Жанна Лаваль - Месть венецианки
Когда-то Щеголь убил своего старшего брата, считая, что тот несправедливо разделил оставшееся после смерти отца наследство. Он подкараулил несчастного у сарая, где тот развлекался с деревенской девчонкой, запер обоих и поджег. Но рядом оказались свидетели, неплохо заработавшие позже на том, что рассказали эту историю родственникам и окрестным дворянам, жаждавшим мести. Щеголь был вынужден скрываться, и вскоре, в Марселе, он попал к пиратам, с которыми и промышлял по сей день. Дорога назад, во Францию, была отрезана для него навсегда.
— Отдайте эту красотку ребятам. Они будут очень довольны и благодарны вам. — Щеголь сидел на стуле посреди мостика, расправляя складки на кружевных манжетах.
— Прекратите, Щеголь! — Француз был единственным, кого Клаудиа называла на «вы» — как-никак дворянин. — Эта дамочка слишком многого стоит. Пока она на корабле, нам не страшна никакая эскадра. Сейчас она — наш ангел-хранитель, само Провидение послало ее нам.
— Что ты будешь с ней делать, когда мы окажемся на Джербе? — Рене начищал саблю. Клинок сверкал на солнце так, что Клаудиа невольно щурила глаза, глядя на него.
— Не знаю, Рене. До Джербы еще день пути.
Клаудиа действительно пока не знала, как поступить с Лукрецией, но понимала, что сестра Чезаре Борджиа на ее корабле — эта удача, которой непременно нужно воспользоваться.
— Мне кажется, мадам, вы недолюбливаете свою команду. Это не подобает командиру, — продолжал рассуждать Щеголь. — Конечно, эта дамочка — хороший товар, но она не станет хуже, если доставит радость команде. — Он подмигнул в сторону палубы, как бы беря себе в союзники пиратов, которые не слышали их разговора и занимались обычными своими делами — питьем рома и игрой в кости.
— Лукреция Борджиа — моя пленница, и я вправе делать с ней все, что считаю нужным, — заявила Клаудиа.
— Вы ошибаетесь, мадам. Она такая же добыча, как вино или золото, и принадлежит всей команде, — неожиданно повысил голос Щеголь.
— Послушайте, не отвечайте за всю команду. И вообще почему вы так обеспокоены судьбой этой дамочки? Мне кажется, вы недоговариваете чего-то.
— Рене, — Щеголь подошел к нему и по-дружески взял за локоть, — почему она командует нами?
— Потому что она — наш командир, Щеголь.
— И ты с ней? — Рене оттолкнул Щеголя.
— Мне кажется, мсье, вам не дает покоя приличная добыча, что свалена у нас в трюмах. — сказала Клаудиа. — Может, вы хотите выбрать другого капитана? Может, сами хотите стать капитаном?
— Это не мне решать, но, по-моему, Рене не годится для этого. Он слишком сентиментален и проводит все дни напролет рядом с командиром, как будто приклеился к ее юбке.
Рене схватился за саблю, но Клаудиа остановила его.
— А ты помнишь, милый Рене, почему погиб бедняга Краб? — продолжал Щеголь. — Он был храбрым пиратом, но пал не в бою, а от пули командира.
— Краб был слишком заносчив и получил по заслугам, — сказала Клаудиа.
— Прекрати, Щеголь, — Рене взял его под руку. — Неужели мы будем ссориться из-за этой сучки?
— Разве ты не видишь, Рене, что дело не в ней? Он просто хочет стать капитаном, причем именно сейчас, до прихода на Джербу, пока наши трюмы полны добра.
Щеголь отстранился от Рене, давая понять, что на примирение не пойдет.
— Земля! Эй, на мостике, я вижу землю, — закричали с мачты.
— Отлично. Я думаю, это известие успокоило вас, Щеголь. — Клаудиа складывала подзорную трубу и собиралась спуститься с мостика на палубу. — Будем считать, что этот разговор — недоразумение. Вы просто слишком утомились от долгого плавания.
Неожиданно Клаудиа почувствовала, что кто-то обнял ее сзади и шепнул на ухо:
— Быстрее в каюту, я должен кое-что сказать тебе…
Она обернулась и увидела удаляющегося Рене.
Команда готовилась спускать якорь. Все были радостно оживлены, предвкушая предстоящие развлечения.
— Сегодня я распотрошу парочку курочек. — Огромный пират по кличке Тюлень весь сотрясался от хохота.
— Пропью все! Вот будет вечерочек! Ненавижу этих черных арабов, обязательно подстрелю на Джербе хоть одного из них! — хвастался другой.
Квартирмейстер, отвечавший на судне за сохранность и дележ захваченной добычи, отплясывал на палубе какой-то дикий танец, держа в руке бутылку рома. Все его звали Скелет. Он был тощим верзилой с мертвенно-бледным лицом и мутно-зелеными глазами. Скелет всегда носил грязную батистовую повязку на голове и золотую серьгу в левом ухе.
— А я уже знаю, куда завалюсь… — раздался чей-то мечтательный голос. Эти слова вызвали новый приступ хохота.
— К своей чернобровой моржихе!.. — заорал кто-то.
— Смотри, не заблудись, она так же необъятна, как эти чертовы африканские пустыни!.. — рассмеялся другой.
У поклонника «моржихи», отвечавшего на корабле за все имущество, была самая ординарная внешность, но странное сочетание черных волос и рыжей всклокоченной бороды придавало его физиономии необычный вид. Этим, видимо, он и купил одну из самых известных на Джербе шлюх, невероятной полноты женщину по имени Зайра, с которой у него завязался трогательный роман — на смех всем завсегдатаям местных борделей.
Клаудиа последовала за Рене в каюту. Он был явно чем-то озабочен. Сел на стул, но тут же вскочил, видимо, раздумывая, как начать разговор.
— Тебе нельзя сходить на берег, — сказал наконец Рене.
— Я должна. Меня ждет Драгут-раис, у нас уговор.
— Вот как раз ему на глаза тебе попадаться и не стоит.
— Объясни толком, в чем дело!
— Как только ты окажешься на Джербе, он отправит тебя в свой гарем. Или подарит кому-нибудь: Аруджу или даже самому султану.
— Что за бред? У нас с ним уговор. Пиратский уговор! — настаивала Клаудиа.
— Ты плохо его знаешь. Он плевать хотел на эти уговоры. Он же азиат, дикий варвар…
— Откуда ты знаешь?
— Еще до того, как мы отчалили с Джербы, он пообещал мне половину добычи, если я свяжу тебя и привезу в его логово.
— Это правда?
— Клянусь жизнью. Ты думаешь, почему тогда Краб взбунтовался? Он знал об этом, ведь мы вдвоем были у Драгута. Он думал, что я не стану церемониться с тобой. Да и Щеголь брыкается неспроста. Может, он что-то знает об этом, хочет сам получить награду от Драгут-раиса.
Клаудиа подошла ближе к Рене и взяла его за руку.
— Что же ты будешь делать? Откажешься от награды? Драгут щедро заплатит тебе за меня…
Рене заключил Клаудию в объятия.
— Как ты можешь? Я люблю тебя, люблю… Впервые в жизни… Я раньше даже не знал, что это такое. Но теперь я в твоей власти… — Рене целовал ее, не давая опомниться.
