Кэтлин Вудивисс - Где ты, мой незнакомец?
Группа всадников галопом подскакала к крыльцу, где их поджидал сам хозяин Белль Шен. При виде его они как-то сникли, сбились в кучу, словно каждый старался спрятаться за спину другого, чтобы не попасться ему на глаза. В такой давке обычно хуже всех приходится тому, кто хуже всех держится на лошади. Ну, а в данном случае таким, вне, всякого сомнения, был наш приятель Мамфорд Хорэс Тич. Этот доблестный воин, который привел за собой целое войско, так резко натянул поводья своего рысака, что у того подкосились длинные тощие ноги. Кляча встала, как вкопанная, а на лице у Тича появилась гримаса разочарования и смертельного страха. Воздух со свистов вырвался у него из груди и он привстал в стременах, стараясь унять жгучую боль и в то же время незаметно выпутать из спутанной упряжи приклад своего допотопного ружья. В результате произведенного маневра оба дула винтовки восьмого калибра угрожающе уставились прямо в лицо его ближайшим соратникам. Давка разом усилилась, ибо спутникам мистера Тича хватило рассудительности понять, что в этот момент лучше не путаться у него под ногами.
Хорэсу наконец посчастливилось выпутаться вместе с винтовкой из клубка поводьев и, оглянувшись назад в ожидании поддержки, он с изумлением обнаружил, что все его соратники благоразумно остались позади, предоставив ему самому объясняться с Эштоном Уингейтом. Поскольку все, вне всякого сомнения, ждали, чтобы он приступил к переговорам, Хорэс прочистил горло и, несмотря на свой страх, постарался выпрямиться во весь рост. При этом он с неудовольствием обнаружил, что смотрит прямо в глаза Эштону. При виде чеканного, опаленного солнцем лица Хорэс немного присмирел. Он опять откашлялся, но как он ни старался, проклятый язык будто присох к гортани и бедняга вместо связной речи испустил только неловкий писк.
Эштон Уингейт невозмутимо окинул взглядом горизонт, где солнце уже клонилось к закату, и радушно приветствовал своих гостей.
— Добрый день, мистер Тич, — Он кивнул в сторону остальных. — Джентльмены, рад встрече, — При этом он небрежно облокотился на перила, выразительным жестом опустив руку в карман сюртука. — Похоже, вы выбрали неплохой денек для прогулки верхом.
Хорэс Тич сделал еще одну попытку выпрямиться во весь рост в надежде, что это прибавит ему фут — полтора, но от этой идеи пришлось отказаться, потому что проклятое ружье никак не желало спокойно лежать у него на коленях.
— Боюсь, сэр, что эти добрые люди вряд ли удовлетворятся пустыми любезностями.
Эштон вопросительно вздернул бровь.
— У меня такое чувство, мистер Тич, что вы стараетесь исправить мою ошибку. А по-моему вам, хотя бы для начала, стоит объяснить мне, что вам понадобилось на моей земле!
Проклятая винтовка с каждой минутой, казалось, становилась все тяжелее, и Хорэсу пришлось незаметно переменить положение прежде, чем ответить.
— Именно это я и намерен был сделать, сэр. Только заклинаю вас не принимать скоропалительных решений. Уверяю вас, на нашей стороне по меньшей мере половина населения Натчеза, а также графства Дэвис.
— В самом деле? — В голосе Эштона слышались нотки сомнения.
— Всем добрым людям, кто живет неподалеку, грозит смертельная опасность, — От напряжения Хорэса прошиб обильный пот. Он с удовольствием вытер бы лоб, если бы нашел возможность хоть на мгновение освободить руку. — Как вам должно быть известно, сэр, когда сгорел сумасшедший дом, некоторым из этих несчастных удалось скрыться. Из вполне надежных источников мне недавно стало известно, что вы имеете к этому самое непосредственное отношение и… — Заметив, как потемнели карие глаза Эштона, Хорэс будто споткнулся на полуслове и обескураженно смолк, но, чувствуя нетерпение тех, кто дышал ему в затылок, счел своим долгом продолжать. Даже Эштону Уингейту в одиночку не справиться с ними. — Похоже, вы решили дать приют в своем доме одному из бывших пациентов.
Выпалив все это, Хорэс со страху затаил дыхание, не в силах предугадать, какова будет реакция на подобное заявление. Если не считать легкого подрагивания желваков на щеках, в лице Эштона не дрогнул ни один мускул. Осмелев, он предположил, что Эштон либо не расслышал, либо попросту не понял, о ком идет речь.
— Я хотел сказать, сэр…что, как бы это сказать…я имею в виду ту молодую женщину, которую вы привезли домой пару недель назад. Так вот, она вполне может быть одной из них.
За спиной Хорэса прозвучал глухой ропот одобрения, но Эштон все так же невозмутимо окинул взглядом горизонт и потом взглянул на часы.
Видя, что пока никакая опасность ему не грозит, Хорэс осмелел и отважился продолжать:
— И в самом деле, мистер Уингейт, понять не могу, что заставило вас идти на подобный риск. Как это можно — привезти домой одно из этих созданий?! Простите, но мы вынуждены настаивать, чтобы вы передали эту женщину в руки властей, — Наконец-то достойный мистер Тич мог почувствовать себя польщенным — уж теперь-то он не сомневался, что завладел вниманием Эштона Уингейта. Подняв глаза, он невольно поежился, чувствуя себя на редкость неуютно под жестким взглядом этих зеленовато-карих глаз. В конце концов, отважившись, он добавил: — Конечно, только до тех пор, пока не удастся установить, кто она такая…ради безопасности женщин детей в округе.
Теперь, когда он наконец высказал все, ради чего они, собственно говоря и приехали, большинство его спутников заметно повеселели. За его спиной прозвучал одобрительный гул голосов, послышались хриплые выкрики.
— Правильно!
— Валяй, Тич, не робей!
— Давай-ка ее сюда!
Как ни странно, все это, казалось, не произвело на Эштона ни малейшего впечатления.
— Похоже вы, ребята, проделали немалый путь, а жара сегодня такая, что в глотке у вас наверняка пересохло, — Он обращался ко всем. — Держу пари, вы устали, так почему бы вам не спешиться и не отдохнуть немного?
Повисло молчание, пока они переваривали это предложение. Незваные гости тихо переговаривались между собой. Наконец было решено, что этот Уингейт — вовсе не такое чудовище, каким его рисовали, и они охотно спешились.
Никому из них перспектива оказаться на твердой земле не пришлась так по душе, как мистеру М.Х.Тичу. Все косточки у него ныли и болели, и даже перспектива проделать весь обратный путь в Натчез пешком не испугала бы его в эту минуту. Все, что угодно, лишь бы никогда в жизни больше не видеть эту ужасную клячу. Пару раз он даже отваживался перекинуть ногу через седло, что, как он заметил, с завидной легкостью проделывали многие, но каждый раз мешало проклятой ружье. В конце концов он умудрился усесться прямо на него и, окажись спуск не таким тугим, уж не миновать ему лишиться своего мужского достоинства или, в лучшем случае, ноги.
