Виктория Холт - Роковая женщина
Чай Элен подала по высшему разряду: на лакированном подносе в чайнике из сподовского сервиза с дорогим серебряным ситечком георгианской эпохи. Впрочем, сейчас это было неважно — скорее наоборот, только приличествовало случаю.
Элен нарочно медлила с уходом, чтобы как следует рассмотреть Шантель, а когда наконец ушла и мы остались одни в доме, Шантель обратилась ко мне.
— Только я прослышала, что меня могут пригласить ехать, сразу подумала о тебе, Анна. Мне невыносима мысль бросить тебя в унылом Доме Королевы с совершенно неустроенным будущим. И я твердо решила, что этому не бывать. Как вдруг все ставит на место случай, рука благосклонной судьбы! Ни с того ни с сего отсылают старушку Беддоус. Ясное дело, рано или поздно это должно было случиться: она такая неумеха. Тут меня и осеняет эта замечательная идея и я выкладываю все ее светлости.
— Ты не пишешь в дневнике, что она ответила.
— Это оттого, что у меня настоящее чувство театральности. Неужели не поняла из того, что прочла? Если бы я все расписала, пропал бы весь эффект. А это самое главное. Мне хотелось самой принести тебе новость.
— Ну так что она ответила?
— Дорогуша Анна, трезвая моя подружка, она не отвергла мое предложение.
— Но, судя по твоему тону, согласилась бы взять меня без особой охоты.
— Без особой охоты? Леди Кредитон никогда не бывает удовлетворена, беря кого-либо на службу. Пусть будут довольны те, кого она нанимает. Она выше этого, из других сфер. Она испытывает только одно: удобство или неудобство — и рассчитывает, что все, кто ее окружают, станут заботиться о том, чтобы первое было ее постоянным состоянием.
Она заразительно рассмеялась, и я лишний раз порадовалась нашей близости.
— Ну, ты расскажешь, наконец, чем все кончилось?
— На чем я остановилась? На том, что дала понять, что соглашусь сопровождать миссис Стреттон, если поедет и моя подруга в должности няньки, гувернантки или воспитательницы при мальчике. Мне сразу стало ясно, что она сочла такое решение «удобным». Я настолько огорошила ее и застала врасплох своим нахальством, что она даже забыла состроить привычную мину ледяного безразличия. До того была довольна. Я сказала: «Подруга, о которой я говорю, мисс Анна Брет». — «Брет? — переспросила она. — Знакомое имя». — «Полагаю, что да, — ответила я. — Мисс Брет — хозяйка антикварного дела». — «Припоминаю. Не у них ли приключилась какая-то сомнительная история?»— «Вы о смерти ее тетушки?» — «Да — и при весьма странных обстоятельствах». — «Они прояснились при дознании. Я ухаживала за ней». — «Вроде бы так, — сказала она. — Но какова квалификация этой… особы?» — «Мисс Брет — хорошо образованная дочь армейского офицера. Разумеется, мне будет непросто уговорить ее ехать». В ответ она то ли хмыкнула, то ли усмехнулась. Сказать ей, что кого-то нужно уговаривать пойти к ней на службу! «А это ее антикварное дело? — ехидно осведомилась она. — Вряд ли эта молодая женщина захочет отказаться от процветающего предприятия ради должности гувернантки». — «Леди Кредитон, — отвечаю я, — мисс Брет столкнулась с трудностями, пока ухаживала за тетушкой». — «Мне показалось, этим занимались вы». — «Я имею в виду время до моего появления у них. Болезнь в доме большое… неудобство — особенно в малом доме, осмелюсь заметить. Слишком велика нагрузка. Трудно управиться со всем в одиночку. Сейчас она распродает имущество и, насколько мне известно, хотела бы изменить образ жизни». Видно было, что она решила взять тебя с самого начала и возражала, скорее, по привычке. Не хотела, чтобы я подумала, будто она рада моему предложению. Итак, завтра тебе предстоит предстать перед ней. Вернувшись, я должна дать ответ, явишься ли ты для беседы. Я дала понять, что буду тебя уговаривать и что мой ответ на предложение сопровождать миссис Стреттон будет зависеть от твоего решения.
— О, Шантель… я не могу!
— А я скажу, что тебе следует соглашаться в любом случае. Видишь ли, это моя работа, и, кажется, я начинаю понимать бедную Моник.
«Бедную Моник?! Его жену! Женщину, на которой он был уже женат, когда приходил сюда и заставил меня подумать… Нет, не так. Это были мои глупые фантазии. Но как я могу воспитывать его ребенка?»
— Звучит довольно-таки нелепо, — вслух сказала я. — Я подумывала дать объявление, что ищу место у антиквара.
— И многим антикварам нужны помощники? Я знаю, ты эрудированна, но тебе не на пользу твой пол: что на твое объявление откликнутся, один шанс из десяти тысяч.
— Вероятно, ты права, — уступила я. — Но мне нужно время подумать.
— «Есть такие приливы в делах людей, куда вступив, тянешь счастливый жребий», — процитировала она.
— Ты считаешь, это тот самый прилив? — засмеялась я.
— Я знаю, что тебе нельзя здесь оставаться. Ты изменилась, Анна. Стала какой-то… мрачной. Оно и понятно: жить в таком доме после всего, что произошло.
— Дом придется сдать, — сказала я. — Я не могу его продать и вряд ли когда-либо смогу. Слишком многое потребуется для этого. Агент по недвижимости подыскал мужа и жену, которые страшно увлекаются старинными домами. Они бы согласились жить в доме, присматривать за ним и сделать ремонт, но при условии, что в течение трех лет я не получаю с них платы, — а они за этот срок выполнят все, что необходимо.
— Чем не выход?
— Какой здесь выход, Шантель?
— Ты оказываешься без крыши над головой. В дом вселяются жильцы и делают ремонт. Разве не ответ на все вопросы?
— Все равно надо все обдумать.
— Ты должна согласиться на завтрашнюю встречу с леди Кредитон. Только не смотри так испуганно. Ты не обязана давать окончательный ответ. Просто сходи и поговори. Сама увидишь Замок. Да подумай о нас, Анна. Только представь, каково тебе будет, если я уеду, а ты поступишь работать к противному антиквару, которого пока что нет на примете, а возможно, так никогда и не найдется.
— Откуда ты знаешь, что он будет противный?
— Будет — по сравнению с приключениями, которые тебе обещаю я. Ну, мне пора. Итак, я передам леди Кредитон, что ты явишься завтра днем.
Перед уходом она немного поговорила о Замке. Меня заразило ее преклонение перед этим местом. Она так ясно передала его в своем дневнике.
Как тихо было ночью в Доме Королевы. В окно светила луна, выделяя бледные тени еще не распроданных предметов.
«Тик-так, тик-так», — стучали напольные часы у стены. Кому может понадобиться это викторианское страшилище? Не то что старинные благородные «дедушкины» часы.
Я услышала скрип лестничной половицы: в детстве мне чудилось, что это крадется призрак — на самом деле скрипела усыхающая древесина. Кругом была полная тишина — оголенный от мебельного нагромождения дом обрел изначальное достоинство. Кто мог любоваться обшивкой стен, когда они были закрыты шкафами и комодами? Можно ли было отдать должное замечательной планировке, если комнаты были забиты мебелью, как у нас принято было говорить, «на время».
