Бертрис Смолл - Радуга завтрашнего дня
Черт, да брат попросту убьет его, узнав, что верность Чарли династии Стюартов побудила милую и наивную невестку в патриотическом порыве броситься на подмогу королю!
— Нам лучше зайти в дом, Фланна, — решил он. — Твои спутники могут остаться с моим отрядом. Тут много людей из Гленкирка. Они смогут проводить тебя домой, когда соберутся обратно.
И с этими словами он крепко взял ее за руку и повел к крыльцу. Владелец, низко кланяясь, рассыпался в приветствиях.
— Ваши покои приготовлены, милорд, — объявил он.
— Вашу гостиницу соизволила почтить своим присутствием моя невестка, герцогиня Гленкирк, — объяснил ему Чарли. — Вы можете дать ей комнату?
— О-о, милорд, покорнейше прошу прощения, но на коронацию съехалось слишком много народа, и все занято, вплоть до конюшни. В ваших покоях есть маленькая каморка для слуги, рядом с гостиной. Боюсь, ее светлости придется поселиться там.
Чарли согласно кивнул.
— Я понимаю. Ничего не поделать. Несите поскорее ужин. Ее светлость ничего не ела с самого утра, — сухо заметил он.
— Но больше всего, — вмешалась Фланна, — мне хотелось бы искупаться. Я промерзла до костей.
— Разумеется, миледи, — кивнул хозяин. — Сейчас велю принести чан и горячей воды. Энни! Немедленно отведи герцога и ее светлость наверх.
Дочь хозяина почтительно присела и, спеша выполнить приказ, повела гостей по узкому коридору, в конце которого виднелась тяжелая дубовая дверь.
— Это гостиная, откуда можно пройти в спальню, и маленькая комната для служанки ее светлости.
Она снова присела и, направившись к камину, принялась разводить огонь.
Чарли заглянул в крохотное помещение, где не было ничего, кроме покрытого простыней соломенного тюфяка.
Он поморщился, но, не видя выхода, тяжело вздохнул.
— Я буду спать здесь, — предложила Фланна.
Чарли снова вздохнул:
— Так и слышу голос матушки, упрекающий меня за недостойное поведение, вздумай я принять твое предложение! Страшно подумать, что бы она сказала! Нет уж, сестрица, оставляю тебе спальню до твоего возвращения к мужу.
— О, Чарли, — взмолилась Фланна, — не сердись на меня и не заставляй вернуться, пока я не встречусь с королем. Кто знает, когда мне удастся увидеться с ним.
— Патрик будет рвать и метать, — начал он.
— Он скорее всего еще меня не хватился, — усмехнулась Фланна. — И прежде чем хватится, я уже буду на полпути в Гленкирк. О, Чарли, ты видел портреты в замке?
Герцогини Жасмин и остальных? Кто я рядом с ними? У них было высокое происхождение и богатство. Я тоже хочу, чтобы потомки меня помнили.
— Сядь у огня, — пригласил он. — Ты все еще дрожишь.
— Не думала, что будет так холодно, — призналась она.
— Потому что никогда не проводила пять дней в пути, да еще в такую погоду. Слава Богу, что все это время не было ни дождя, ни снега, — хмыкнул Чарли. — Но, Фланна, объясни, при чем тут моя матушка и те женщины, что правили в Гленкирке до тебя?
— Все они были богаты, — начала Фланна. — Наследницы огромных состояний. И отпрыски знатных семейств.
Именно они придали блеск имени Лесли.
— Когда-нибудь и ты тоже прославишься, как и они, — заверил Чарли.
— Но я небогата.
— Зато у тебя был Брей, и Патрик хотел его получить.
Это была честная сделка. Многие браки заключались по менее веским причинам, — возразил Чарли.
— Но мой род незнатен. Твоя мама была принцессой.
— А моя прабабка — Грей из Грейхевна. Простая небогатая семья. Совсем как Броуди из Килликерна. И помни: твоя мать была дочерью графа. Ни в твоем происхождении, ни в приданом нет ничего плохого.
— Не позволю, чтобы меня считали никчемной герцогиней! — вспылила Фланна.
Чарли рассмеялся:
— Но ты замужем всего несколько месяцев! Неужели не можешь немного подождать, прежде чем отправиться покорять мир ради Гленкирка!
— Как ты не понимаешь! — с отчаянием выпалила она. — Правда, ты незаконный сын, но в твоих жилах течет королевская кровь. А твоя мать — дочь императора! Ты в отличие от меня с детства был окружен богатством, властью и почетом. То, что кажется тебе самым обычным, для меня — нечто невиданное. Прежние хозяйки Гленкирка принесли в дом не только золото, но и блеск и славу. Как я могу состязаться с ними, особенно в теперешние времена? Если буду сидеть сложа руки, так вся жизнь пройдет. Я вернусь в Гленкирк, с благословения Божьего произведу на свет новое поколение Лесли, но и только?!
— Неужели этого недостаточно? — удивился Чарли, сжав ее руку.
Фланна грустно покачала головой:
— Нет, Чарли. Не для меня. Любая сука может ощениться. Но я способна на большее!
— Не думаю, что мой брат позволит тебе вербовать добровольцев в армию короля, — покачал головой Чарли, целуя ей руку. — Но мой кузен наверняка оценит твой порыв, — Я могу добиться цели! Могу! — воскликнула Фланна. Только не отсылай меня до того, как я встречусь с королем.
— Но мне придется, Фланна. Я люблю брата и не хотел бы с ним рассориться. Так что мне придется немедленно вернуть тебя брату, хотя сегодня уже слишком поздно. Завтра состоится коронация, и у меня не будет времени проводить тебя. Поэтому, сестричка, у тебя есть немного времени, чтобы поприсутствовать на празднике в честь коронации. Будет что порассказать детям, когда немного подрастут, верно? — Он улыбнулся и отнял руку.
— Но я хочу поговорить с королем, — настаивала Фланна. — И не поеду домой, пока не добьюсь своего. Если попытаешься принудить меня, я попросту убегу, и тогда что ты скажешь Патрику?
— Фланна, пойми, те, кто считаются опекунами короля здесь, в Шотландии, сделали все возможное, чтобы удалить его друзей и сторонников — англичан. Эти шотландцы узколобые ханжи, чья жажда власти так же велика, как у английских союзников Карла. Даже я, кто всю жизнь избегал вмешиваться в политику, кажусь им подозрительным.
— Но почему? — вырвалось у нее.
— Было время, когда здесь, в Шотландии, быть королевским бастардом не считалось позорным.
Многие женщины почли бы за честь родить ребенка от мужчины королевской крови. Теперь все изменилось. Я бастард принца Генриха Стюарта; мало того, моя мать иностранка, чужачка сомнительного происхождения. Никто не желает принимать во внимание то, что я, герцог Ланди, вдовец с тремя детьми, никогда не заседал в правительстве и всегда занимался собственными делами. Это в расчет не принимается. Я бастард, англичанин и, следовательно, дурно влияю на короля.
— Но ты же можешь к нему подойти. Ты его кузен, и он тебя любит.
— Я завтра еду в Скон, займу место в церкви и буду надеяться, подобно многим другим, поймать его взгляд, дабы король знал, что он не один. Что и у него есть друзья. Потом я пойду на банкет и; если повезет, сумею отвлечь внимание его опекунов и несколько минут поговорить с ним, но на большее рассчитывать не приходится.
