Ли Бристол - В кольце твоих рук
— Я не убивал твоего друга. Я никогда не хотел того, что произошло.
— Ты говоришь, как проповедник! — с презрением выпалила Сторм. С лица ее мгновенно сошли следы недавней сентиментальности, так что Саймону теперь даже трудно было поверить, что с минуту назад оно было все в слезах. Чувства и настроения Сторм менялись молниеносно, и это сбивало Саймона с толку.
Взгляд девушки быстро обежал комнату и остановился на кружевной салфетке, лежавшей на столе. Поддев салфетку пальцем, Сторм спросила:
— Откуда у тебя все это?
— Эти салфетки — из Франции, — произнес Саймон.
— Из Франции? Черта с два! — Сторм посмотрела на него с видом триумфатора. — Они — прямо с пиратского корабля, и ты это отлично знал, но не побрезговал их купить! И этот голландский сервиз, что ты так любишь, — она щелкнула пальцем по чайнику, — и роскошные платья твоей сестры, и эти кружева, в которых ты щеголяешь, — она поддела его жабо, — если ты купил их в лавке, то должен благодарить за это пиратов! — Глаза Сторм победно сверкали. — Я, Эд Тич, Джек Рэкхем — мы все это добыли! Но ты не задумываешься о том, как все это попало в лавку…
Она откинулась на спинку стула, глядя на Саймона с дразнящей улыбкой:
— Ты любишь красивые вещи, фермер, а кто все эти годы заботился, чтобы они у тебя были? Я и мои ребята. Так где же твоя благодарность?
Саймон почувствовал, как кровь приливает у него к вискам — не столько из-за слов Сторм, сколько из-за ее дразнящей улыбки. К тому же он понимал, что она права. Черт бы побрал эту женщину — умна, ничего не скажешь!
Он расправил плечи и холодно произнес:
— Я не собираюсь сейчас обсуждать связь между пиратством и экономикой. Мы, кажется, говорили совсем о других вещах.
— Ага, — рассмеялась Сторм, — правда глаза колет? Да вы, жалкие сухопутные крысы, без нас просто померли бы с голоду! А что до меня, — она гордо подняла голову, — я считаюсь лучшей в своем деле и горжусь этим! Для тебя большая честь, что ты знаком со мной!
Сторм нравилось, что ей удалось вывести Саймона из себя. И еще ей нравилось смотреть на него — нельзя было не признать, что в гневе он был чертовски красив. Как напрягаются его мускулы… А эти молнии из-под нахмуренных бровей…
Губы Саймона дрогнули, и это тоже понравилось Сторм. Голос его теперь звучал тихо:
— Не будешь ли ты так добра объяснить мне, что за честь для меня принимать в своем доме обыкновенную воровку, манеры которой к тому же не идут ни в какое сравнение с манерами самого невоспитанного из моих слуг?
На этот раз пришла в бешенство Сторм:
— Придурок! К твоему сведению, у меня была лучшая команда во всем Карибском море! Когда я поднимала свой флаг, у вас, надутых аристократишек, тряслись поджилки! Никогда ни у кого не было такого маневренного корабля, как у меня! Посмотрела бы я, как ты управился бы с моим кораблем, фермер!
Последнее слово Сторм произнесла с таким презрением, словно выплюнула какую-то гадость, попавшую ей в рот. Теперь она больше напоминала дикую кошку: казалось, стоит ему произнести еще одно слово — и она бросится на него.
Саймон понимал, что Сторм заманивает его в ловушку. Нельзя было не признать, что она, как никто другой, умела чувствовать все его слабости.
— Ну и где сейчас твоя хваленая команда? Половину перерезали после того, как они напились, как свиньи, а вторая половина разбежалась по лесам!
Он усмехнулся.
Эти слова словно ножом резанули Сторм по сердцу, потому что в них была горькая правда. «Даже Роджер…» — подумала она с горечью.
— Мы всегда заставляли вас трепетать! — все же выпалила она. — Никто еще не уходил от нас живым!
— Да, — спокойно заявил Саймон. — Всегда. Кроме одного раза.
Лицо Сторм вдруг изменилось, стало задумчивым.
— Ты хочешь, чтобы я раскаялась в своей жизни, фермер? Ты этого хочешь? Я раскаюсь, и ты замолвишь за меня словечко перед судом? Или, может быть, — ехидно произнесла она, — если бы я была порядочной женщиной, ты оказал мне честь и переспал со мной?
Саймон замахнулся, словно собираясь ударить ее, но его рука замерла на полдороге. До этого ему ни разу не приходилось бить женщину. Но ему и не приходилось встречать такой женщины…
— Мисс О’Малли, — выдавил он, — мне нет ни малейшего дела до того, что вы делаете. Вы можете пиратствовать хоть во всех водах отсюда до Темзы, вы можете взять в заложники самого короля — я и глазом не моргну. Но сейчас вы в моем доме, здесь я хозяин, так что извольте меня уважать!
Он повернулся и направился к выходу, но не успел сделать и шагу, как Сторм схватила его за руку.
— Ты что, за дурочку меня считаешь? — произнесла она. — Как будто я не понимаю, почему я здесь!
У Саймона замерло сердце.
— Строишь из себя героя? — с презрением продолжила Сторм. — Спас несчастную женщину от разъяренной толпы — какое благородство! А я так думаю, — в ее глазах мелькнул победный огонек, — тебе просто нравится держать меня своей пленницей!
Сердце Саймона снова яростно заколотилось. Она вовсе не чувствует себя побежденной! Мало того, сидит здесь как королева! То ли от злости, то ли от того, что Сторм сказала ту правду, в которой он сам себе боялся признаться, то ли просто от вида ее дикой, грубоватой красоты Саймон вдруг почувствовал непреодолимое желание.
Опершись рукой о спинку стула, он наклонился к ней очень близко, так, что мог видеть, как вздымается ее грудь, очертания которой не скрывала даже грубая одежда. Ее губы были так близки к его губам, что для поцелуя достаточно было бы лишь одного движения. Непокорная прядь ее волос щекотала ему лицо. Но прикасаться к ней он не собирался.
— Может быть, — произнес Саймон, — я еще привяжу тебя голой к кровати!
Глаза Сторм вспыхнули, и она, пристально посмотрев на него, облизнула губы.
«Я мог бы овладеть ею прямо сейчас!..» — вдруг подумал Саймон.
— Нет, фермер, ты меня не испугал. Я знаю, что ты не будешь бить меня, женщину. Ты просто не такой человек. — Голос ее стал немного мягче. — Я даже думаю, ты и не хочешь, чтобы я тебя боялась.
Саймон медленно выпрямился. Огромным усилием воли взяв себя в руки, он произнес:
— Мне безразлично, что ты думаешь обо мне. Я всего лишь хочу, чтобы ты поняла одну вещь: это мой дом. Мой отец и я построили его, защищали, вырубали леса вокруг, возделывали землю. Каждый акр здесь полит нашим потом. Мы боролись с наводнениями, с засухами, отражали набеги врагов. Мы сделали это имение раем, и я не допущу, чтобы какая-то девчонка перевернула все здесь вверх дном! Когда дело касается моего дома и моей семьи, я не остановлюсь ни перед чем!
