Лидия Джойс - Тени в ночи
Ферн опять покраснела.
– Я рада.
К тому времени, когда Абби вернулась с завтраком, оба уже были умыты и полностью одеты. В присутствии служанки они тихо разговаривали о пустяках, обмениваясь намеками и многозначительными взглядами. Когда горничная закончила причесывать Ферн и ушла, Колин сказал:
– Я намерен сегодня проследить за работой Джозефа Рестона и, кроме того, позабочусь, чтобы карета приехала за нами как можно скорее.
– Не могу дождаться, когда мы покинем это место, – сказала Ферн, положив руку на свой карман. – Письма для сохранности побудут здесь. – На лице у нее появилось беспокойство. – Вчера я так и не написала семье. Надо сделать это утром, чтобы письма ушли с дневной почтой.
– Рестон будет под моим наблюдением, и ты спокойно можешь одна пойти к викарию и написать свои письма. Муж не будет заглядывать тебе через плечо.
– Ты не помешаешь мне, – ответила Ферн, хотя он видел, что она рада уединению.
– Мы встретимся до ленча? – спросил он.
– Разумеется. Если преподобный Биггс не задержит меня долгой беседой за чаем.
Колин нежно поцеловал ее в губы.
– Тогда до встречи, мой ангел.
Он вышел из комнаты с чувством, которое, несмотря ни на что, граничило с весельем, спустился по длинной лестнице и миновал кухни, где активно мыли после завтрака посуду. Рестон и его бригада из деревни уже работали в тюдоровском крыле. Большая часть потолка на первом этаже рухнула после дождей, сквозь промокшую штукатурку торчало несколько балок. Колин нахмурился, прикидывая, сколько гнилья в стенах еще остается невидимым.
С верхней площадки чердачной лестницы он вышел к дневному свету. На фоне серого неба упавшие стропила казались переплетением ребер, сквозь них задувал посвежевший ветер. Рестон стоял на одной из балок, отдавая приказы людям внизу. Он выглядел изможденным: под глазами темные круги, желтоватая, болезненная кожа. При виде Колина он растянул губы в улыбке, больше походившей на гримасу.
– Доброе утро, сэр.
– Доброе утро, – равнодушно отозвался Колин.
– Осторожнее на полу, он тут не особо прочный. Чарли уже провалился сквозь него, сломал руку. Я отослал его домой, – сказал Рестон, продолжая демонстрировать свои зубы.
Колин просто хмыкнул и прислонился к углу стены рядом с лестницей. Он понятия не имел, чего можно ждать от Рестона. Очередной безумной истерики с полным разорением тюдоровского крыла? Но похоже, не этого. Несмотря на угрюмость, Рестон производил впечатление совершенно вменяемого человека. К тому же было ясно, что искать письма на чердаке не имеет смысла.
Хотя Колин решил посвятить скучное утро надзору за работами, но через несколько минут позволил взгляду скользнуть по болоту и трясине к горизонту, где собирались темные облака, а затем к деревне. Среди зеленых и серых топей его внимание привлекла фиолетовая точка, и он увидел Ферн, появившуюся из-за угла, с зонтом на руке и в шляпе, высоко сидевшей на волосах. Колин подавил глупое желание окликнуть ее и просто смотрел, как она сворачивает к дому викария.
Он состроил гримасу и опять сосредоточил внимание на работе бригады Рестона.
Ферн пришлось немало потрудиться над письмом родителям. В письме Фейт она лишь перечислила факты – той не пришло бы в голову спросить о мотивах поведения ее мужа. Но родители, и в особенности сестра Флора, были не так доверчивы, поэтому внезапный отъезд Колина не мог оставить их равнодушными. Ферн сделала все возможное, объяснив, что светское общество в Брайтоне оказалось для нее слишком утомительным и Колин решил переехать в «сельское убежище». В понимании суетливого Брайтона оно действительно было убежищем, и Ферн надеялась, что это слово подразумевает «уединение», не являясь полной ложью. Она воздержалась от просьбы не беспокоиться за нее, так как это верный способ заставить родителей волноваться.
Сунув письма в карман, где лежала старинная пачка, Ферн взяла зонт, так как небо вдали зловеще потемнело, и направилась к дороге, ведущей в деревню.
Обитель преподобного Биггса выглядела почти гостеприимной, не в пример господскому дому. На стук Ферн теперь отозвалась хмурая миссис Уиллис.
– Не время для чая, – нелюбезно сказала она, приоткрыв дверь лишь настолько, чтобы гостья смогла войти.
Протискиваясь мимо нее, Ферн подавила раздражение. Она уже начала уставать от всех этих Рестонов.
– Будьте добры, проведите меня к преподобному Биггсу, – произнесла она, не снизойдя до спора с экономкой.
Та фыркнула и закрыла дверь. Широкие бедра женщины почти задевали стены, когда они шли по узкому коридору в заднюю часть дома.
Викарий опять сидел в тесном кабинетике, положив ноги в стоптанных тапочках на оттоманку, и при свете из узкого окна внимательно читал газету. Он взглянул на Ферн, о которой не потрудилась доложить миссис Уиллис, исчезнувшая на кухне. Ферн быстро села, пресекая попытку старика подняться.
– Моя дорогая миссис Редклифф! – произнес он своим звучным голосом. – Какое удовольствие видеть вас снова.
– Для меня тоже удовольствие, – ответила Ферн, улыбаясь ему с искренней теплотой. – Приятно видеть дружеское лицо в Рексмере.
Его преподобие коротко засмеялся.
– Как я понимаю, вы уже сполна получили свою порцию Рестонов? – Она пожала плечами, и викарий снова засмеялся. – После нашего разговора я просмотрел кое-какие документы. Мой предшественник был совершенно помешан на истории деревни, написал несколько монографий по истории графства и даже напечатал об этом книгу, двести экземпляров по фунту за штуку. На чердаке лежат сто семьдесят четыре экземпляра, я пересчитал их, когда приехал сюда, и за прошедшее время продал еще три штуки. Так вот, он весьма подробно описал период объединения Редклиффов и Горсингов.
Хотя Ферн уже достаточно наслушалась о Редклиффах, Горсингах и Рестонах, вежливость не позволяла ей в этом признаться. А тем более отплатить викарию за его любезность по сбору для нее информации, просто сказав, что ее это больше не интересует.
– Неужели? – спросила она, сделав удивленное лицо.
– Да. Есть много слухов о том времени. Джон Редклифф был известен в деревне как настоящий изверг. Одиннадцать лет он был женат на своей жене, и после двух выкидышей она уже не могла забеременеть, пока он не умер. Говорят он бил ее почти каждую ночь, имел двух незаконнорожденных сыновей от кухарки, Джейн Рестон. – Старик огорченно умолк. – Я забываю, что молодые леди в наши дни более деликатны, чем во времена моей юности. Прошу меня извинить, если я оскорбил ваши чувства...
