Тереза Медейрос - Поцелуй пирата
Спускаясь по широкой мраморной лестнице в зал, предназначенный для балов, под руку с отцом, Люси вспомнила т, о чувство, которое обычно охватывало ее, когда ей случалось оказаться вместе с ним в обществе. Сегодня она ощущала только странную пустоту в душе, как будто рыдания, которые не отпускали ее весь день, вместе со слезами унесли самые драгоценные иллюзии ее детства.
Она поправила свою полумаску и взглянула на отца в надежде вернуть хотя бы часть прежних чувств. Его маска из золотистого шелка была уступкой хозяевам бала и предназначалась скорее всего для того, чтобы дополнить сияние начищенных медалей, которые красовались на его широкой груди, и сверкающую бахрому эполет. В этой толпе военной элиты не было никого, кому не удалось бы узнать адмирала Сноу. Он выделялся величественностью и своей гордой осанкой, с которой носил парадную форму. В отблесках многочисленных свечей пышная грива седых волос отливала серебром. Когда он с царственной снисходительностью слегка наклонял голову, принимая чей-то почтительный поклон, на секунду прежнее восхищение вернулось в сердце Люси. Он снова стал казаться ей самым замечательным человеком в мире, как в далеком детстве, когда она, бывало, тянула отца за полу его кителя, безмолвно умоляя обратить на нее внимание.
«Боже, Смит, почему она еще не в постели? Совершенно не выношу, когда ко мне липнет ребенок!»
Рука Люси невольно дрогнула, и пальцы вцепились в рукав отца. Он метнул на нее недовольный взгляд и высвободил руку, чтобы разгладить воображаемые складки. Увидев приближающихся хозяев бала, он расплылся в приветливой улыбке.
Люси безучастно прислушивалась к теплым словам супругов Хауэлл, машинально улыбаясь, хотя ее сердце по-прежнему сжимала безнадежная тоска. Что должен был думать Морис Клермонт после того, как она призналась ему в любви? Она старалась не встречаться с ним взглядом, когда он помогал ей выйти из кареты, опасаясь увидеть в его золотисто-карих глазах снисходительную насмешку или, что еще хуже, жалость.
– Люси, дорогая, да у вас руки холодные, как лед! – воскликнула леди Хауэлл, сжимая ее тонкие пальчики в своих мягких теплых ладонях.
Глядя на доброе оживленное лицо леди Хауэлл, можно было без труда представить, какой станет со временем ее красавица дочь.
Веселый огонек в ее глазах погас, когда Люси сухо высвободила свою руку, испугавшись, что не выдержит женского участия.
– Простите, пожалуйста. К вечеру на улице стало довольно холодно.
Леди Хауэлл тактично перевела разговор в другое русло, обращаясь уже к адмиралу. В это время Люси осмотрела зал и невольно поежилась.
Кому только пришло в голову воссоздать в помещении зиму, когда, казалось, и так вся вселенная скована льдом?
Высокие окна покрывала густая сверкающая изморозь. Мраморные камины в противоположных концах просторного помещения давали недостаточно тепла, поэтому многие гости оставались в своих меховых накидках и плащах с капюшонами в дополнение к маскарадному костюму.
Со сводчатого потолка на золотых нитях свисали тысячи маленьких сверкающих кружков из серебряной бумаги, имитирующих падающие снежинки. Они трепетали в воздухе, отражая яркий свет. Нет, положительно Люси было зябко и неуютно в этом огромном царстве Снежной королевы.
Лорд Хауэлл и ее отец отошли в сторону, оживленно обсуждая назначение Наполеона первым консулом Франции, забыв о Люси, которая стояла в одиночестве на ступеньках лестницы.
Она наблюдала, как танцующие пары кружились по залу под еле доносящиеся до нее звуки кадрили, резко меняя направление, как будто они были летающими марионетками. Увидев, что между танцорами пробирается к ней нарядная Сильвия, прижимая к бедру увесистого братишку, Люси поморщилась.
Надо признаться, что у Хауэллов бытовало несколько своеобразное представление о воспитании детей. Им недостаточно было ежесекундно видеть и слышать всех своих отпрысков. При этом они еще щедро выплескивали на них свою нежную воркотню и окутывали шумными заботами. Поэтому, несмотря на поздний час, в пестрой толпе гостей то там, то здесь мелькали головы шустрых представителей молодого поколения Хауэллов. Безмятежный Джиллиган был наряжен в подпоясанный веревкой балахон средневекового монаха. Кто-то из старших братьев для большего правдоподобия приклеил тонзуру, обрамленную конским волосом, к его лысой головенке. Люси невольно улыбнулась, когда незаметно от сестры малыш проворно схватил с подноса проходящего мимо лакея полную горсть вареных креветок и ловко засунул их себе в рот.
Но от первых же слов налетевшей на нее Сильвии Люси захотелось сбежать.
– Ах, вот ты где! Я уже начала бояться, что ты не придешь! А где же твой красавец телохранитель?
Люси поторопилась высвободиться из благоухающих мятой объятий подруги, опасаясь, что не выдержит и расплачется прямо при всех.
– Пожалуй, ты преувеличиваешь, он вовсе не мой. Полагаю, он там, где ему подобает находиться, где-нибудь с прислугой. Вряд ли стоило приводить его сюда, чтобы он прятался за пальмами и наводил страх на ваших гостей своими подозрительными взглядами.
Сильвия перебросила тяжелого братишку на другое бедро, подальше от своего плюмажа, из которого ему уже удалось вырвать несколько розовых перьев.
– Разве он не будет сегодня заботиться о тебе?
Простодушный вопрос Сильвии вызвал горькие воспоминания: Морис несет ее на руках сквозь ледяной дождь, крепко прижимая к своей груди; Морис, заботливо укрывает ее стареньким одеялом; Морис нежно целует синяк у нее на горле, словно пытается поцелуем стереть его с кожи…
– Шампанского, леди? – Раздавшийся рядом голос лакея вывел Люси из оцепенения.
– Не сейчас, Дэвид, – сказала Сильвия, зная антипатию подруги к спиртному. – Может быть, позже, когда…
– Почему же, с удовольствием. Благодарю вас, – поспешно возразила Люси, пока лакей не успел отойти.
Она взяла высокий хрустальный бокал и медленно выпила искрящийся напиток, чувствуя на себе изумленный взгляд Сильвии.
Колкие пузырьки газа начали пощипывать в носу, в то время как по желудку распространилось живительное тепло, которое, к сожалению, не могло согреть душу Люси.
– Видишь ли, Сильвия, – гордо заявила она, ставя на поднос опустевший бокал, – мне не нужен мистер Клермонт, чтобы оберегать меня. В случае чего сегодня меня защитит мой отец. А когда мы вместе, нам больше никто не нужен.
Сильвия озадаченно наблюдала, как ее подруга решительно направилась к группе мужчин в мундирах, подобострастно прислушивающихся к каждому слову адмирала, чья широкоплечая фигура величественно высилась в центре кружка. И хотя несколько раз молодые люди приглашали ее присоединиться к танцующим, она отклоняла их предложения.
