Дорин Малек - У алтаря любви
– Я понял, что это необходимо сделать. Ты не можешь себе представить, что значит ежедневно видеть тебя, быть с тобой рядом и одновременно понимать, что ты для меня недоступна.
– Очень хорошо это представляю, – с чувством произнесла она, и он улыбнулся.
– Никогда не мог подумать, что когда-нибудь смогу полюбить тебя, – начал он и замолчал.
– Да, понимаю, – она глубоко вздохнула. – Сначала я тебя тоже ненавидела. Ты мне показался таким наглым и высокомерным, – она наклонилась к нему и поцеловала ямочку у основания шеи, как раз над обручем. – Но даже тогда не могла не заметить, как ты красив.
Вериг фыркнул.
– По римским канонам, такие, как я, не считаются красивыми. Римляне едва ли считают галлов за людей.
– Они так не считают, а так говорят, боясь вас.
– Но мы же покорены, Ларвия. Разве не слышала об этом?
– После очень упорного сопротивления. Если бы у вас была, хотя бы наполовину такая, как римская, армия, и столько же оружия, победили бы вы – все об этом знают.
Он внимательно взглянул на нее.
– Откуда тебе это известно?
– От деда.
Вериг фыркнул.
– Каска – враг Цезаря, скажет что угодно, лишь бы умалить победу диктатора в Галлии.
– Это еще не все: он посоветовал взять деньги из банков и перевести их в золотые слитки и монеты, чтобы легко можно было бы взять с собой.
– Взять с собой? – Вериг вопросительно взглянул на Ларвию.
– Предполагает, что скоро может что-то произойти.
– Что именно?
– Политические стычки.
– Но у него и сейчас их достаточно.
Ларвия пожала плечами. Волосы каскадом струились по ее плечам.
– Не знаю. Но в последний раз дед казался таким… нервным. Даже можно сказать, напуганным. Должно быть, скоро что-то произойдет, – она положила голову ему на грудь, его рука крепко обняла ее.
– Можно задать один вопрос? – спросила она.
– Все, что угодно, – с готовностью отозвался он, целуя ее в макушку.
– Когда ты впервые появился в этом доме, то рассказал, что во время твоего второго побега тебя предала и сдала властям женщина. Кто она такая?
– Я встретил ее здесь, она из Галлии.
– Твоя любовница?
Он заглянул ей в лицо и снова спрятал подбородок в ее волосах.
– Нет, землячка. Я хотел, чтобы она спрятала меня на ночь, но ошибся в ней – выдала меня римлянам за цену похлебки.
– Как это ужасно. Вериг пожал плечами.
– Она была бедна и напугана, вполне понимаю, почему так поступила.
– А я думала… Звучало так, будто произошла ссора между любовниками, и мне стало интересно.
Вериг хитро улыбнулся.
– Возможно, мне специально этого хотелось.
– Почему?
– Понимал, что именно такой рассказ больше понравится молодой хорошенькой женщине, – ответил он, и Ларвия сразу же села и посмотрела на него, сузив глаза.
– Тебе уже в самый первый день хотелось заставить меня ревновать? – недоверчиво спросила она.
– Не знаю. Может быть, но сработало, не так ли?
Ларвия обвила руками его за шею.
– Ты дьявол. Нестор считает, что галлы владеют духами бога Гадеса,[29] и поэтому такие свирепые и сильные.
– Мы так и будем говорить о Несторе? Моя спина постоянно напоминает о нем.
– Пожалуй, не будем об этом. Когда я услышала, что он с тобой сделал, мой гнев был так велик, что боялась, как бы не поступить с ним слишком жестоко, поэтому решила подождать, когда немного успокоюсь, – она любовно накручивала прядь его волос на палец. – Тебе было очень больно?
Он проворчал что-то невнятное.
– Что это означает? – спросила она.
– Всего лишь десять ударов.
– Но это, должно быть, очень больно.
– Пожалуй, Менандр старался ослабить удары: замахивался как бы изо всей силы, но напрягал кисть руки, так что сила удара ослабевала.
– Должно быть, ты злился на меня за то, что вовлекла тебя во все это.
Он молча гладил ее руку.
– Злился? – задала вопрос Ларвия.
– Понимал, что стараешься помочь своей сестре. Остальное – дело случая, – коротко объяснил Вериг, а затем серьезно взглянул на нее. – Ларвия, нам нужно обсудить наши дальнейшие планы.
Ее лицо сразу помрачнело.
– Неужели это необходимо делать сейчас? Я так счастлива.
– Но это надо сделать.
– Ну, хорошо.
– Ты понимаешь, что нам нельзя оставаться в Риме? Я не могу жить на твоем содержании, а потом нас рано или поздно раскроют. У старого Сеяна есть еще дети, кому можно было бы оставить этот дом, если мы с тобой убежим?
Ларвия покачала головой.
– Его сын от первой жены умер несколько лет тому назад. Он и женился большей частью потому, что хотел иметь наследника. Но я не исполнила его желания.
– Может быть, если бы он уделял тебе больше внимания, у вас могло бы быть все иначе.
Ларвия содрогнулась.
– Сомневаюсь. Я испытывала отвращение, когда он касался меня.
– Есть какие-нибудь другие родственники? – продолжал задавать вопросы Вериг.
– Несколько братьев. В завещании указано, что, если что-то случится со мной, они получат этот дом.
– Хорошо. Тогда можно просто уйти отсюда.
– Без всего?
– Без всего, – твердо заявил Вериг.
– Если я убегу, магистраты объявят меня несуществующей, и тогда родственники смогут наследовать этот дом. Это жадная свора, как только поймет, что меня нет, сразу же подаст в суд на присвоение имущества.
– Как это делается?
– Наймут адвоката для ведения дела в суде, возможно, Цицерона, который привлечет свидетелей, а те подтвердят, что я скрылась из города. Конечно, всем будет очевидно, что убежала с тобой. Если у них не будет других доказательств, то врач Парис и старый Нестор подтвердят о моих чувствах к тебе.
– Разве врач знает?
– Я так волновалась из-за тебя, что он догадался о моих чувствах, – призналась Ларвия.
– Правда? – он поцеловал ее в кончик носа.
– Да. И хотя обещал сохранять тайну, но совершенно очевидно, что не упустит возможности заработать определенную сумму денег и выступит свидетелем на суде.
– Думаю, лучше покинуть дом ночью, чтобы нас никто не заметил.
– Но это случится только после того, когда завершим с тобой более важную работу, – сухо ответила она.
– Когда же?
– Согласна уйти хоть сейчас, но очень волнуюсь за Юлию. Если я скроюсь, ей негде будет встречаться с Марком. И это, знаю, приведет ее в отчаяние. Сначала надо поговорить с ней.
– Ларвия, они сами могут позаботиться о себе, и если у них есть голова на плечах, им тоже надо бежать из Рима.
– Марк занимает высокий пост в армии. Он центурион.
– Неужели? Но это не остановило его от встреч с девственной весталкой, не говоря уже о том, что она также не очень серьезно относится к данной ею клятве.
