Лиза Клейпас - И снова магия
– Тогда давай отдохнем, – предложил он, потянув ее с тропинки туда, где большой дуб раскинул свои ветви. Они остановились между его корнями. Когда Алина прислонилась к стволу дерева, Маккена склонился над ней, так что его дыхание отклоняло прядки волос, упавшие на лоб.
– Маккена... – сказала она, стараясь говорить как можно спокойнее. – Я хочу спросить тебя кое о чем...
Он дотронулся ладонью до ее щеки, она вздрогнула, глядя неподвижными потемневшими глазами.
– Да?
– Расскажи мне о женщинах, которых ты знал. Они тебя... – Алина замялась, ища подходящее слово.
Маккена отпрянул назад.
– Что ты хочешь знать?
– Ты любил кого-то из них?
Маккена молчал, Алина видела, что он смотрит на нее в упор, отчего по телу побежали мурашки.
– Я не верю в любовь, – сказал он. – Сначала эта пилюля кажется сладкой, но стоит раскусить, и ты находишь горькую сердцевину.
Значит, она единственная. Алина должна была радоваться, узнав, что, встречаясь с женщинами, он находил удовольствие только в физической близости. Но, как всегда, она была эгоистична там, где дело касалось Маккены, и не могла ничего поделать с собой. Значит, то, что он говорил много лет назад, оказалось правдой: «Мое сердце навсегда принадлежит тебе... ты пробудила меня к жизни.»
– А Сандридж? – спросил Маккена. – Ты его любишь?
– Да, – прошептала Алина. Она любила Адама, но не как мужчину. – Адам... – Она замолчала и прокашлялась. – Что бы я ни решила сделать... он здесь ни при чем. Это не имеет к нему никакого отношения... ты и я...
– Нет, имеет, – с неожиданной злостью возразил он. – Мой Бог, ему следовало перегрызть мне горло, а не отпускать тебя со мной неизвестно куда. Он должен был сделать все, что угодно, вплоть до убийства, черт бы его побрал! Я не пожалел бы его, чтобы смести всех других мужчин со своего пути. – В голосе Маккены звучало отвращение. – Ты лжешь себе, если воображаешь, что можешь повторить судьбу родителей и выйти замуж, руководствуясь холодным расчетом. Тебе нужен мужчина, который будет соответствовать твоей натуре, владеть не только твоим телом, но и каждым уголком души. В глазах общества Сандридж удачный выбор, но мы-то с тобой знаем лучше – вы разные, как огонь и лед. – Он потянулся к ней, его мощное тело словно стремилось вобрать ее в себя без остатка. – Я – твой выбор, – хрипло проговорил он, – и хотя моя кровь алая, а не голубая, и хотя мое происхождение отличается от твоего... по сути мы одно и то же. И я готов нарушить любой Божий и человеческий закон, если...
Маккена внезапно замолчал, поняв, что зашел слишком далеко, позволив эмоциям взять верх над разумом.
Алина хотела сказать, что всегда считала его равным себе. Вместо этого она смотрела на круглые пуговицы на его жилете и думала, что, пожалуй, могла бы расстегнуть их.
– Позволь мне, – прошептала она.
Даже через одежду она ощущала твердость живота, его рельеф.
Маккена стоял затаив дыхание, его пальцы впились в кору дуба. Алина делала все осторожно. Когда с рядом пуговиц было покончено, она начала расстегивать рубашку. Он не пытался помочь ей, только молча следил за ее движениями. Дрожа от возбуждения, она наконец расстегнула рубашку и вытащила ее из брюк. Ткань была мятая и теплая там, где прикасалась к талии. Скользнув руками под рубашку, Алина затаила дыхание. Его кожа была необычайно горячей, с солоноватым запахом, она звала и дразнила... Ее ладони медленно путешествовали по груди, поросшей жесткими вьющимися волосами. Она была очарована гладкостью его кожи, очертаниями его тела, более безупречными, чем ее собственные. Решительно и пылко Алина нашла пупок кончиком пальца. Она наклонилась, чтобы прикоснуться к шелковому кружочку языком, жесткие завитки волос щекотали ей щеку.
Прерывисто дыша, Маккена обнял ее за спину и взялся за застежку платья. Его губы касались шеи, щекоча и целуя, пока он снимал платье с плеч. Спустившись на талию, платье открыло корсет, который поддерживал грудь под тонкой хлопковой сорочкой. Внезапно чувство нереальности происходящего лишило Алину всякого страха. Спустив кружевные лямки с плеч, она освободила руки и потянула рубашку вниз... Ее грудь открылась. Темные соски на холодном воздухе сразу же стали твердыми.
Пальцы Маккены дотронулись до полной груди, а голова склонилась ниже. Алина вздрогнула, когда его теплые губы коснулись нежной кожи. Язык сначала кружил вокруг соска, затем коснулся его, дразня и лаская... Она изогнулась и ахнула, чувствуя, как желание пульсирует в венах. Легчайшие прикосновения заставляли ее стонать и извиваться.
Он зажал дрожащий сосок губами, осторожно покусывая его, и вожделение затопило все ее тело, вплоть до кончиков пальцев. Алина была настолько загипнотизирована ласками его губ, что не заметила, как он спустил ее платье вниз, оставив ее в одном белье. Испугавшись, она машинально нагнулась, чтобы подтянуть платье, но Маккена прижал ее к дереву, закрыв ее рот жадным поцелуем. Пальцы нащупали тесемки панталон, распустили их, и панталоны спустились до колен...
Она вдруг спохватилась и потянулась проверить, не упали ли чулки и крепко ли держат их подвязки. Ее сердце замерло, когда она почувствовала, как он поймал ее руку.
– Я сам сделаю это, – пробормотал Маккена, видимо, решив, что она хочет снять чулки.
– Не надо. – Она взяла его руку и положила себе на грудь.
К счастью, Маккена мгновенно забыл о своем намерении, его большой палец поглаживал сосок. Алина подняла лицо для поцелуя, и ее губы раскрылись ему навстречу. Она чувствовала его возбуждение, твердую выпуклость под застежкой брюк. Жадно Алина потянулась к нему, быстро расстегнула пуговицы ширинки. Они оба вздохнули с облегчением, когда она наконец освободила его плоть от заключения в тонкое сукно. Дрожа от нетерпения, Алина обхватила его мощный жезл ладонью, деликатно, но страстно сжимая его.
С тихим стоном Маккена взял ее за запястья и, подняв руки вверх, точно пригвоздил к дереву, крепко удерживая одной рукой. Он целовал ее рот, языком познавая его сущность, а свободной рукой поглаживал живот. Раздвинув коленом ноги, он скользнул пальцами через темные завитки в ее святая святых... Алина испытывала удовольствие от его решительных действий. Подчинившись страсти Маккены, она должна была принять последствия. И она была более чем готова дать ему то, чего они оба хотели так долго.
Его пальцы исследовали влажную плоть, затем раскрыли ее с чрезвычайной нежностью. Пытаясь освободить запястья, Алина выгнулась, и тут его палец вошел прямо в ее плоть. Маккена играл пальцем, скользя через нежный порог, пока умоляющий стон не вырвался у нее из груди. Отпустив ее руки, Маккена обнял талию, затянутую в корсет. Губы закрыли рот, пока свободная рука искала возбужденный лепесток среди мягких складочек ее плоти. Поцелуй был варварский, влажный, необузданный, резко контрастирующий с деликатными движениями его пальца. Он мучил упругий лепесток нежными, скользящими прикосновениями, дразнил и сжимал, пока она не придвинула свои бедра ближе... ближе... еще ближе... Ее плоть дрожала, пульсировала, чувственность росла... Она корчилась от прикосновений его пальцев, томилась, предвкушая освобождение, настолько пронзительное, что даже не могла дышать... Он перевел ее через грань, и она растворилась в щемящем удовольствии, ее тело содрогалось в спазмах, легкие расширились от глубокого вздоха... После того, что казалось вечностью, удовольствие перешло в острую дрожь, и протяжный стон вырвался из ее уст...
