Поймать балерину (СИ) - Зайцева Мария
- Конечно-конечно… Просто я тут посмотрел источники, поискал в старых газетах… Есть несколько документов начала двадцатого века, представляете, газеты могут прекрасно сохраняться! И вот там упоминается некий Даниэль Легран, по кличке Дикий Даниэль, главарь банды французских апашей, в свое время громившей предместья Парижа. И, по удивительному совпадению, нашлись несколько экземпляров «Таймс» 1912 года, где есть упоминание о том, что банда французских апашей терроризирует Нью Йорк… Ваш прадед имеет отношение к этим событиям?
- Я… Не понимаю, о чем вы…
Я уже поняла, что наша встреча, предлогом к которой послужило открытие моего благотворительного центра для детей с ограниченными возможностями, на самом деле оказалась ловушкой. И теперь неважно, что я скажу, каким образом буду опровергать сказанное репортером. Мои слова извратят, в погоне за жареными фактами!
Что же делать? Просто выгнать его? Боже, зачем я вообще согласилась? Ведь Джон запрещал! Но я же самая самостоятельная…
- И еще вопрос, мисс Легран, - все добавлял и добавлял паники репортер, видя мое замешательство и , наверно, даже страх, и реагируя на это, как падальщик, оживлением и кровожадностью, - в некоторых источниках также упоминается, что ваша прабабка вела некие записи, которые никогда не были опубликованы и хранятся в семье. Можно ли с ними ознакомиться? Конечно, под вашим пристальным вниманием?
- Нет, конечно!
- Почему? Вы опасаетесь, что там могут всплыть нелицеприятные факты про вашу семью?
- Прекратите…
- Если нет, то тогда чего вам опасаться? Кстати, а что это за чудесная старинная книга? Позвольте посмотреть?
- Нет…
Я торопливо схватила книгу, прижала к груди и вскочила, стремясь быть подальше от агрессивно настроенного мужчины. А в том, что он очень агрессивно настроен, сомнений не было. Возможно, он и не репортер, а охотник за ценностями… Я же даже не спросила у него документов… И Мария, наверно, тоже! Мы не привыкли к такой откровенной агрессии! Никогда такого не случалось…
- Аннет, - репортер тоже встал, уже скидывая маску обычного нахального парня. Теперь на меня смотрел хищник-падальщик, - позвольте. Я просто посмотрю… И все. Такая редкость… Это ведь то, о чем я думаю?
- Уходите…
Он остановился, сверля меня злобным, похотливым взглядом:
- Хорошо. Я сейчас уйду. Но подумайте о том, что я в этом случае напишу.
- Мы… Наши юристы…
- Юристы – это хорошо. Но вы учитывайте, что репутация рушится в один момент. История ваших родственников, а, особенно, вашего прадеда, нажившего себе состояние кровавым способом, будет везде. Поверьте, я позабочусь об этом!
- Зачем вам это?
- Просто деньги, милая Аннет, просто деньги… Впрочем… - тут он придвинулся ко мне, - мы можем договориться…
- Со мной договаривайся, ублюдок, - холодный, такой родной голос раздался от двери , и в следующее мгновение пронырливого репортера отнесло от меня на несколько метров и шмякнуло о стену. Джон забывал про деликатность и манеры, когда речь заходила о семье. Это недостаток, присущий всем мужчинам нашего рода.
- Ай!!! – заныл репортер, мгновенно становясь тем, кто он есть, то есть шакалом, трусливо поджимающим хвост в присутствии серьезного хищника, - как вы смеете! Я в полицию!
- Да хоть в Капитолий, - рявкнул Джон, - если будет на чем туда бежать, чем писать и чем говорить!
Он перевел взгляд на показавшихся в проеме двери подчинённых, отрывисто приказал:
- Вывести его, вытряхнуть , забрать все. И сделать так, чтоб он забыл про этот дом. После того, как воющего репортера выволокли из комнаты, он подошел ко мне, заглянул своими холодными глазами в лицо… У меня неожиданно задрожала нижняя губа, и брат , решив не выносить пока что мозг, просто прижал меня к груди.
Почувствовав себя в безопасности, я мгновенно разрыдалась в голос.
- Ну чего ты? Ну хватит, Анни, - бормотал он, гладя меня по спине, пока я самозабвенно заливала слезами его рубашку, - ну вот зачем ты это сделала, маленькая дурочка? Мне Лиз сказала, я не поверил сначала…
- Предательница…
- Она моя жена, неужели ты думала, что она мне не скажет?
- Подруга, тоже мне…
Я уже успокоилась, только всхлипывала, привычно находя в старшем брате защиту и поддержку. Почувствовав завершение истерики, он отлепил меня от своей испорченной рубашки, усадил за стол, налил лимонада.
- Еще и лимонадом грэнни поила его… Дурочка.
- Он… Он сказал, что он от «Таймс»… - жаловалась я, стуча зубами о стакан, - а у меня , сам знаешь, на носу открытие… Хотела рекламу… А тут он сам… Думала, это судьба…
- Анни, - брат сел напротив, внимательно и серьёзно глядя на меня своими голубыми до безумия глазами, обычно холодными, но сейчас такими родными, такими участливыми, - надо быть осторожней… Что он хотел?
- Дневник грэнни… А еще… Смотрел так…
- Дневник… Смотрел…
Я видела, как глаза его становятся совершенно пустыми и прозрачными, и знала, что это значило. Это значило, что Джон Легран, наследник международного холдинга «Легран индастриз», мой старший брат, в диком бешенстве. И очень плохо себя контролирует. Это тоже одна из особенностей мужчин нашего рода. Прадедовское наследство.
- Марни, - брат уже говорил по телефону, - вы там того му… То есть, репортера еще не отпустили? Уже? Шустрые какие… А документы его? Вообще все? Ловите его и везите в Лонгвуд ( один из самых криминальных районов Нью Йорка, прим. автора). Да, прямо так. Ну, пусть там и поскачет… Передайте привет от Леграна, если еще не понял, с кем связался. Понял? Ну… Все равно. Закрепите.
Он завершил разговор, набрал другой номер, подмигнул мне:
- Сонни, тебе привезут сегодня доки одного у… репортера, по крайней мере, он так говорит… Пробей, кто, откуда… И, если реально репортер, сделай так, чтоб он никогда не смог работать по специальности. И по айпи его пробейте и… Ну, не мне вас учить там… Считай, личной просьбой. Семейные дела. Да. А нахрена тебе моя сестра? Перебьешься. Нет. Я сказал, перебьешься. Все.
Он нажал отбой и сверкнул на меня недобрым взглядом:
- Откуда Сонни Влачека знаешь?
- Влачека? – задумалась я, - о… мы, наверно, на одном курсе учились в Гарварде… А что такое?
- Ничего… Как у тебя, кстати, с парнями? Никто не пристает?
- Джонни! Ты достал! Я уже взрослая!
- Ага, конечно… Ладно, Анни, я поехал, Лиз передавала приглашение сегодня на ужин, сказала, что ты можешь забыть.
- Забудешь тут, - хмыкнула я, опять приходя в уныние и возвращаясь к острой ситуации с рекламой своего центра.
- И да, тебе завтра позвонят из моего офиса, переговори с маркетологом. Он решит вопрос по рекламе.
- Эй! Нет уж! Я сама хотела! – возмутилась я. Но уже как-то вяло.
- Анни, - Джон, уже дошедший до дверей, вернулся и опять сел напротив, - женщина не должна сама, понимаешь? Вернее, она может сама, и это круто, если получается… Но ты должна позволять помогать себе тем, кто рядом и кто переживает и болеет за тебя, понимаешь? Мужчина должен всегда быть за спиной женщины, когда она хочет все сделать сама, подстраховывать, чтоб все у нее получилось. И быть впереди женщины, когда ей грозит хотя бы малейшая опасность.
- Это… Это… шовинизм, - пробурчала я, внутренне соглашаясь все-таки.
- Сама знаешь, чьи это слова. Прадед не знал, что такое шовинизм. Но знал, как себя должен вести настоящий мужчина. Так что лучше помолчи.
Брат подмигнул мне опять, улыбнулся и вышел. А я осталась сидеть, уже даже и не переживая по поводу произошедшего инцидента.
Если мой брат брал ситуацию под свой контроль, то можно было быть уверенной, что все произойдет так, как ему надо.
Джон Легран уже давно прекратил быть просто наследником огромной империи, и имя свое завоевал не благодаря богатству, а скорее, вопреки.
Его, основанная с нуля, компания по инновационным айти технологиям, затем органично, после примирения с дедом, влившаяся в отцовский холдинг, по-прежнему была одной из самых прибыльных в стране. А его нрав, холодный и разрушительный нрав истинного Леграна, унаследованный по мужской линии, был знаком каждому, кто хотя бы думал о том, чтоб встать на его пути. Отец говорил, что брат очень похож на прадеда…
