к Мэверику в поезде. Она рискнула и проиграла. У него свои интересы и привязанности. Он любил Марию, своих друзей – индейцев кроу, ранчо, Вайоминг. Он полюбит Розалинду. Этот человек раздарил слишком много чувств. И для Синтии у него ничего не осталось. Она и не предполагала, что любовь может быть такой мучительной. Сердце ее в буквальном смысле разрывалось. Синтии казалось, что она попала в изумрудную ловушку, расставленную им. Он покорил ее этим платьем, которое выбрал сам, но разве главное, как она выглядит? Нет, Мэверик не любил ее.
Синтия оперлась спиной о фонарный столб. У нее все болело – от головы до ног. И зачем ей понадобилось гулять по ночному Денверу? Она надеялась, что физическая боль вытеснит, затмит ее сердечные страдания. Можно поступить более решительно и броситься под колеса проезжавших мимо экипажей.
Но о чем она думает? Синтия вцепилась в столб, чувствуя твердость металла. Она никогда не сдавалась. Как могла она допустить, чтобы мысли о любви толкнули ее к убийству? Нет, в ней было достаточно самолюбия.
Если она хотела построить дом на Западе, то должна сделать это сама, как Мэверик и Виктория. Если Синтия любит, значит, так тому и быть. Она не должна думать о возможных утратах, о зависти и о том, что ее могут бросить. Она должна верить в созидание.
Синтия снова дотронулась до кристалла яки, который теперь носила под своим изумрудным платьем. Возможно, ее грезы были о Мэверике. Может быть, это он снился ей. Ее сны начались с того самого момента, как она надела на шею кристалл яки, подаренный Викторией. Она до сих пор не понимала значения этих сновидений, но решила, что должна досмотреть их до конца, как дочитывают до последней страницы книгу.
Синтия отерла слезы с лица и поправила ленты шляпки. У нее была задача, которую ей предстояло выполнить. Она не должна забывать, что ее мать мечтала о лучшей жизни для дочери. В конце концов, Синтия родом из Нью-Йорка, она получила хорошую закалку.
Синтия вернулась в свой номер в отеле «Виндзор». Горничная постелила ее постель и положила на нее шелковый халат. Но комната была пуста. Синтия закрыла дверь и заперла ее на ключ.
Все это ерунда. Она примет успокоительную ванну и отдохнет. Ее ожидало долгое путешествие. И возможно, в Вайоминге она разгадает свои сны. А если нет, то она сможет заново построить свою жизнь у Виктории и у нее появятся новые мечты.
Синтия раздвинула кружевные занавески, чтобы посмотреть в окно. Как много изменилось за такое короткое время! Прежде она была полна надежд. Теперь у нее нет сил, не хватает решимости. Синтия вздохнула.
– Неужели все так плохо?
Испуганная, она стремительно обернулась. Мэверик стоял в двери в свою комнату, опираясь о притолоку.
– Я думала, что вы и Розалинда...
– Да, так и было. Розалинда легла спать, а я ждал.
Он снял сюртук и шейный платок, расстегнул верхние пуговицы рубашки и закатал манжеты. Его синие глаза потемнели, а под ними легли тени. Мэверик вошел в комнату.
Синтия поправила занавески.
– Чего вы хотите?
На этот раз вздохнул он.
– Не желаете ничего рассказать мне?
– Что тут говорить?
– Вы напугали Розалинду.
– Я не хотела, чтобы она беспокоилась.
– Она к вам привязана и боится, что ее снова бросят.
– Я просто... Просто пошла прогуляться, – оправдывалась она.
Мэверик ступил на мягкий восточный ковер и остановился.
– Синтия, я думал, что смогу сделать вас счастливой и полюбить Розалинду. – Он пожал плечами. – В моем возрасте мне следовало быть умнее. С моими друзьями-кроу я всегда находил общий язык и взаимопонимание. Там очень ценят семью, и никто не уходит, если только его не прогоняют или он не умирает. А вот многие из англов при первых же трудностях срываются с места и бегут за лучшей долей.
– Разве вы поступаете иначе?
– Да, после приюта я тоже бежал, но был не прав. Он провел рукой по волосам.
– В том, что вы сказали, есть смысл, – продолжал Мэверик.
– А что я такое сказала? Синтии стало трудно дышать.
– Вы спросили меня, что я оставил в прошлом, когда переехал.
– Помню.
– А думали о себе?
Синтия вцепилась в кружевные занавески за спиной:
– Но я ничего не оставила в прошлом.
– Разве?
Она чувствовала, как гулко и тяжело бьется сердце.
– Ну, может быть, нескольких друзей. Деловые контакты.
– А как насчет писателей, с которыми вы работали? Разве они не зависят от вас?
– Да, пожалуй, – Синтия с трудом подбирала нужные слова.
– Вы покинули их?
– У меня не было выбора. Но я им все объяснила, и они поняли. К тому же я решила навестить Викторию.
– Но вы так и не повидали ее? – Мэверик гнул свою линию. – Вы отказались от этой мысли, когда вам встретилось что-то более интересное.
Синтия покачала головой, пытаясь привести свои мысли в порядок.
– Виктория – мой друг. И я повидаю ее. Кроме того, я подумала, что вы желаете, чтобы я поехала в Вайоминг с вами.
– Я действительно хочу этого.
– Тогда почему вы пытаетесь сбить меня с толку? Синтия нахмурилась. Теперь все ее смутные чувства прояснились. Она испытывала бессилие и гнев.
– Я не могу угодить всем, и я должна думать прежде всего о себе. Когда у меня будет свое издательство, я стану поддерживать связи со своими друзьями из мира литературы и дам им возможность работать со мной.
– А не будет ли это слишком поздно?
– Я не могу сейчас сделать большего.
– Это как раз то, о чем я думал всегда.
– Почему вы язвите? – возмутилась Синтия.
– Вы такая же, каким был прежде я. Вы не можете приблизиться к огню. Он обжигает. – Мэверик заколебался, но потом продолжил: – Вы хотите бросить меня и Розалинду. Разве я не прав?
Синтия заметила отчаяние на его лице. Неужели она все понимала неправильно?
– Я же сказала, что еду в Вайоминг.
– Но это не одно и то же.
– Я подумала... – О чем?
– О Марии и Розалинде.
– И что же?
