Армейская пора - Михаил Леккор
Но факт есть факт, товарищи мои по команде ничего о лыжных мазях почему-то не знали (по разным причинам) и я им вынужден был им рассказывать элементарные вещи. Ведь я, будучи попаданцем из XXI века, уже знал о них порядком. Впрочем, для жителя будущего века ничего сверхординарного.
Я почему им говорил об этом. Кладовщик мне настойчиво совал мазь при минусовой температуре (около −20), Малов одобрительно кивал. Мои «коллеги» по команде хоть и молчали, новобранцы ведь, но большого негативного впечатления я у них не видел. Дилетанты хреновы, что б они на лыжах в аду катались прямо вот на пепле человеческом!
А мазь пришлось доставать через Назарова. Тот кое-что об этом слышал и даже имел в комплекте на спецхранении эти мази. Но советские, то есть для ХХ веке кондовые. Лажать же при Кожедубе не хотелось и он прямо при мне позвонил домой… Веронике. Вот ведь гад, он так нас разделяет⁉
И подумаешь, что за мазью, узнав, что у дочери они есть, поехал он сам, выдержав короткую, но жаркую битву. Она почему-то сегодня была дома, и этого ей хватило, чтобы настоятельно проситься, даже требовать побывать в штабе учебного центра.
Викентий Александрович победил, сам поехал домой, пообещав, что привезет непосредственно на место соревнований.
Что же, как говорится, я сделал все, что мог, и пусть другие делают лучше!
Автобус был местного производства, то есть ГДР плюс СССР на основе оборонки. С учетом этого, в общем-то, неплохо. Впрочем, я гуманитарий и в технике не разбираюсь, что в XXI, что в XX столетии. Доехали вовремя и не сломались, уже хорошо.
О мелких подробностях соревнований, помимо того, что это будут командные и личные состязания между советскими солдатами и немецкими жителями я узнал уже на месте. Поймите меня правильно и не гнобите понапрасну. Я ведь рядовой, теперь уже ефрейтор срочной службы, мне совсем не полагалось ничего знать. Вот как воевали в Великую Отечественную войну. Швырнут на передовую, где, как, куда, не известное. Западное направление и хватит.
Вот и нам сказали, что будут лыжные гонки с немцами и хватит. Не воевать ведь будем и то хорошо. А теперь вот пошли подробности. Расстояние 20 км, трассу можно посмотреть, хотя она и так хорошо видна — большая петля на просторной равнине. Старт будет общий обоих команд. Как положено, где был старт, там и будет финиш. Хозяева клятвенно обещали, что условия лыжной гонки будут базироваться на международных условиях.
Все нормально, все хорошо. А вот мази Назаров привез… со своей дочерью. И пока та довольная и вальяжная, как, извините, кошка во время течки при виде самцов, я с возмущением посмотрел на этого, так сказать, отца. Какого, гкхм, черта, он привез ее сюда?
Викентий Александрович, тоже в паршивом настроении, жестом показал, что он хочет сделать с этой молодежью. И изобразил, как жестко душит руками. Оказывается, дома был второй акт душераздирающей битвы и вот тут он проиграл полностью. Именно Вероника повезла отца с мазью на место состязаний и даже не просто выложила брикеты, но и сразу стала ими мазать лыжи.
Ну знаете, полковники и полковничихи, а не послать бы вас на некую пешую эротическую поездку, чтобы не видеть никогда?
Пока Вероника, нечаянно прыснув, стал излагать ответные предложения, в основе которого лежала та же эротическая поездка, но уже для нас вдвоем, я посмотрел обертку с мазью, которой она и смазывала. Что же, в отличие от кладовщика склада зимнего инвентаря учебного центра, она немного в лыжных мазях понимала. Но вот, черт возьми, она мне может сказать, почему она смазывает мазями от −1 до −5, если погода уже явно выходит на плюсовую температуру?
Озвучил этот вопрос с сердитом тоном. Потом начал сам работать, не ожидая ответа, чтобы она мне могла ответить, моську показать удивленно-огорченную?
Единственно, чем меня потрафили Назаровы, так это тем, что с мазями притащили хороший кусок перстяной ткани. От шинели, разумеется, от чего еще может начальник учебного центра?
Тщательно очистил этой тканью лыжи от ошибочной мази, положил другую. Пока я трудился в поте лица, дочь и отец переругивались. Причем, вероятнее всего, война перешла на стадию окончательного перелома, и побеждать начала Вероника. Она разругалась с ним, мама не горюй. А вот полковник Назаров сам на себя был не похож. Тявканье какое-то вместо уверенной ругани.
Обратил на себе внимание, мне уже надо было выходить на стартовую позицию. Помахал рукой, стараясь сдерживать нейтральную мимику лица. Назаров все-таки был моим командиром, неприлично и даже опасно с ним ссорится. С Вероникой, такой-то дочери, наоборот, было нехорошо поддерживать добрые отношения. Она ведь все будет соотносить в амурную сферу. И ей наплевать, люблю ли я ее дуреху и даже могу ли. Она уже, о Господи, не раз говорила отцу, тот сам пересказывал, правда, не мне, а Кожедубу, но при мне, как много в СССР бывает случаев развода и вторичных браков.
Фиг тебе! Помахал и уже, не оборачиваясь, поехал к старту. Там таких всяких–яких спортсменов было достаточно много. Я чуть ли не последний прибыл. За что сразу же был наказан. Немцы четко соблюдали равенство между членами гонки. Как прибыл к старту, так и ушел на лыжню. И пошел ты… э-э-э, ну пошел ты со своими любыми регалиями.
Впрочем, такая практика у меня была, еще будучи школьником. Там, в соревновании первичного уровня, нередко посылали оптом, можно сказать, гнали гуртом. Так что пробьемся, лишь бы лыжи не сломали в сутолоке.
Зато ждать пришлось недолго. Перекинулись словечками с ребятами по роте, поглазели на местных девчат, видимо, зрительниц, и всё — немецкий судья скомандовал старт, по-немецки, конечно. Хотя, слова эти знали в СССР все практически без исключения: «ахтунг, форвертс»!
Я пошел по крайней правой лыжне. Не потому, что такой хитромудрый, а потому что просто так получилось. И кстати, лыжня это крайне относительная. Петля была местом отдыха горожан, которые здесь изрядно «наследили» на лыжах, особенно на старте, хоть вдоль иди, хоть поперек. А ведь декабрь еще, для Германии самое начало лыжного сезона. И то, если
