Гюи Шантеплёр - Невѣста „1-го Апрѣля“
Чтобы оправдать свои рѣдкія появления, братъ Колетты объяснялъ ихъ необходимостью закончить важную работу.
Знаменитая исторія Хетовъ спала еще въ состояніи зародыша въ папкахъ библіотеки, но Треморъ предпринялъ распредѣленіе и приведенiе въ порядокъ своихъ послѣднихъ путевыхъ замѣтокъ, и этотъ трудъ, — созерцанія недавняго прошлаго, но уже привлекательнаго, какъ прошлое, увлекъ его. Къ тому же онъ былъ въ хорошей полосѣ ясности ума, легкости пера и мирнаго настроенія. Дописавъ послѣднее слово длинной главы или утомившись отдѣлываніемъ болѣе трудной страницы, онъ находилъ отдохновеніе въ дружескомъ гостепріимствѣ Роберта и Колетты, играхъ дѣтей и улыбающейся граціи Сюзанны. Теченіемъ обстоятельствъ, никогда не налагая на себя обязательныхъ визитовъ въ Кастельфлоръ, онъ часто видалъ свою невѣсту, принимавшую его съ искренней радостью.
Иногда, чувствуя потребность дружескаго общенія, онъ читалъ молодой дѣвушкѣ то, что онъ написалъ утромъ или наканунѣ, и она слушала его съ искреннимъ удовольствіемъ.
Онъ часто бывалъ изумленъ и восхищенъ живостью и непосредственностью ума молодой дѣвушки. Это былъ свѣжій плодъ, не вызрѣвшій еще на горячемъ солнцѣ, не тронутый ничѣмъ порочнымъ, красиво выглядывающій изъ листвы.
Въ свѣтѣ, т. е. на вечерахъ, завтракахъ и обѣдахъ, которые въ условіяхъ деревенской жизни становятся болѣе простыми, дружественными и непринужденными, Сюзанна, постоянно окруженная, веселилась съ радостнымъ сердцемъ, до опьянѣнія. Мишель видалъ ее только изрѣдка въ этой блестящей роли, и когда онъ замѣтилъ, что она любила вальсировать, смѣяться и нравиться, онъ далъ себѣ клятвенное обѣщаніе не показывать недовольнаго вида, хотя самъ очень враждебно относился къ неразборчивости въ знакомствахъ, къ салонной болтовнѣ, къ смешанному обществу, являющимся слѣдствіемъ почти неизбѣжныхъ ежедневныхъ встрѣчъ. Онъ даже, какъ добрый малый, пошелъ на дальнѣйшія уступки не держаться постоянно нейтрально; не довольствуясь только тѣмъ, чтобы никого не смущать, ограничиваясь разговорами съ серьезными людьми, когда другіе развлекаются, онъ простеръ свою снисходительность до того, что сталъ организовывать шарады; онъ принималъ участіе въ „невинныхъ“ играхъ и чтобы рѣшительно ничѣмъ не отличаться отъ мужской половины общества, болталъ черезъ пятое въ десятое съ г-жей де Лоржъ, утѣшавшейся вдовой, надъ которой всѣ смѣялись, вѣроятно потому, что она позволяла мужчинамъ говорить себѣ вольности и при случаѣ говорила ихъ сама съ младенчески наивнымъ видомъ, спасавшимъ положеніе.
Лично Сюзанной Мишель занимался съ большой осторожностью, можетъ быть преувеличенной, изъ боязни быть навязчивымъ. Когда, вспоминая о своихъ привилегіяхъ жениха, — если этого требовали свѣтскія приличія, — онъ бралъ подъ руку молодую дѣвушку или какимъ нибудь другимъ способомъ выражалъ ей свое вниманіе, она его обыкновенно встрѣчала такъ же удивленно, какъ и дружески.
Ея улыбка обозначала тогда почти слѣдующее: „ахъ! да вѣдь вы здѣсь… я очень этому рада!“ Онъ на нее впрочемъ совсѣмъ не сердился. Ея постоянное радостное оживленіе занимало его иногда, какъ нѣчто совершенно ему непонятное. Но лучшимъ моментамъ своего „товарищества“ съ Сюзанной онъ обязанъ былъ тѣмъ свиданіямъ съ глазу на глазъ, которыя всѣ стали находить естественными.
Миссъ Севернъ была неустрашимая наѣздница. Три раза въ недѣлю верхомъ на красивой бурой лошади, полученной однажды вмѣсто букета отъ ея жениха, она вмѣстѣ съ нимъ объѣзжала окрестности Ривайера. И это были безумно-восхитительныя поѣздки въ открытомъ полѣ или по лѣсу, длинные разговоры подъ ритмъ равномѣрныхъ шаговъ лошадей.
Эти прогулки въ утренніе, мирные и прохладные часы доставляли успокоеніе Сюзаннѣ и Мишелю, одной — отдыхъ отъ удовольствій, другому — отъ работъ.
Однако, Тремору трудно было привыкнуть къ „трансатлантическими манерамъ“ молодой дѣвушки.
Такъ, онъ съ большимъ трудомъ согласился на ея одинокія прогулки по полямъ или въ лѣсу. Сотни разъ Колетта предлагала провожатаго, но американочка вооружалась противъ всякаго стѣсненія въ этихъ случаяхъ и ей пришлось уступить. Мишель, рѣшившій вообще не брать на себя роли опекуна, чувствовалъ себя тѣмъ менѣе имѣющимъ на это право въ одномъ исключительномъ случаѣ, который его глубоко трогалъ тѣмъ постоянствомъ, съ какимъ эта вѣтреная Сюзанна отдавала каждую недѣлю бѣдной семьѣ, жившей у опушки лѣса, лучшее чѣмъ деньги — нѣсколько часовъ своей веселой жизни.
Однажды она изложила свои теоріи насчетъ благотворительности.
— Видите ли, Мишель, благотворительныя заведенія недостаточны, нужно имъ помогать, оказывая личную помощь, но помощь разумную, не разбрасывая безпорядочно свои средства, помогать, можетъ быть, самому ограниченному числу бѣдныхъ — все зависитъ отъ суммы, которой располагаешь, — помогать имъ и посвящать имъ также хотя немного своего времени и своего сердца. Я небогата, но я могла бы прекрасно раздать здѣсь или тамъ монету въ десять су, пару чулокъ, платьице… Чтобы получилось, если бы я такъ поступала? Помощь, которую я приносила бы каждому изъ этихъ бѣдняковъ, была бы настолько незначительна, что ихъ нищета не была бы нисколько облегчена. Вмѣсто этого, я избрала одну семью, семью Мишо, и всѣ монеты въ 10 су, всю одежду, все время, которое я могу дать, я имъ даю. Это немного, я знаю, — и я не хвалюсь, что избавляю ихъ отъ нужды, своихъ бѣдняковъ — дѣда и внучку, работающихъ насколько хватаетъ ихъ слабыхъ силъ, чтобы замѣнить подлѣ дряхлой бабушки и еще малолѣтнихъ дѣтей, умершихъ отца и мать, — но у меня по крайней мѣрѣ есть радостное сознаніе, что удается облегчить немного ихъ бремя. Они рады меня видѣть, я имъ даю совѣты… да, сударь, и очень хорошіе совѣты! Я разговариваю со старухой, я браню малютокъ, когда они грязные, я даже сама ихъ иногда мою! Затѣмъ, когда они послушны, я имъ приношу гостинцевъ, а въ это время Марсьеннъ, старшая дочь, очень искусная кружевница, работаетъ не отрываясь… Кажется, дѣти стали болѣе послушными въ школѣ съ тѣхъ поръ, какъ я провѣряю баллы, и дѣдушка утверждаетъ, что все стало въ домѣ болѣе благообразно съ тѣхъ поръ, какъ я научила Марсьенну хорошо убирать комнаты и ставить цвѣты въ каменные горшки. Дѣдушкѣ нравится видѣть въ домѣ цвѣты.
Да, да, прибавила Сюзи, видя, что Мишель улыбается, что это ему нравится… Я не поэтична, и однако мнѣ кажется, что не мѣшаетъ примешивать къ жизни бѣдныхъ людей крупицы самой простой поэзіи. Это еще идея моей бабушки! Я также снабдила Мишо книгами, не фабричнымъ издѣліемъ, а забавными исторіями, живыми… Такимъ образомъ, они хоть на моментъ отвлекаются отъ своей монотонной жизни. Право, Мишель, у меня сознаніе, что я сдѣлала добро Мишо… А черезъ нихъ я доставила себѣ столько удовольствія!
