Патриция Грассо - Выйти замуж за маркиза
Обвив руками его шею, Блейз придерживала его голову у своей груди, наслаждаясь пульсацией внизу живота.
Его губы проложили огненную дорожку от грудей к животу и дальше, и Росс прижался лицом к медным завиткам у сочленения бедер.
— Что ты делаешь?
Блейз в тревоге приподнялась.
— Доверься мне.
Улыбнувшись ей, Росс прижал ее спину к постели.
— Так в раю сказал змей Еве, — пробормотала Блейз.
Росс поцеловал внутреннюю часть ее бедер, потом его губы двинулись дальше к сокровенному женскому местечку, и язык коснулся набухшего бугорка. Выгнувшись ему навстречу, Блейз закричала от наслаждения.
Росс встал, придвинул ее ближе к краю кровати и, устроившись удобнее, сказал:
— Обхвати меня ногами.
Блейз исполнила его просьбу, он вошел в нее и… Кто-то постучал в дверь.
Блейз открыла глаза, Росс подмигнул ей и покинул ее влажное тепло. Стук повторился.
— Блейз, ты здесь?
Голос принадлежал ее мачехе.
— Минутку.
Приложив палец к губам, Блейз указала Россу на его одежду и ширму в углу комнаты, а пока он собирал одежду и шел к ширме, надела халат.
— В чем дело? — отодвинув задвижку и распахнув дверь, спросила Блейз.
— Что тебя так задержало? — спросила герцогиня.
— Я спала.
Блейз изобразила зевок.
— Почему твоя дверь заперта?
— В доме гости.
— Почему ты ушла с бала?
— Опьянела от пунша. — В голосе Блейз зазвенели нотки раздражения. — Вы готовитесь вступить в испанскую инквизицию?
— Очень смешно, дорогая! — Мачеха язвительно улыбнулась ей. — Твой отец хочет поговорить с Россом Макартуром. Где он?
— Не знаю.
— Вы с маркизом ушли вместе во время ужина.
— Поискать под кроватью?
Услышав подозрение в голосе мачехи, Блейз улыбнулась ей.
— Нет, дорогая, спасибо. — У герцогини появилась ее особая улыбка с ямочками. — Ты сказала мне все, что я хотела знать.
Глава 10
Три недели бурных ночей в «Роли-Лодж» и тренировок на рассвете отрицательно влияли на Блейз. Она ощущала слабость, усталость, едва держалась на ногах, но надеялась, что это от недосыпания, а не от чего-то другого столь скандального, что об этом ей не хотелось и думать.
— У тебя нездоровый вид, — сказал ей Росс. — Сегодня Руни может скакать на Пегги.
— Слишком поздно меняться местами. Я устала, но чувствую себя достаточно хорошо, чтобы скакать.
Как и три недели назад, Росс и Блейз сидели в закрытом фаэтоне на тренировочном поле Ньюмаркет-Хит.
«Миля Роли» с трибунами для зрителей у стартовой линии лежала за полем, и развевавшийся на легком ветерке флаг «Жокей-клуба» приглашал обитателей Ньюмаркета на скачки.
Возле трибун толпились игроки, аристократы, коннозаводчики и провинциальные джентри. Второе состязание сезона могло дать публике шанс стать свидетелями того, как кобыла войдет в историю, во второй раз обогнав жеребцов.
На Блейз был тот же жокейский костюм — куртку для верховой езды украшали зеленый, черный и синий цвета Кэмпбеллов, бриджи были заправлены в высокие облегченные сапоги для верховой езды, на шее болтались защитные очки, кожаные перчатки без пальцев скрывали руки, а грива рыжих волос была спрятана под кепкой.
Порывшись в сумке, Росс достал мешочек с Вонючкой Билли и передал его Блейз. Надев через голову шнурок, она засунула кожаный ремешок и мешочек под куртку.
От вони ее затошнило, она вскинула руки к горлу и сухо рыгнула.
— Тебе плохо?
— Все прекрасно, просто секундное отвращение к Вонючке Билли.
— Ты можешь немного поважничать по дороге к загону? — Росс нанес ей на скулы полоски грязи. — В прошлый раз я видел, что ты виляешь задом.
— Вот и Руни, — сказала Блейз, и они вышли из фаэтона.
— Удачи, — улыбнулся Руни и передал ей кнут.
— Увидимся на дорожке.
Блейз подняла вверх большой палец и пошла через поле.
Чем ближе подходила Блейз к зрителям, тем громче становился шум. Какофония звуков — разговоры, смех, ругательства — могла заставить и здоровое тело мечтать о глухоте.
Группы мужчин в грубых одеждах все еще развлекались петушиными боями, и Блейз решила, что непременно напомнит отцу о его обещании поговорить в связи с этим с «Жокей-клубом».
— Вот ваша порция, дяденька.
Мальчик подал ей стопку с виски.
Блейз на ходу взяла у него стопку, выпила содержимое залпом, и ее передернуло — янтарная жидкость обожгла желудок.
У трех жокеев, которые на прошлых скачках дразнили Руни, вид был зловещим, и Блейз прошла мимо них, глядя прямо перед собой.
— Эй, вы только взгляните на это! — во весь голос произнес один из них.
— Руни виляет задом, как девчонка! — подхватил другой жокей, и его друзья рассмеялись.
— Свой победный выигрыш он потратит на новое платье! — добавил третий.
Три неудачника хотели разозлить Руни, чтобы организаторы сняли его со скачек. Как поступил бы Руни в ответ на оскорбление его мужской чести?
Блейз подняла руку и снова показала им средний палец. Она и Пег заставят их прикусить языки.
Подходя к паддоку, Блейз увидела Бендера на дальнем конце, но, приветственно помахав ему рукой, сначала подошла к Пегги.
«Милая Пег».
«Моя любовь».
«Пег бежит?»
«Бегу, бегу, бегу».
Повернувшись к тренеру, она протянула ему пустую стопку из-под виски, и Бендер, оглянувшись вокруг, сунул ее в карман.
— Руни? — Мальчик, который приносил ей виски на прошлых скачках, протягивал стопку. — Вот ваше виски.
Взглянув на тренера, Блейз увидела у него на лице удивление, но, к его чести, Бендер мгновенно нашелся:
— Другой мальчик уже принес виски.
— Но виски Руни всегда приношу я, — возразил парнишка. — Другого мальчика нет.
— Я ошибся. — Бендер подал Блейз стопку. — Думал о чем-то другом.
Блейз проглотила виски и отдала мальчику стопку. Если ее не отравили, она наверняка опьянеет.
— Не скачите сегодня, — понизив голос, сказал Бендер. — Кто-то мог подсунуть вам отраву.
— Я уже мертва, если кто-то напоил меня ядом, — скрыв свой страх под безмятежным выражением, отказалась Блейз. — Пегги выиграет скачку до того, как я скончаюсь.
— Макартур прав, — заметил Бендер, — вы чертовски упрямы.
— Благодарю за комплимент.
Прозвонил колокол, Бендер подсадил Блейз на Пегги и сел верхом на свою лошадь.
— Не хмурьтесь. — Блейз протянула ему кнут. — На следующей скачке Пег я буду сидеть на трибуне.
С паддока они выезжали парами — жокеи на чистокровных лошадях и их сопровождающие, и когда первые лошади появились на треке, трибуны оживились.
