Бонни Винн - Летняя роза
Рассерженная, она попыталась вырваться из его рук. Однако он прижал ее еще ближе. Внезапно, почувствовав близость его тела, она перестала сопротивляться. А как только заглянула в его глаза, весь ее гнев куда-то испарился, уступив место растекающемуся по телу теплу, не имеющему ничего общего с жаром полуденного солнца.
Милисент, словно издалека, заметила, как смех в его глазах погас и сменился чем-то более темным, более многообещающим и более пугающим. Лицо его почти касалось ее лица, она ощущала его дыхание, запах лошадей и исходивший от него особый мужской запах.
Нерешительно она прикоснулась к его лицу, так как тысячи раз проделывала в мечтах. Ее натруженные работой пальцы наткнулись на щетину, и про себя она отметила, что он примчался к ней в такой спешке, что даже не побрился. От ее прикосновения глаза его потемнели еще сильнее — их непостижимая голубизна завораживала, лишала сил, не отпускала от себя. Когда его губы коснулись ее, она ощутила одновременно и страстное желание поцеловать его наконец так, как это не раз представлялось ей в мечтах.
Губы ее раздвинулись под напором ищущего языка, и Милисент почувствовала, как от этого прикосновения по спине прокатилась волна невыразимого наслаждения. Робко она ответила тем же и уловила, как вздрогнул Ринго. Внезапно Милисент обрела уверенность от того, что способна пробуждать в нем такой же жар.
Сердце ее замерло, когда Ринго нежно коснулся шеи и развязал пучок ее огненно-рыжих волос, которые она постоянно отчаянно прятала. Тела их соприкасались, пальцы его нежно гладили ее волосы.
Ринго нехотя отпустил ее губы, набрал полные пригоршни волос и еще крепче прижал к себе.
— Если б я только знал, что вздутие животов у скота приведет к этому, я б давным-давно накормил их всех чесноком.
— У твоих коров вздуло животы?
— А из-за чего еще я мог задержаться?
Милисент опустила глаза вниз и, желая привести в порядок волосы, качнула головой.
— Эти ужасные волосы, — начала ворчать Милисент.
Ринго еще одним поцелуем заставил ее умолкнуть.
— Смотри, как они светится на солнце, Милли! Это же цвет самого солнца!
Она взглянула с удивлением на волосы, которые ненавидела столько лет. Они действительно сияли на солнце. Обычно она покрывала их шляпой или платком, но никогда не распускала по плечам.
Ринго нежно приподнял ее подбородок.
— Они так же прекрасны, Милисент, как ты.
Простая искренность его комплимента поразила ее в самое сердце. Милисент опустила глаза, опасаясь, как бы пелена из слез, внезапно затуманившая взор, не пролилась непроизвольным дождем.
Ринго прижал ее голову к своему плечу и погладил волосы. Прошло очень много времени с тех пор, когда он последний раз нежно держал в своих объятиях женщину. Его жена умерла более десяти лет назад, и он уже не ждал, что когда-нибудь вновь испытает подобные чувства. После того как его семья погибла во время большой засухи, он запер свое сердце, и, как ему казалось, навсегда. Но, поглаживая голову кроткой женщины, стоявшей подле него, он сам себе удивлялся.
ГЛАВА 21
Незнакомый фургон двигался по грязной дороге, направляясь к дому Дэлтонов. Опустив ремень для стрижки овец, Касси вышла во двор, наблюдая, как мистер Пибоди остановил свой фургон. Рядом с ним сидел подросток лет тринадцати. Едва дождавшись, пока фургон встанет, мальчишка спрыгнул на землю и быстро направился к заднему борту.
Мистер Пибоди неподвижно восседал на своем месте, глядя прямо перед собой. Касси молча смотрела, как подросток бесцеремонно побросал ее продукты на землю, подняв при этом облако пыли. Когда же он вновь взобрался на козлы, мистер Пибоди резко рванул вожжи, бросив на Касси ядовитый взгляд. Все произошло совершенно безмолвно, но невысказанное было более чем очевидно.
Фургон уехал, а Касси, не отрываясь, глядела на покрытые пылью мешки с мукой, и другими продуктами. Мужество оставило ее, плечи поникли. Такая ненависть из-за небольшого количества продуктов. Она взялась за один мешок и поволокла его в погреб, кряхтя от непосильной тяжести.
Вернувшись за вторым тяжелым мешком с мукой, Касси с трудом дотащила его до кладовой и спустила вниз, подняв целое облако пыли. Она чихнула и замерла, услышав за спиной голос Шэйна. Готовясь дать отпор, она застыла посреди беспорядка.
Он протянул ей носовой платок. Она сначала не соглашалась, затем взяла кусок белой материи.
— Приехал посмотреть, выполнит ли Пибоди свою часть договора. Вижу, выполнил.
Шэйн бросил взгляд на мешки, сваленные на землю беспорядочной грудой.
Касси кивнула в знак согласия, вглядываясь в его лицо.
— А ты, как вижу, не запрудила воду.
— Я держу свое обещание.
— Вижу.
Шэйн смотрел ей в глаза так, словно пытался проникнуть в самую душу. Куки выбранил Шэйна за то, как тот разговаривал с Касси накануне. Весьма нелицеприятно Куки заметил, что Касси не отвечает за прошлое и что она понятия не имеет, в какое положение попала.
Далее Куки пригрозил Шэйну, намекнув, что он, Куки, не настолько стар, чтобы не суметь как следует надрать ему, Шэйну, задницу. Шэйн вырос под присмотром Куки почти в такой же мере, как и под присмотром отца. Эти наставления и сила привычки заставили его задуматься о сказанном Куки в отношении Касси. Куки прав. Касси — жертва случившегося до ее приезда.
Уважение к здравому смыслу Куки заставило Шэйна согласиться прийти и извиниться перед Касси. Он решил, что гораздо лучше убедить ее продать землю по-хорошему, чем выживать ее отсюда с помощью угроз. Шэйн взял у нее из рук тяжелый мешок и без видимых усилий взвалил его на плечо.
— Хочешь пойти на пикник?
— Пардон?
Его предложение, судя по всему, просто ошарашило ее. Самого же Шэйна удивил не ее ответ, а сделанное им самим приглашение.
— Теперь у тебя достаточно провианта, — заметил он, подхватывая другой мешок и относя его в погреб.
— Пикник? — спросила Касси недоверчиво.
— Понимаешь… ты приносишь замечательную еду, а я обеспечиваю двухместный кабриолет, скатерть и отличный аппетит.
Без всякого предупреждения губы ее сами по себе расплылись в улыбке. Если даже он играл с нею, как виртуоз на скрипке, его подтрунивания были желанным облегчением после напряжения последних дней. С таким симпатичным мужчиной, как Шэйн, предлагающим отдохнуть, она испытывала сильнейшее искушение забыть, что именно он был тем самым человеком, от которого следовало бы бежать прочь. Но в этот миг она уступила искушению.
Легкий ветерок клонил траву, танцевал среди полевых цветов. Маки, индейская кисть, перо апачей и другие растения боролись за жизненное пространство с чертополохом, окружавшим луг, расцвечивая группки небольших елочек и можжевельника.
