Кейт Эмерсон - Отказать королю
— Ее высочество умрет? — прошептала я.
— Я могу ошибаться. Я молю Бога, чтобы так и было. Отец много рассказывал мне о травах, потому сейчас я хочу посмотреть, не найдется ли вокруг чего подозрительного. Если я пойму, что дали ее высочеству, возможно, я смогу составить противоядие.
— Но на кухне ты ничего не нашла.
— Ничего. Впрочем, и здесь тоже все в порядке, — призналась Мария, ставя обратно на полку мерный стакан.
— И никто из нас не заболел.
Но Мария была уже снаружи.
— Я иду на огород, — крикнула она мне через плечо.
Мне вновь пришлось следовать за ней.
— Как можно спрятать здесь ядовитые травы? — спросила я ее, когда мы стояли под холодным апрельским солнцем между аккуратно посаженными рядами базилика и огуречной травы, фенхеля и розмарина, щавеля и других полезных и вкусных растений.
Пока я жила дома, меня учили распоряжаться на кухне и винокурне, но при дворе эти уроки прекратились, хотя полученных знаний хватало, чтобы, например, поставить припарку с настоем черноголовки, вином и водой, призванную вытянуть заразу из раны.
— Некоторые травы могут не только излечивать, но и причинять вред. — Мария нагнулась, изучая стройные ряды растений и повторяя их названия: чистец, петрушка, лебеда, кориандр, шалфей, ясенец, иссоп, мята, рута, сальвия, пижма…
— Ну, пижму никак нельзя назвать ядовитой, — заметила я. — В конце Великого поста мы всегда пекли пироги с пижмой.
— В эти пироги кладут не сами растения, а сок пижмы, смешанный с яйцом. А масло из хорошо вымоченной пижмы можно использовать как успокаивающее средство и для лечения женских болезней. Но в больших дозах это растение ядовито. Съешь его, и начнутся судороги и спазмы.
— У принцессы болезненные спазмы…
— Но судорог нет.
Мария продолжала осматривать грядки:
— Фиалка, фенхель, — бормотала она, а затем прошла мимо нескольких растений, не называя их имена, но не отрывая взгляда от земли и наморщив лоб.
— Наверняка повар принцессы сразу же обнаружит ядовитое растение в своем огороде или на кухне, — сказала я.
— Не обязательно. Некоторые опасные травы легко спутать с вполне безобидными. Отец говорит, что аконит напоминает петрушку и на нее же похожи части цикуты. Молодой цветущий окопник трудно отличить от наперстянки, попробовав листья которой можно умереть в один день. Даже болиголов, про который все знают, что он ядовит, можно спутать с тмином.
— Я не знала, что болиголов опасен, — пробормотала я.
— Ну, так знай. Правда, его никто и в рот не возьмет, уж больно он противно пахнет.
Мария наклонилась, чтобы получше рассмотреть высокое растение с волосистым стеблем, но вскоре выпрямилась и покачала головой:
— Здесь не растет ничего подозрительного.
— А что ты ожидала найти?
— Ну, например, белладонну. Ее часто выращивают на огородах, потому что она может применяться как снотворное и предотвращать выкидыши. И еще от нее расширяются зрачки и глаза кажутся больше и красивее. Некоторые женщины капают сок ягод белладонны прямо себе в глаза.
— Если это растение ядовито, то почему они не умирают?
— Потому что оно наносит наибольший вред, когда его едят, хотя абсолютно все его части содержат смертельный яд.
Тут внимание Марии переключилось на рощу примерно в двух полетах стрелы[91] от того места, где мы находились.
— Некоторые ядовитые растения можно найти прямо в лесу или в поле, — объяснила она. — Белена повсеместно растет здесь по обочинам дорог, а цикута любит канавы со стоячей водой.
Еще битый час мы осматривали рощу. Я узнала гораздо больше о ядовитых растениях, чем мне бы хотелось знать, но и здесь мы их не нашли. Темнело, когда мы решили вернуться в покои принцессы.
— Ее высочество все еще мучают спазмы, но ей не стало хуже, — сказала нам Мэри Фицгерберт. — Ей дали настойку огуречной травы по совету аптекаря мистера Перестона.
Мария одобрительно кивнула. Она сделала шаг в сторону, чтобы Мэри не могла нас услышать, и прошептала мне:
— Огуречную траву еще называют бурачником, она хорошо очищает кровь от отравы. И такую настойку проще приготовить, чем, например, добыть сердце оленя.
— Господи помилуй, а зачем может понадобиться сердце оленя?
— Его кусочки помещают в шелковый мешочек, вешают больному на шею, и они вытягивают яды из тела.
— Наверное, надо спросить на кухне…
Мария только презрительно фыркнула:
— В некоторые средства я не верю. Такие ученые люди, как мой отец, отвергают их. По-моему, целебные свойства сердца оленя, мягко говоря, сильно преувеличены. Недавно я услышала, как советуют насыпать мышьяк в ладанку и носить на шее под одеждой, и тогда якобы не заболеешь чумой. Какая глупость! Скорее, мышьяк убьет такого человека, если просыплется из ладанки и попадет на кожу.
— Мышьяк? — повторила я незнакомое слово. — Это еще одно растение?
— Нет, это минерал. Его можно добавлять в мази, но в очень небольших количествах, потому что он ядовит, — Мария нахмурилась. — А больше я о нем ничего не знаю.
— Наверное, стоит узнать побольше.
Я отправилась на поиски Томаса Перестона и нашла его неподалеку от покоев принцессы. Туда ему путь был закрыт, и он коротал время в ожидании возможного вызова у подножия широкой лестницы, ведущей в комнаты, отведенные для членов королевской семьи.
— Расскажите мне все, что знаете о мышьяке, — потребовала я.
Аптекарь с подозрением уставился на меня:
— С чего бы вам, мисс Томасина, интересоваться такими вещами?
Я заколебалась, а затем бросила выразительный взгляд в сторону дверей, ведущих в спальню принцессы.
— Понимаю, — пробормотал мистер Перестой, — но вы ошибаетесь, считая, что дело в мышьяке.
— Все равно расскажите мне, — настаивала я. — Мне виднее, как распорядиться этими сведениями.
Аптекарь снял с себя очки с крохотными стеклышками, подул на каждое из них и тщательно протер носовым платком. Только после того как он водрузил очки обратно на нос, он снизошел до моей просьбы:
— Наверное, не будет большой беды, если я поделюсь с вами своими знаниями. И возможно, когда-нибудь вам они понадобятся, хотя я надеюсь, что такой день никогда не наступит.
— Что ж, вижу, мы с вами понимаем друг друга, — подбодрила его я.
Если даже сейчас принцессу и не отравили, угроза того, что кто-нибудь может прибегнуть к смертельному зелью, оставалась весьма вероятной.
Мистер Перестой откашлялся и продолжал:
— Мышьяк опасен, если его принять внутрь. И жертва этого не почувствует, потому что, когда его разводят, у него нет ни вкуса, ни запаха. Вот почему так уж повелось, что иметь запас мышьяка и обращаться с ним могут лишь те, кто умеет готовить лекарства — аптекари и врачи.
