Анастасия Дробина - Король-одиночка

– Обчекрыжили, как овцу, – хрипло сообщила Марго, стягивая странное сооружение с головы. – На Олега Попова стала похожа. Ну и ладно… все равно бы сама ни в жисть не подстриглась. Как думаешь, мне модельная укладка пойдет?

Король смотрел на подружку и не мог понять: как она еще умудряется шутить? Вся в бинтах и пластыре, морщится от каждого слова, на разбитых губах запеклась кровь. Бедняжка уже два раза роняла сигарету – а туда же… Чувство неловкости не пропадало. Да, слава богу, что жива. Да, правильно сделала, что прилетела… но куда прикажете ее теперь девать? В Спиридоньевский, где матрасы с подушками валяются на полу? К Монаху? Или к Белке, на пол в ванной?

Марго, казалось, угадала его мысли. Надела шляпу и указала незажженной сигаретой на черное табло расписания.

– Через два часа самолет в Одессу, – сказала будничным тоном. – Полечу-ка я отсюда.

– Не налеталась? – с нарочитым равнодушием спросил Король.

– А что мне здесь делать? – поинтересовалась она. – У тебя дела… не до меня сейчас. Я просто узнать хотела – живой ты или нет. Больше ничего.

– Позвонить могла бы, если так, – пожал он плечами.

– Я и позвонила – забыл? – усмехнулась Марго. – Вас сюда никто не звал, между прочим. Чего примчались-то?

– Это Зямка. Он меня в последнее время не спрашивает. – Король отчетливо понимал, что отпускать ее в Одессу нельзя. Но этот обмен колкостями, который был сейчас совершенно не к месту, начал его раздражать. Разве мало ему того, что делается? Мало Ганки, Таракана, Гришки Голубя? Болит плечо, хочется спать, что делать – неизвестно… Изволь еще возиться с бабой!

– Ладно, лети. Будешь на месте – звони.

– На самолет хотя бы посадишь?

– Посажу, – глядя в сторону, пообещал Король. Но неожиданно взвился Зямка, про которого он совсем забыл.

– А вот хрена лысого! Король! Я, конечно, извиняюсь! – малый воинственным жестом сдвинул бейсболку на затылок. – Только никто в Одессу не полетит! Маргарита Спиридоновна, я вас умоляю! У меня четыре хаты есть, выбирайте. Девок вышвырну, охрану дам! Король, ее же там возьмут сразу! Так дела не делают!

– Ты меня еще поучи, – холодно процедил Владимир, и Зямка, спохватившись, умолк. На них уже оборачивались от стойки бара. Нужно было что-то решать.

– Ладно. Правда, мать, лучше тебе остаться. Мало ли что…

– Ну, как знаешь, – без особого восторга согласилась Марго.

Зямка продолжал нахально действовать по собственному плану и, никого не спрашивая, погнал «девятку» на Новослободскую, в частную больницу, где работала его очередная подружка. По мнению Марго, это было совершенно излишним после осмотра в афинской клинике. Но Лягушонок патриотически заявил: «Что греку нормально, то русскому – смерть» и потребовал полного медицинского обследования. На Короля он при этом старался не смотреть.

В Спиридоньевский приехали уже под вечер, когда весь дом был залит рыжим закатным светом. Возле подъезда было тихо, посторонних машин не наблюдалось. Однако для порядка Зямка все же запустил внутрь своих «мальчиков». Когда они вернулись, важно кивнул:

– Можно заносить.

«Заносить» себя Марго не дала и отважно поднялась на третий этаж сама, не пожелав даже опереться на руку Короля. Владимир намеревался еще сказать пару слов Лягушонку – с глазу на глаз, но Зямка смылся, не дожидаясь неприятностей: только бейсболка метнулась вниз по лестнице. У подъезда остались бдить четверо «быков».

Стоя посреди комнаты, Марго изучала обстановку. Король следил за ней от дверей, одновременно пытаясь вспомнить – не слишком ли загажено все на кухне и в ванной. Вчера он даже не потрудился заглянуть туда. В комнате тоже было не лучше – валики свернутых тюфяков у стены, веревка, протянутая к батарее, болтающиеся на ней пестрые тряпки. У окна – раскатанный матрас и смятая подушка, с которых он сорвался среди ночи.

– Даже кровати нет? – недоумевающе осмотрелась Марго. Подошла к иконам в углу, заглянула за них и вытащила из-за Богородицы сверток твердых, потемневших бинтов.

– Это что такое?

– Цыгане… – начал было он и умолк. Марго подошла к Владимиру с бинтами в руках:

– Тебя что – подбили?

– Есть малость.

– Не покажешь?

Король замотал головой.

Разговор был нелепым, как у глухонемых. Присев на матрас у стены, Король следил за тем, как Марго исследует холодильник («Частик»… «Сайра»… «Сгущенка»… Этим ты здесь харчился?!»), как заходит в ванную и тут же вылетает оттуда («Не тараканы, а лошади! Хоть бы дуста налил!»), как роется в шкафу («Хоть что-нибудь чистое есть?»). К изумлению Короля, на Белкиных полках обнаружились какие-то простыни и наволочки, и Марго занялась сменой белья.

Потом она ушла в прихожую – звонить Петросу в Афины. Она говорила долго, но Король не мог ничего понять: беседа шла по-гречески. Судя по интонации, Марго оправдывалась. Почему-то именно это было особенно неприятно Королю.

– Что ты ему говорила? – небрежно поинтересовался он, когда Марго вернулась.

– Как положено – дела, работа, срочно вызвали… Врала, как кобыла сивая. – Вздохнув, Марго попыталась сесть рядом с ним. Получилось неловко, она охнула от боли. Король встал, положил ей за спину подушку, еще одну подсунул под руку.

– Знаешь что… – Марго закрыла глаза. – Наверно, я все-таки к нему поеду. Что скажешь?

Он, в общем-то, ждал этого. И все же не сразу нашелся что ответить.

– С чего бы это… вдруг?

– Вдруг? Два года уже… – Обхватив руками колени, Марго смотрела в окно. Король разглядывал трещину на обоях, молчал. За окном снова начался дождь, глухо забарабанил по листьям тополей.

– Ты, конечно, извини, что я к тебе принеслась. В голову ударило – решила, что тебя… Ты ведь мне не звонил? – она спросила полуутвердительно, и Короля задела эта уверенность. Тем более что она была права.

– Звонил в отель один раз. Тебя не было.

– Ладно арапа править… Зямка звонил два раза – это было. Ты на него не рычи завтра. – Марго вдруг хмыкнула. – Если б не мальчик – сейчас бы в Одессу-маму финдибобером летела… Ну, кто ты после этого?

– Лезет не в свои дела… – пробурчал Король. – По-моему, он на тебя запал.

– Свихнулся? Я ему в бабушки гожусь. Ты хоть помнишь, сколько мне лет?

– Н-ну… Тридцать есть?

– Если бы… – вздохнула Марго. – Тридцать два. Я тебя на три года моложе – забыл?

Король не ответил. В комнате стало совсем темно. Вставать и зажигать лампу не хотелось.

– Если разрешишь – я здесь еще побуду. Пока эта каша с цыганами не кончится. Когда буду знать, что с тобой все в порядке, – тогда полечу. Идет?