Кэтрин Коултер - Невеста-сорванец
Он с улыбкой ждал, чем она ему ответит.
— Должна признать, — объявила она, постукивая пальцем по подбородку, — что когда ты во время болезни по большей части лежал совсем без всего, распростертый на спине, беспомощный и несчастный, я, разглядывая тебя, ни секунды не скучала. И даже ни разу не зевнула.
Вот это удар так удар!
Джеймс побагровел до корней волос. Корри нахально ухмылялась, понимая, что и на этот раз взяла над ним верх, и от такой наглости Джеймс рассвирепел.
Но как это ни было трудно, он сумел взять себя в руки.
— Корри, почему бы тебе не подойти сюда и не подать мне воды?
Однако Корри не попалась на удочку.
— Это чтобы ты вылил ее мне на голову? Нет, большое спасибо. Сейчас тебе ничего не остается, кроме как игнорировать мои колкости. Весьма жалкая участь, не находишь? Жаждешь ответить тем же? Придется подождать, тем более что твой мозг сейчас бездействует и ты не в состоянии придумать ничего полезного. Так что признай: на этот раз я оставила тебя распростертым в грязи. Распростертым. Что за чудесное слово!
И, выпустив последний залп, она налила ему стакан воды, уселась на постель, обняла за шею и приподняла голову. Он едва не уткнулся носом в ее грудь и глубоко вдохнул.
— Довольно. Ах, как хорошо. Спасибо, Корри.
Корри отставила стакан и покачала головой.
— Что это с тобой? Слишком слаб, чтобы самостоятельно утолить жажду?
— Нет, мне нравится, когда ты заботишься обо мне.
Кроме тою, ты так приятно пахнешь.
Корри машинально погладила его щеку, чуть сжала подбородок.
— Я действительно приятно пахну? В моем аромате достаточно изысканности?
— Вполне.
Корри фыркнула.
— Знаешь, это фырканье, каким бы отчетливым и выразительным оно ни было, абсолютно не вяжется с твоим платьем, в котором твоя талия кажется не толще дверной ручки. Что же касается лифа… опять твой чертов вырез оказался слишком велик. Ты должна выглядеть скромной молодой леди, проводящей в Лондоне первый сезон, а не опытной особой, почти потерявшей надежду выйти замуж, которой требуется любым способом выставить напоказ свой товар, чтобы завлекать простаков. Ага, только взгляни на себя: так и подмывает швырнуть графин с водой мне в голову? Ты не так поняла мои доброжелательные советы, Корри. Я всего лишь хотел сказать, что ты не должна так щедро демонстрировать свои прелести, хотя бы пока. Именно это сделает тебя более желанной.
Он ясно дал понять, что имел в виду. Джеймс выжидал, стараясь справиться с мириадами обуревавших его мыслей. Но тут Корри, глядя в пространство, тихо сказала:
— Помню, как мои руки сводило судорогой от холодной воды, которой я обмывала тебя, чтобы сбить жар. И каждый раз они опускались все ниже и ниже.
И тут она перевела на него взгляд и лукаво улыбнулась. Настоящей ведьмовской улыбкой.
— Ах, Джеймс, не колеблясь, могу сказать, что твои товары вовсе не требуется выставлять напоказ. Не то что мои. Я, скромная серенькая птичка, должна каким-то образом приманивать мужчин.
Джеймс снова покраснел. Проклятие, и она это заметила!
— Ради Бога, Корри, поддерни платье. Хотя бы на дюйм!
— Хорошо, — покорно кивнула она.
Джеймс потерял дар речи.
— Закрой рот, Джеймс, сейчас ты точная копия Уилли Маркера, после того как я сказала ему, что ни одна девушка не выйдет замуж за такого безмозглого осла.
— Сомневаюсь, что Уилли Маркер когда-нибудь подумывал о женитьбе, — возразил он.
— Именно это он и проорал мне, — вздохнула она. — А потом попытался снова поцеловать. Ну не странно ли? После того, как я его поколотила!
— Полагаю, некоторые мужчины возбуждаются, когда девушка бьет их по голове.
У нее руки чесались коснуться его, но, естественно, предлога не было. Он уже не беспомощен. И поэтому она проговорила:
— Довольно о моем платье. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь в это прекрасное утро?
— Мои подушки сбились. Поправь, пожалуйста. Голова очень болит.
Она наклонилась над ним, взбила подушки и, выпрямившись, пробормотала:
— Может, обтереть тебе лоб розовой водой?
— Да, неплохо бы.
Напевая одну из его любимых озорных песенок, она смочила платочек водой из графина и положила ему на лоб. Сейчас ей было не до издевательских ухмылок: лицо выражало полную сосредоточенность.
— Жаль, что у меня нет розовой воды, Джеймс. Как по-твоему, вода из графина поможет?
— Еще бы! Мне уже легче.
Она продолжала обтирать его лоб медленными легкими движениями, на которые он откликался всем своим существом.
— Утром случилось нечто странное, Джеймс. Мы с горничной направлялись к тебе, когда я заметила миссис Каттер и леди Брисбетт. Я познакомилась с ними на прошлой неделе, и обе были исключительно любезны со мной. Но сегодня прошли мимо, задрав носы и глядя сквозь меня, словно я вообще не существую. Ну не поразительно ли? — сообщила Корри и, помедлив, добавила:
— Впрочем, может, они обе близоруки, но я улыбнулась и поздоровалась с ними. Что это означает? Не так странно, как парень, желающий поцеловать огревшую его девушку, но все же непонятно.
От дверей донесся сдавленный возглас. Это оказался не Петри и даже не его мать с завтраком. На пороге стояла мисс Джульетта Лоример. Из-за ее спины выглядывала миссис Лоример.
Джульетта расправила плечи, демонстрируя свой соблазнительный товар еще более откровенно, чем Корри, и, нужно признать, с большим эффектом, и спросила голосом, достаточно холодным, чтобы заморозить присутствующих:
— Могу я осведомиться, что здесь происходит?
— Здравствуйте, Джульетта, — весело приветствовал Джеймс. — Корри любезно согласилась обтереть мне лоб водой из графина, поскольку розовой воды не нашлось. У меня болит голова.
— Вам нужны более нежные руки, чтобы обеспечить достойный уход, милорд, — вмешалась миссис Лоример. — Джульетта, возьми платочек и займись делом. Мисс Тайборн-Барретт вообще не следует здесь находиться. В отличие от тебя она заявилась в спальню к мужчине одна, а это совершенно неприлично. Мне, пожалуй, стоит намекнуть об этом Мейбелле.
— Но почему же? — громко удивилась Корри, передернув плечиками. — Всю жизнь я была почти членом этой семьи.
— Это не играет никакой роли, мисс. Вам давно пора домой. Да-да, самое время распрощаться.
— Но как насчет головной боли Джеймса?
— Помолчи, Корри, — велел он и закрыл глаза, чтобы не становиться свидетелем битвы, набирающей силу в его спальне.
— Джеймс, — мелодичным голоском пропела Джульетта, — вы прекрасно выглядите. Клянусь, вы хоть сейчас готовы протанцевать со мной тур вальса. Я так рада, потому что ужасно беспокоилась о вас, когда вы исчезли, бесследно и необъяснимо. Но тут кто-то заметил, что мисс Тайборн-Барретт тоже пропала. Разумеется, это не вызвало такого скандала, как ваше исчезновение, но, согласитесь, ваше одновременное появление в Лондоне выглядит довольно странно.
