Робин Хэтчер - Помнишь?..
Оупэл как будто прочитала ее мысли. Она подошла к ней и кончиками пальцев дотронулась до щеки Фанни.
– Тогда иди. Пока есть шанс, выбирайся из этого гадюшника. Ты добьешься чего-нибудь в жизни. Будешь настоящая леди. Я была не права, когда сказала, что у тебя не на что смотреть. И я в отношении этого парня тоже была не права, Я надеюсь, он будет хорошо о тебе заботиться. – Она вдруг притянула Фанни к груди и зашептала на ухо:
– Тебе не нужно здороваться со мной, когда увидишь меня на улице.
– Нет, я буду здороваться с тобой, – охрипшим от волнения голосом ответила Фанни. – Ты же моя сестра.
Оупэл отпустила ее так же внезапно, как обняла.
– А теперь давай уматывай отсюда. Теперь не нужно будет выпроваживать тебя, если ко мне придут гости...
Она снова принялась за свой туалет, изрядно облила себя ландышевым одеколоном, потом натянула платье, которое с трудом вместило ее полную грудь, и, не говоря ни слова, вышла из комнаты.
Фанни оглянулась вокруг, подумав о том, что ее ждет за пределами салуна. Страшно было подумать об этом. Здесь было скверно, но что, если в другом месте будет еще хуже?
Раздался тихий стук, потом открылась дверь и появился Том.
– Ты готова?
Она проглотила застрявший в горле комок.
– Еще нет. Дай мне еще минутку или две. Я... Мне нужно переодеться.
Он кивнул и стал закрывать дверь.
– Фанни? – Он всунул голову в полуоткрытую дверь и посмотрел ей прямо в глаза. – Все будет хорошо. Вот увидишь.
Она ответила ему улыбкой. Она готова была поверить всему, что он ей скажет. Ведь она любит Тома, даже если он не отвечает ей тем же.
Сара ждала его в гостиной, когда Том вернулся домой. Он расплылся в улыбке, увидев ее, потом повесил на вешалку пальто и стал негромко что-то напевать про себя.
Его настроение только подхлестнуло Сару, и у нее еще больше испортилось настроение.
– Ты что-то рано сегодня домой. Много у вас с доктором было визитов?
– Нет. Я даже и не видел сегодня доктора. – Он поцеловал ее в щеку и направился мимо нее на кухню.
Как она ни старалась, но просто не могла представить себе брата в компании этих размалеванных красоток. Этель Боннель ошибается.
Пройдя за ним на кухню, она спросила:
– И чем ты сегодня занимался весь день?
– Помогал другу.
Его ответ не удовлетворил сестру.
– Другу? Какому другу?
Том намазал масло на толстый ломоть хлеба.
– Помнишь, мы с доктором ходили лечить ту больную девушку в салуне?
У нее екнуло сердце.
– Ей теперь лучше, но ей нужна была другая работа и другое жилье. Миссис Рэфферти взяла Фанни на работу в ресторане гостиницы.
– Фанни?
– Мммм, – ответил он, откусывая кусок хлеба. Сара смотрела на брата и не знала, что делать. Он уже не мальчик. Он молодой человек, у него своя голова на плечах. И все-таки она поступит неправильно, если не напомнит ему быть поосторожнее с выбором знакомств. Ему прежде всего нужно думать о своей карьере доктора.
– После того как она устроится и привыкнет к новой работе, я хочу пригласить Фанни на ужин. Я бы хотел, чтобы ты и дедушка познакомились с ней.
– Господи! Ты что, серьезно говоришь о какой-то салунной девице?
Том насупился.
– Фанни никакая не салунная девица.
Она пропустила мимо ушей прозвучавшее в его голосе предупреждение.
– Том, ты должен думать о том, что ты делаешь. У тебя замечательное будущее, но от докторов ждут крепких моральных устоев. Ты не можешь связываться с такого рода девицей. Что подумают люди?
– Им вольно думать что им заблагорассудится. – Он бросил недоеденный кусок хлеба на стол. – Фанни – друг, которому нужна была моя помощь. Я не ожидал этого от тебя, Сара.
Он быстро вышел из кухни, так что она не успела ничего сказать.
Сара опустилась на стул с прямой спинкой, стоявший рядом с кухонным столом. Том прав, – подумала она, чувствуя стыд. – Но ведь она только заботится о его карьере. Будь она уверена, что он только хотел помочь девушке, она бы ничего больше не сказала. Но в том, как он говорил о Фанни, проскользнуло нечто такое, что заставило Сару подумать, что речь идет здесь больше, чем о дружбе.
Хотелось надеяться, что она ошибается.
ГЛАВА XXIII
Джереми положил листок бумаги на прилавок.
– Вот мой список. Да, и дай-ка мне несколько вон тех лакричек.
Лесли улыбнулась ему и полезла на полку за банкой.
– Ты не лучше Бенджамина Рэфферти. И тот, как появится в магазине, так сразу к банкам с конфетами.
Джереми пожал плечами и тоже улыбнулся.
Звякнул колокольчик на двери, и вошел еще один покупатель. Джереми глянул через плечо и увидел Тома Мак-Лиода, направляющегося к прилавку.
– Привет, Том, – приветливо встретила его Лесли. – Через минуту я займусь тобой.
– Не спеши. Я зашел только забрать подарок Саре к дню рождения. Ваш муж сказал, что он прибыл вчерашним поездом. А я уж было оставил надежду получить его вовремя.
– Вот это да. Скоро уже день рождения Сары?
– Сегодня, – ответил Том. Он посмотрел в сторону Джереми. – Добрый день, депьюти*( Помощник шерифа (англ.)).
Джереми в ответ коротко кивнул, но все его мысли были о сестре Тома. Сегодня день рождения Сары. Интересно, что дарит ей брат. Интересно, что подарил бы ей он, если бы...
Он заставил себя оборвать подобные мысли. В его планы вовсе не входило покупать подарки для Сары. Об этом нечего и думать. Если бы даже он захотел, вся до последнего цента зарплата нужна ему, чтобы купить самое необходимое. Не успеешь оглянуться, как весна тут как тут, и нужно отложить деньги на семена и еще одну лошадь для пахоты. Как дважды два четыре ясно, что ничего не остается для таких дурацких вещей, как подарки к дню рождения.
– Вы видели мой подарок? – спросил Том у Лесли, продолжавшей набирать заказ Джереми.
– Нет. Джордж привез все со станции и поставил в склад.
– Это велосипед.
– Велосипед?! Господи Боже мой! У некоторых глаза полопаются. – Она взглянула на Джереми. – Вы можете представить Сару Мак-Лиод, разъезжающей по Мейн-стрит на этой штуковине? Похоже, хочешь не хочешь, а Хоумстед затаскивают в двадцатое столетие.
Джереми только кивнул, предоставив разговору идти своим чередом и стараясь изо всех сил не думать о Саре, едущей по Мейн-стрит на велосипеде. Но все его попытки не думать о Саре были тщетны.
Сара поднялась с ленчем на подносе в спальню деда. Открыв дверь, она увидела, что дедушка сидит в мягком кресле у окна. У нее сжалось сердце, когда она взглянула на него. Казалось, он постарел на несколько лет после Рождества. Страшно было подумать, что можно его потерять. Он всегда был ее якорем.
