Патриция Райс - Ночные услады

Филипп усмехнулся.

— Это уж как ты потрудишься — угодишь мне, и будет по-твоему, не угодишь — придется тебя как следует взгреть.

Она осторожно приподнялась и, как учил ее Филипп, начала бережно ласкать его разгоряченную плоть. Эта игра не могла продолжаться долго с таким изголодавшимся мужчиной, как Филипп. Он нетерпеливо обхватил ее да талию и опрокинул на себя.

Почувствовав его в себе, Эльвина вскрикнула от радости. Она уже боялась, что такого рода удовольствие для нее навек потеряно.

Вначале она двигалась медленно, боясь причинить ему вред, но по его нетерпеливым движениям поняла, что надо ускорить темп. Она обрадовалась, когда Филипп поймал ее ритм. Оба достигли вершины одновременно, и Эльвина тихо застонала. Если бы это могло продлиться вечно…

— Такая маленькая девчонка, а приносишь столько удовольствия… Тебе не больно, когда я это делаю?

Эльвина рассмеялась и поцеловала его в заросшую щеку.

— Мне больно, когда ты этого не делаешь. Так долго пришлось ждать.

— Как так? Тут целое войско мужчин, жаждущих тебя! Зачем страдать, когда в том нет нужды?

— Стыдно, милорд, даже предполагать подобное. Эльвина попыталась высвободиться, но он крепко удерживал ее ногами. Сил у него хватало.

— Тогда скажи мне, почему это так. Скажи, почему ты все еще со мной, когда могла бы веселиться при дворе с де Аркуром или валяться в сене со своим крестьянином. Скажи мне. Я хочу услышать твои слова, дитя эльфов.

Эльвину испугал его тон — нежный, серьезный и странно требовательный. Она даже самой себе боялась признаться в том, о чем Филипп просил сказать ему. На счастье, снаружи раздался голос:

— Миледи, вы не звали меня? Джона встревожило долгое молчание.

Эльвина улыбнулась. Должно быть, Джон стоял на карауле у шатра. Можно себе представить, как его удивили звуки, доносившиеся оттуда.

Филипп пристальнее посмотрел на нее.

— «Миледи», значит. Выходит, ты и моего оруженосца заманила в сети?

— Да, и всех королевских наемников. — Стряхнув с себя ноги Филиппа, Эльвина встала и удалилась за ширму.

— Принеси мне поесть, Джон, и не забудь прихватить плетку для леди! — крикнул он.

Весть о том, что Филипп выздоровел, разнеслась по лагерю в один миг. Кто только не пытался прорваться к нему, однако Эльвина охраняла Филиппа от посягательств. Очнувшись, он с изумлением обнаружил, что хрупкая Эльвина умудряется держать в повиновении могучих рыцарей. Здесь, в его войске, она пользовалась непререкаемым авторитетом.

Так случилось, что днем теперь были заняты оба, зато по ночам Филипп учил ее искусству любви. Теперь настал его черед отплатить Эльвине лаской и нежностью за все то, что она сделала для него, и Филипп возвращал долг с лихвой.

Она всегда чувствовала, что в могучем теле этого воина живет нежная душа, но никогда бы не догадалась, что он может быть таким ласковым. Об этом Эльвина и не мечтала и иногда, лежа в его объятиях, вдруг пугалась того, что небеса потребуют у нее непомерной платы за это райское блаженство.

Эльвина знала, что изо дня в день совершает грех. Ей следовало заняться поисками ребенка, а Филиппу — вернуться к жене. У их любви не будет счастливого конца. Земли Филиппа ждали хозяйской заботы и наследников, и для Эльвины в его жизни не было места. И здесь, в этом лагере, Филиппа задерживала лишь не вполне зажившая рана.

Как-то ночью, почувствовав, что она не спит, Филипп обнял ее покрепче и спросил:

— Что-то не так? Ты весь день сама не своя и по ночам не спишь. Что тебя гнетет?

Эльвина погладила его по заросшей волосами груди.

— Что слышно от Шовена?

— Ты знаешь, что он не появлялся в лагере. Хочешь, чтобы я за ним послал?

— Я хочу пойти к нему сама помочь ему искать. Я знаю, что найду своего сына. Я уверена в этом, Филипп.

— Если тебе говорят об этом духи, которым ты служишь, они, наверное, предупредили тебя, что ты погибнешь до того, как найдешь его. Неужели, по-твоему, Марта еще не знает о том, что ты здесь, в лагере?

Эльвина молчала. Конечно, обитатели замка Данстон уже знали, что Филипп завел себе любовницу. Будь на месте леди Равенны другая женщина, Эльвина едва ли осталась бы с Филиппом, чтобы не причинять зла его жене, но эта дама не вызывала в ней сочувствия. Мысль о том, что там, в замке, знают, кто она, и перешептываются о ней, отчего-то вызывала странное чувство.

— Она думает, что я умерла. Марта не знает, кто я такая, — прошептала Эльвина.

— В лагере полно шпионов. Вассалы моей жены должны служить мне так же, как и мои собственные. Не так много мужчин уцелело на данстонских землях, но все же достаточно, чтобы давать ей знать о том, что происходит. То, что ты жива, им наверняка известно. И поэтому я хотел бы, чтобы ты жила у меня в Сент-Обене, где безопаснее. Боюсь, что здесь тебе грозит беда.

— Но топором сзади ударили тебя. Кто может желать вреда мне?

Филипп прекрасно понимал, что эта девушка спасла ему жизнь. Однажды он поклялся сделать так, что она сама, по собственной воле бросится ему на шею. Но только сейчас, когда, казалось, Филипп мог праздновать победу, ему уже не хотелось наслаждаться местью. Он не знал, какую роль Эльвина сыграла в том, что привело его к жизненному краху, но не считал ее такой невинной, какой она хотела бы казаться. Филипп вздохнул. Пора сообщить ей кое-что из того, о чем он до сих пор предпочитал молчать.

— Полагаю, у тебя найдется объяснение получше, чем у меня, дорогая. Из-за тебя я попал в переплет. Не пора ли честно сказать, что произошло той ночью, когда мы познакомились?

Эльвина в ужасе взглянула на него.

— Я рассказала тебе все, что знаю. Меня опоили, и ты изнасиловал меня. Было это не в замке, а где-то под открытым небом. Меня привязали к гигантскому камню. Там были и другие люди, но я не видела их лиц, только твое. Ты сделал мне больно, и я потеряла сознание. Я думала, все это кошмар, но ребенок не мог родиться от кошмара.

— Ребенок мог родиться от того, что произошло у нас днем, но два человека не способны видеть один и тот же сон одновременно.

Эльвину била дрожь. Филипп прижимал ее к себе, пытаясь собрать вместе осколки мозаики. Картина, которая складывалась из этих осколков, леденила кровь.

— Думаю, с самого начала предполагалось, что мы запомним случившееся как кошмар. Я запомнил, — уточнил Филипп. — А вот тебя должны были убить, как только в тебе отпала необходимость. Не приди ты ко мне днем, я бы вообще не знал о твоем существовании. Ты представляешь опасность для тех, кто все это задумал?

— О чем вы говорите, милорд?

— Эльвина, ты должна об этом знать. Это ты заманила меня в ловушку, понимая, что случится. Возможно, тогда ты не слишком задумывалась о том, что будет со мной, размышляя о деньгах, которые тебе заплатят, но сейчас-то ты можешь сказать мне о том, что знаешь. Я заплачу тебе больше, чем они соберут за сто лет, если только ты дашь мне достаточно веское доказательство для того, чтобы аннулировать мой брак.