Тень Исиды - Виктория Анатольевна Воронина

- Великий царь, все уже готово к началу пира в честь твого воцарения, - почтительно сказал своему давнему товарищу Радамес.

- Пируйте без меня, - махнул рукой Менфу. – Я же иду к Нефер.

- Ты с нею помирился? – обрадовался Радамес. Он ощутил большую неловкость, когда Менфу объявил во время коронации о своем намерении сделать царицей дочь визиря Канохотепа, а не законную наследницу престола. Это было неправильно, и Радамеса с его врожденным чувством порядочности изрядно смущало это обстоятельство. Теперь появилась надежда, что его друг и подруга его жены помирятся, и восторжествует установленный в стране порядок.

- Можно и так сказать, - самодовольно ответил внук Хоремхеба. – Она не только открыла передо мною двери своей спальни, но и сама позвала меня туда. Радамес, замени меня на пиру. Скорее всего, я проведу с Нефер всю ночь и мне нужно, чтобы ты развлекал моих гостей.

- Повинуюсь моему фараону, - с улыбкой ответил царственному другу Радамес, понимая его любовное нетерпение. Менфу улыбнулся ему в ответ и поспешил в покои Нефер, не догадываясь о том, что если он готовился к ночи любви с нею, то она готовилась к его ночному убийству.

Нефер нашла офицера дворцовой стражи, служившего тайным осведомителем верховного жреца, и велела ему передать Аменхотепу, что приманка сработала. Затем она дала различные поручения своим прислужницам вне стен дворца, не желая, чтобы они стали свидетельницами устранения ее мужа. Проще всего оказалось отослать няню. Никторикс сама попросила освободить ее от придворной службы после того, как получила известие о недомогании Амнерис. Ее любимой воспитаннице так нездоровилось, что она не могла посетить пир, и это встревожило ее заботливую няню не на шутку.

Избавившись от всех своих женщин, Нефер медленно прошлась по всем комнатам своих покоев. Наступившая тишина вдруг неожиданно испугала ее неотвратимостью предстоящего преступления. Убийство Менфу было запланировано в ее спальне, и на столике возле ложа уже стоял кувшин с присланным вином, в которое жрецы подмешали сонное зелье. Ее взбалмошный муж был изрядным любителем хмельного. Он не мог не обратить своего внимание на столь соблазнительное для себя питье.

«Хотя бы это поскорее закончилось», - тоскливо подумала молодая женщина и зябко передернула плечами, представляя себе, как убийцы безжалостно расправятся с Менфу. От природы Нефер не была ни кровожадной, ни чрезмерно жестокой даже по отношению к ненавистному мужу и не желала смотреть на предстоящую кровавую расправу с ним. И она подумала: «Однако мне нет необходимости находиться в спальне. Свое дело я сделала, остальное должны завершить жрецы».

Обрадовавшись возможности избежать душераздирающей кровавой сцены, Нефер быстро пошла в сад. Там она встала возле своей любимой веерной пальмы и посмотрела вверх. Вечерняя заря плавно догорала у самого края горизонта и на небе проступили первые звезды. Молодая царевна перевела взгляд на ту часть неба, где должен находиться Сириус и начала мечтать о том, чтобы очутиться в том прекрасном мире, откуда пришли ее божественные предки, где нет злобы, зависти и алчности, и царит вечная любовь и гармония.

Тем временем Менфу вошел в покои жены и удивился, найдя их совершенно безлюдными. Ни одна служанка не хлопотала в комнатах царевны, да и самой Нефер в них не было. Охваченный тревожным предчувствием, что что-то помешало его жене встретиться с ним, Менфу заметался в той части дворца, где она жила и с облегчением вздохнул, обнаружив ее в саду. Нефер стояла, рассматривая звезды, и казалась прекрасным неземным видением, случайно попавшей в земной мир небесной богиней. Менфу не понимал, как он мог раньше пренебрежительно с нею обращаться и обижать ее. Потрясающая, совершенно невероятная красавица! Единственная из всех женщин, которая осмеливалась с ним спорить и отстаивать свое мнение. Все остальные наложницы его гарема теперь казались Менфу безмозглыми скучными коровами, покорно идущим туда, куда он их потянет на веревочке. А Нефер вела себя с ним как царица и истинная наследница Исиды. Менфу вспомнились забытые строки стихотворения бога Осириса, посвященные его жене Исиде, которые в детстве безуспешно заставлял его запомнить старый учитель правописания:

«Ты смотришь на звезды, звезда моя!

И солнечным светом сияют твои глаза!

Среди бесконечных тех Миров не затеряйся, молю,

Вернись в мои объятия как в гавань давнюю свою».

Раньше внук визиря Хоремхеба не понимал этого шедевра божественной поэзии, и оно казалось ему совершенно бессмысленным. Теперь каждое его слово словно родилось из самой глубины его любящего сердца. Менфу хотелось схватить легкое как пушинка тело Нефер и унести ее с собою туда, где им никто не мог помешать предаваться любовным объятиям. Внезапная мысль, что Нефер нарочно отослала всех женщин, чтобы никто не мешал им ночью, ободрила Менфу, и он выступил вперед, громко зовя жену по имени:

- Нефер!

Нефер вздрогнула, обернулась и на ее нежное, одухотворенное недавними грезами лицо словно упала темная тень. Менфу слишком рано пришел к ней, еще до ночи, когда не догорела вечерняя заря и молодая царевна не знала, что ей теперь делать с надоедливым мужем. Неужели ей придется совокупиться с Менфу до появления жрецов-заговорщиков?! Вот этого ей точно не хотелось. И в тоже время неправильно было также ничего не предпринимать. Это вызовет подозрения у ее супруга. Он уйдет и покинет так тщательно приготовленную для него ловушку. Но при виде хищных рук Менфу, жадно тянущихся к ней молодую женщину охватила паника, и она, отступая, бессвязно произнесла:

- Менфу, ты слишком рано пришел. Я ожидала, что ты придешь ночью… Сейчас слишком рано!

- Какая разница, Нефер, ночью я приду к тебе или вечером? - недоуменно проговорил молодой фараон, удивляясь поведению жены. Она совсем не походила на ту страстную соблазнительницу, какой была днем после церемонии дарения. Но Менфу не хотелось сейчас размышлять над странностями женского поведения. Он намеревался схватить ее и унести в спальню, где, собственно говоря, она должна была его ожидать, несмотря на ее внезапное сопротивление и покрыть все ее тело поцелуями.

- Убери свои руки от благородной царевны, презренный раб! – вдруг послышался властный окрик, и Нефер радостно подняла голову, узнав голос верховного жреца. Аменхотеп величественно вышел из-за стволов садовых деревьев в сопровождении крепких молодых жрецов, вооруженных кинжалами и