Виктория Холт - Дочь регента
— Бедные крошки, — рассеянно пробормотала Каролина. — Наверное, это имело бы смысл, если б у нас было больше времени... но нам отвели каких-то жалких два часа, и я уверена, что затягивать свидание нельзя, об этом непременно донесут королеве. Нет, я не желаю ни на минуту расставаться с моей любимой Шарлоттой!
— Боже мой! Боже! — воскликнула герцогиня. — Значит, вы с принцем по-прежнему в ссоре? Право же, это очень странная жизнь. Что касается меня, то я нахожу принца очаровательным. Он пригласил меня в Карлтон-хаус. «Дорогая тетушка, — сказал он. — Если вы не приедете, я буду в отчаянии». Пришлось приехать. Как он обворожителен! Какие манеры! Никогда не видела, чтобы люди умели так грациозно кланяться. Я сказала ему: «Мой драгоценный племянник, вы действительно первый джентльмен Европы».
— Видели бы вы его во время бракосочетания! Он так напился! Не мог без посторонней помощи добраться до алтаря. Да-да. Они стояли рядом, чтобы подхватить его, если он будет падать, — Каролина залилась громким хохотом.
— Обворожительный мужчина, — не обращая на нее внимания, продолжала герцогиня. — По-моему, я никогда в жизни не встречала более обворожительного мужчины, чем мой племянник, принц Уэльский.
— А всю брачную ночь он провалялся на полу возле камина. Очень обворожительно. Мне без него прекрасно живется.
Шарлотта слушала их разговор в полном ужасе. Мать и бабушка говорили каждая о своем, и девочка подозревала, что о ней вообще позабыли. Однако при этом мать то и дело упоминала в разговоре свою милую Шарлотту, называя ее ангелочком и ласточкой. Таким образом Каролина давала Шарлотте понять, что помнит о ее присутствии.
Так прошло два часа, и леди Клиффорд заторопилась уезжать, сказав Шарлотте, что если они задержатся, частота визитов может сократиться до одного в две недели.
— Как странно, — молвила Шарлотта, — что мне позволяют видеться с родной матерью всего раз в неделю.
Однако леди Клиффорд не считала это странным, поскольку речь шла о принцессе Каролине, которая, правда, вышла сухой из воды, поскольку деликатное дознание закончилось ничем, однако было почти доподлинно известно, что она ведет странную, если не безнравственную, жизнь. Поэтому вполне разумно свести до минимума встречи такой женщины с дочерью — будущей королевой Англии.
Шарлотта погрузилась в молчаливые размышления о своих родственниках.
— Это зверинец, — вдруг сказала она. — Королевский зверинец.
***Принцесса Шарлотта захворала. Ее постоянно бил озноб, а затем, к ужасу леди Клиффорд, у девочки начался жар. Леди Клиффорд позвала докторов, и Шарлотту уложили в постель; принцесса была слишком слаба, чтобы сопротивляться, а через несколько дней на ее теле появилась сыпь, и стало понятно, что у бедняжки корь.
В королевском семействе начался переполох. Принц Уэльский послал к дочери своего врача.
— Если Шарлотта умрет, мне скажут, что мой долг завести нового ребенка, — пожаловался принц Марии. — А я не в состоянии этого сделать. При одной мысли о близости с этой женщиной мне становится дурно.
Мария утешила его, сказав, что у принцессы всего лишь корь — болезнь, от которой большинство детей оправляется очень быстро. Тем более что у Шарлотты крепкое здоровье.
Принц почти не отходил от Марии. В подобные минуты он отчетливо чувствовал, насколько она ему необходима. Мария тоже была счастлива. Она не сомневалась, что все будет хорошо. Нелепая страсть принца к леди Хертфорд не играет особой роли. Эта женщина холодна, как лед, и никогда не станет его любовницей. Марии нечего бояться. Принц по натуре непостоянен, он не в состоянии удержаться от соблазна при виде женщин. Однако это ничего не значит. Она, Мария, все равно останется спутницей его жизни; после того, как принц покинул ее ради леди Джерси, он многое понял.
Мария позвала мисс Пайгот, которая высказала свое мнение насчет кори. Мисс Пайгот приготовила целебный отвар; она была уверена, что доктора одобрят его состав. Принц же говорил только о Шарлоттиной болезни — правда, как заметила Мария, не потому что переживал за дочь... нет, он лишь боялся, что ее смерть поставит его в неприятное положение.
Король с королевой тоже обсуждали болезнь Шарлотты. Король был встревожен.
— Она всегда казалась нам таким здоровым ребенком. Бегала, прыгала... А? Что? Корь... Это опасно? Как по-твоему, нам говорят правду? А? Что?
Королева сказала, что это пустые страхи. Никакая опасность Шарлотте не грозит. Она, королева, дала подробные наставления леди Клиффорд и послала девочке порошок Джеймса. Он очень целебный. Кроме того, надо будет сказать леди Клиффорд, чтобы Шарлотте вплоть до особых распоряжений не меняли постельное белье.
— Я всю ночь не мог заснуть, все думал, думал, — вздохнул король. — Принцессам не следует навещать девочку. Надо им ясно дать это понять. Корь очень заразна. Ты это знаешь? А? Что?
— Разумеется, но говорят, корью нельзя заболеть вторично, поэтому за принцесс можно не беспокоиться.
— Они наверняка все захотят за ней ухаживать. Я не позволю Амелии...
— Амелия увидится с Шарлоттой, только когда опасность будет позади. Можете на меня положиться.
Король кивнул. Ему приходилось теперь во всем полагаться на королеву.
«Как же все переменилось, — думал он. — А? Что?»
***Карета принцессы Уэльской остановилась перед Карлтон-хаусом. Каролина выпрыгнула из нее и оттолкнула тех, кто пытался ее задержать.
— Где мое дитя? — воскликнула она. — Сейчас же проведите меня к принцессе Шарлотте.
Пажи и лакеи были в растерянности. Они знали, что принцессу Каролину не принимают в Карлтон-хаусе. Что же делать? Как отказать ей? Ведь она все-таки принцесса Уэльская!
— Даже не пытайтесь мне помешать, — Каролина говорила на странной смеси французского, немецкого и английского.
Слуги сделали вид, что не понимают, и позволили ей ворваться в дом и пройти в спальню Шарлотты. Каролина распахнула дверь настежь.
— Мой ангел! Моя милая крошка! Шарлотта сказала слабым голосом:
— Мама... Это вы?
— Конечно я, моя малютка Лотти. Крошка моя заболела, а мамы нет рядом. Да я должна неотлучно находиться при тебе! Это моя приятная обязанность. Как ты себя чувствуешь?
— Уже лучше, мама. Но у меня все тело в сыпи.
— Ничего, скоро ты поправишься. Ах, я так скучала по нашим встречам! — Каролина скорчила гримасу и громко расхохоталась. — Ты же знаешь, без моей крошки Лотти мне нет жизни.
— О, мама, вы такая... такая...
— Какая, любовь моя?
Шарлотта не могла сказать: «Такая странная», хотя имела в виду именно это. И в то же время она была слишком слаба, чтобы быстро сообразить, как выразить свою мысль другими словами. Поэтому она сказала совсем не то, что думала:
