Виктория Холт - Дочь Сатаны
Хьюмилити беседовал с ней долго и горячо, и она перестала насмехаться над ним. Кто она такая, чтобы смеяться над ним? У этих людей есть вера, и эта вера дает им душевное спокойствие, которого ей не хватает и которого она так жаждет. А ее душа не знает покоя, она постоянно ищет чего-то, чего после смерти Бартли не может найти. А когда Бартли был здесь, она не знала, чего хотела.
В двадцать три она все еще не замужем! Скоро ее начнут называть старой девой. Ей так хочется иметь детей. У Аннис родился еще один ребенок — маленькая Фелисити8. Четверо детей у Аннис и ни одного у Тамар! Она любила детей Аннис и постоянно находила повод зайти к ним в дом или привести детей к себе.
Но Тамар бьша не из тех, кто может жить чужой жизнью.
Ей хотелось обрести веру, хотелось избавиться от постоянного чувства смятения, тревоги, исканий. Ей хотелось обрести спасение, считать все земное мгновенным, преходящим, верить в счастливую потустороннюю жизнь.
Она сказала это Хьюмилити, и он, опустившись на колени, возблагодарил Господа.
Обращение в новую веру Тамар было более истовым, чем кого-либо другого. Она не умела ничего делать вполсилы. Ричард следил за ней с интересом, но не без тревоги. Он предостерегал ее, объясняя, что корни ее восприятия этой веры гнездятся в неудовлетворенности жизнью, а не в самой вере. Но она отвернулась от Ричарда и обратилась к Хьюмилити.
Она слушала его, как все его последователи, он был лидером среди мужчин. В его голосе были притягательная сила и обаяние. Она усматривала в нем доброе начало.
— О Хьюмилити! — воскликнула она. — Я знаю, не важно то, что случится со мной здесь, на этой земле. Мы должны готовить себя к жизни вечной.
Он обнял ее, и они стали молиться, стоя на коленях. Чудо свершилось. Тамар была спасена.
А затем, в один прекрасный день, Хьюмилити сказал нечто удивительное:
— Тамар (он перестал называть ее «дочь моя»), Господь послал мне величайшую радость видеть, как ты обратилась к истинной вере. Теперь ты обретешь мир в душе, и это вполне естественно. Но у меня касательно тебя было откровение. Оно заключается в том, что ты обращена не полностью. Ты должна стать матерью. Ты освободилась от уз сатаны, ибо Господь милостив. Он всемогущ, и с Его божественной помощью я сумел освободить тебя, ибо сила дьявола в сравнении с силой Божией все равно что пламя свечи против солнца. Я могу привести тебя к гармонии, к счастью истинному, ибо смирять себя значит служить Господу. Вложи свою руку в мою, и я укажу тебе путь.
Она протянула ему руку, и он взял ее.
— Тамар, я не намерен предаваться языческой похоти плоти… и не имею к тому желания. Но я вижу, как предо мной открывается новая жизнь. В новой стране, куда я намереваюсь отправиться, нам нужны будут дети… здоровые, сильные, благородные дети пуританской веры, чтобы они продолжили начатое нами дело. Каждая женщина должна внести свой вклад, показать свою способность воспроизводить потомство. И каждый мужчина тоже. Для того честному мужчине и честной женщине, вступившим в брак, не нужна низменная похоть.
Она отшатнулась от него.
— Так что же вы предлагаете?
— Я предлагаю нам с тобой заключить священные узы брака и родить детей во славу Господа и нашей веры.
Она почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. Она была шокирована его предложением; и все же это было решением ее проблем. Ей хотелось иметь детей, а родив их от Хьюмилити Брауна, она помогла бы населить землю обетованную, куда они однажды уедут.
Наконец-то у нее будет цель в жизни. Быть может, ради этой цели Хьюмилити Браун и был послан в Плимут. Быть может, ради этой цели она спасла ему жизнь. С этого момента ей все это показалось естественным и логичным.
— Я выйду за вас, — сказала она.
Позднее Тамар подумала о том, что придется вынести, прежде чем она будет жить счастливо в окружении детей в чужой стране, и ей стало страшно.
Каждую ночь ей снились странные сны. Однажды Тамар показалось, что полог распахнулся и рядом с ней очутился Бартли. Это был лишь сон, но он начал преследовать ее. Бартли сказал ей: «Как ты можешь выйти за этого… пуританина?! Я не позволю тебе!» И во сне она почувствовала, как его руки ласкают ее.
Тамар вскочила с постели и стала горячо и истово молить Бога очистить ее тело и спасти душу.
Странные сны не оставляли ее в покое, страшные, полные гнева и страсти.
«Что я сделала? — спрашивала она себя. — Как я смогу выйти за Хьюмилити Брауна?»
Ричард был против этого замужества. По его мнению, это было все равно что променять орла на воробья.
— Ты приняла это решение со свойственной тебе поспешностью. Ты была подавлена, сама на себя не похожа, искала нового интереса в жизни. Все эти разговоры про отъезд в Вирджинию воспламенили твое воображение. Клянусь Богом…
— Что вы хотите сказать?
— Да так, ничего.
— Нет, скажите, я хочу знать.
— Глупо строить планы для других. Я жалею, что не настоял на отцовских правах и не выдал тебя за Бартли. Тогда он не уплыл бы и…
Он резко оборвал фразу, потому что она закрыла лицо руками и горько заплакала.
— О Тамар, моя дорогая…
— Мне так тяжко слышать, что вы вините меня в его смерти.
— Разумеется, я не виню тебя. Ты имела право не выходить за него, коли не хотела. Что случилось с тобой, Тамар? Отчего ты так переменилась?
— Я не знаю, что со мной сталось, — ответила она.
— Прошу тебя, дорогая, подумай, прежде чем принимать это решение. Подумай серьезно. Давай отправимся на прогулку по морю. Поплывем вдоль берега и поднимемся по Темзе в Лондон. Или возьмем лошадей и поедем верхом.
Она покачала головой.
— Я уже решила. Нам нужны дети… Хьюмилити и мне. Мы отправимся в Вирджинию, и вы, Ричард, должны ехать с нами. Я не вынесу, если вы останетесь здесь! — Внезапно ее лицо просветлело. — Вы богаты и сможете оплатить такое путешествие. Неужто вы не сможете вырваться из этой жизни, которой вряд ли довольны, и начать новую?
— Такие дела не решаются в одну секунду.
— Это было бы прекрасно! — воскликнула она. — Мы поплыли бы из Саунда все вместе… со своим багажом, прихватив все, что нам понадобится для новой жизни. Что может быть прекраснее и заманчивее путешествия в неизвестность?
Ричард не стал разубеждать ее, но на душе у него было тяжело. Он считал, что ей следовало думать, каково будет с таким мужем, а не о том, что будет окружать ее в незнакомой стране. Что-то надломило Тамар. Быть может, она переменилась оттого, что любила Бартли? Она походила на человека, желающего опьянеть, чтобы забыть печаль. А сможет ли мечта о детях и новой жизни в Вирджинии стать вином, которое поможет ей забыться?
