Бренда Джойс - Невероятное влечение
Александра вскрикнула, обхватив герцога за шею, прижимаясь к нему все настойчивее, а он еще крепче обнял ее, будто желая укутать своим телом. Их языки переплелись, и Александра почувствовала своим бедром, каким твердым и крепким был сейчас Клервуд. Блаженство буквально ослепило ее. Она отчаянно нуждалась в ласках мощных рук этого мужчины, точно так же, как уже жить не могла без его настойчивых губ и твердого, возбужденного мужского тела, крепко прижавшегося к ней.
Александра ответила на поцелуй. Ее прикосновения не были ни мягкими, ни нежными — совсем не такими, какие приличествуют благородной, добродетельной женщине. Она целовала Клервуда неистово, настойчиво, будто яростно требуя его ласк, словно стараясь испить его страсть до дна. Он издал странный звук, в котором ясно слышался триумф. Герцог еще сильнее прильнул к Александре, теперь она ощущала каждый дюйм его напряженного тела. Она потеряла счет времени и не знала, сколько они простояли вот так, слившись в необузданном, глубоком поцелуе, как долго его губы собственнически владели ее устами, а его воплощенная мужественность вздымалась у ее женского существа. Сейчас Александра хотела только одного: выкрикивать его имя в порыве страсти, рыдать от удовольствия — и настаивать на продолжении, умолять о большем… Она чувствовала желание и облегчение. А еще несказанный восторг.
И как она жила без этих чувственных радостей целых девять лет?..
Клервуд вдруг прервал их потрясающий поцелуй.
Его прекрасный образ все еще размыто плыл перед глазами, герцог по прежнему держал ее крепко, не давая упасть, и смотрел на нее — близко, пристально, пылающими от страсти глазами. Потрясенная произошедшим, Александра из последних сил цеплялась за сильные плечи. Но рассудок потихоньку возвращался к ней.
Когда взгляд Александры сфокусировался на Клервуде, она заметила, сколь явным, мощным было его возбуждение. В то же мгновение Александра почувствовала и собственное, безмерно разгоряченное тело. Осознав, к чему все это может привести, она отпустила плечи герцога.
Шок накрыл ее с головой, и душу тут же кольнуло тревогой.
Чем это она только что занималась?..
— Вы останетесь на ужин, — решительно заявил Клервуд.
Александра покачала головой и попыталась вырваться из его объятий. Но он продолжал крепко прижимать ее к себе, ярко синие глаза округлились от удивления.
— Нет. Я не могу. Позвольте мне уйти… пожалуйста!
Александра так и не поняла, отпустил ли ее герцог, или это она сама сумела вырваться на свободу. Их взгляды встретились, причем глаза Клервуда теперь были темными от плескавшейся в них ярости.
— Если вы играете в какие то игры, Александра, то должен заметить, что вы — большая мастерица, лучшая из всех, с кем мне приходилось сталкиваться.
Ну вот: теперь он считал ее женщиной, которая легкомысленно играет мужчинами и вертит ими так, как ей заблагорассудится! Александра повернулась и помчалась к двери, испуганная его обвинением и своим собственным нравственным падением. Она была слишком расстроенна, чтобы здраво все обдумать или даже просто слышать, преследует ли ее герцог.
Александра пробежала через весь дом, она была так решительно настроена спастись от коварного соблазнителя, что даже не остановилась в холле, чтобы попросить слугу принести ее пальто. С трудом сдерживая слезы, она добралась до входной двери — невозмутимые обычно швейцары теперь с удивлением таращились на леди, с которой явно было что то не так. Все еще не владея собой, она принялась дергать за дверную ручку. Швейцар поспешил прийти на помощь, и стоило двери распахнуться, как Александра вылетела наружу, прямо в дождь, и понеслась вниз по ступеням.
Повозки нигде не было видно. Александра вдруг вспомнила, как сама же просила позаботиться о своей лошади, которая теперь, должно быть, стоит в конюшне. Потерянная, запутавшаяся, незваная гостья беспомощно застыла на месте, глотая слезы. Что она наделала?..
— Мисс Болтон, — раздался совсем рядом голос герцога, сейчас его тон был резким, словно удар кнута. Над головой Александры он держал зонт.
Стараясь не оборачиваться и не смотреть в сторону Клервуда, она решительно направилась к конюшне. Обольститель двинулся следом, по прежнему держа над ней зонт.
Своей уверенной размашистой походкой он быстро опередил Александру и схватил ее за руку. Она успела заметить, что лицо герцога искажено злостью.
— Останьтесь.
— Отпустите меня!
— Вы промокли насквозь, и ваша старая кляча просто не вынесет обратной дороги до Эджмонт Уэй.
Александра наконец то взглянула в его недобро горевшие синие глаза и выдернула руку.
— Чего вы от меня хотите? — срываясь на истерику, закричала она. — Чтобы я осталась здесь, с вами? Сдалась на милость вашим желаниям, дала вам возможность удовлетворить свою похоть? Чтобы я подчинилась вашему приказу?
Явно еще пребывая во власти гнева, Клервуд вдруг заговорил более спокойно:
— Мне очень жаль, что вы столкнулись с такой нравственной дилеммой. И я не собираюсь удерживать вас силой, будто пленницу, Александра. Оставьте свою кобылу здесь, она хорошенько отдохнет. Я отошлю вас домой после того, как вы просушите свою одежду. И предоставлю вам право самой решать, что делать, раз уж вы так настаиваете.
Не веря своим ушам, Александра пристально посмотрела на герцога. Он ответил ей холодным взглядом и добавил:
— И все таки я предлагаю вам еще раз обдумать все преимущества возможных отношений со мной, особенно в свете того, что произошло несколько минут назад.
Глава 7
— Александра, — весело окликнул ее отец на следующее утро. — Я тебе уже говорил? Сегодня вечером к нам на ужин приедет сквайр.
Часы показывали половину одиннадцатого, и Оливия, как обычно, готовила Эджмонту завтрак. Отец не привык вставать раньше: отсыпался после ночных кутежей в обнимку с бутылкой. Александра разложила гладильную доску в одном из углов кухни и теперь приводила в порядок последнее из платьев с торжественного приема в Херрингтон Холл. Стараясь управиться с работой в срок, она не спала всю ночь.
— Нет, отец, что то не припомню, чтобы ты об этом упоминал, — отозвалась Александра спокойно, хотя на самом деле душу терзало волнение. В памяти то и дело всплывали события вчерашнего дня.
Клервуд сдержал свое слово. Он снова проводил ее в голубовато золотистую гостиную и оставил перед жарким камином, после чего исчез. Потребовался целый час, чтобы одежда Александры основательно просохла, потом ей подали горячий ужин. Она, конечно, пробовала возражать, но потом решила, что так даже лучше — обратная дорога в Эджмонт Уэй обещала быть долгой, сырой и холодной. Но Александра ошибалась, ожидая новой тряски по промозглой погоде: карета герцога была добротной и хорошо оборудованной, там было сухо и тепло. Дно экипажа было выложено горячими кирпичами, спинки сидений — обиты мехом. Крыша кареты не протекала, окна защищали надежные стекла. Возвращение в Эджмонт Уэй оказалось таким приятным, что Александре удалось заснуть — даже несмотря на душевные страдания и отчаяние.
