Невеста сумеречной Тени - Мари Дюкам
Цесаревич Ричард рождается в полдень. Император первым навещает жену, а мы переходим в гостиную рядом с её спальней, ожидая, когда можно будет принести поздравления.
Эмиль оказывается рядом так неожиданно, что я вздрагиваю. Даже сейчас, в праздничный день, он одет во всё чёрное, будто постоянно ждёт плохих новостей. Извинившись перед маменькой, он отводит меня в дальний конец комнаты.
— Лия, я хочу извиниться, — тихо говорит он, но я не даю ему закончить.
— Всё в порядке, не стоит. Это я должна просить прощения. Не знаю, что на меня вчера нашло, наговорила глупостей, которые теперь очень хочу забыть. — Мой голос твёрд, пальцы не дрожат. Наверно, капли всё ещё действуют, потому как обретённое душевное равновесие держит меня спокойной и собранной.
— Лия…
Эмиль легко касается моей ладони, но я убираю руки за спину, делая шажок назад. Незаметно для пристального взгляда маменьки — и так важно для сохранения себя.
— Это день её величества, — говорю я. — Не будем портить праздник нашими ссорами.
Двери спальни распахиваются. Первой приглашают вдовствующую императрицу, затем нас с Эмилем. Катарина теряется на фоне огромной кровати. Худое лицо, усталые глаза и белокурые локоны делают её похожей на призрак. Она прижимает к груди маленький свёрток. Ребёнок спрятан в кружевном одеяльце, как в коконе, и императрица не перестаёт покачивать его, словно ценнейшее сокровище. С вымученной улыбкой она принимает поздравления, а Стефан уже отдаёт указания по организации самого пышного праздника, какой только видели в столице.
— Ещё раз повторю при всех: не думаю, что торжества сейчас уместны, — остужает пыл императора Эмиль. — Вокруг Вейсбурга рыщут маги Тени. Ты же не хочешь увидеть нападение на толпу, что непременно заполонит все площади города?
Предчувствуя неприятный разговор, стою, потупив взор. Сейчас в спальне одна лишь я не являюсь членом императорской семьи, а Эмиль, держащий меня под руку, не даёт скрыться из комнаты под каким-нибудь благовидным предлогом.
— Так найди их, брат! — Улыбка, с которой Стефан смотрит на младенца, сменяется суровым выражением лица. — У меня родился сын, наследник, а ты предлагаешь прятаться во дворце?
— Я предлагаю поступить благоразумно, — спокойно выдерживает его взгляд Эмиль. — Устроить празднества ты сможешь в любое другое время, когда мы решим эту проблему.
— И показать всем, что я боюсь кучки проходимцев? — ярится Стефан. — Даю тебе два дня на подготовку, а на третий мы устроим всенародные гуляния. Людям будут раздавать подарки и угощения на главной площади, а ты обеспечишь охрану.
— Главная площадь может оказаться мала, чтобы вместить всех желающих, — снова возражает Эмиль. — В границах города войска будут стеснены узкими улицами и толпами гуляющих. Что прикажешь делать, если на толпу нападёт проклятый? Да он перережет сотню человек прежде, чем солдаты до него доберутся.
— Тогда вынесем праздник за город, — отмахивается Стефан. — Харское поле тебя устроит?
— Осенью там проводились учения. Оно перекопано и разрыто в одной своей части, а вторая уходит в реку. Даже лучшие маги не смогут за два дня сделать из него ровную площадку, способную вместить тысячи человек, ведь недостающую почву нужно привезти, чтобы не получить огромный котлован.
— Так разровняйте, что можете, а остальные ямы заложите досками, укрепив их магией, и дело с концом. Проклятье, Эмиль! Ты хочешь испортить самый радостный день моей жизни? — Император повышает голос, от чего я ещё ниже опускаю голову.
— Никак нет, государь. — Невозмутимости Эмиля можно только позавидовать. — Я лишь хочу обеспечить безопасность.
— Вот и занимайся этим! И больше никаких возражений!
Ребёнок подаёт голос тихим хныканьем, и Катарина тут же принимается над ним ворковать. Эмиль уводит меня из спальни, давая собравшейся толпе придворных парами пройти в покои императрицы, чтобы поздравить её с рождением наследника.
Мы идём вдвоём по залитой солнцем галерее второго этажа. Князь всё ещё не отпускает мою руку, погружённый в свои мысли.
— Ты думаешь, маги Тени нападут вновь? — решаюсь прервать затянувшееся молчание.
— Хотелось бы ошибаться, — негромко говорит Эмиль. — Даже в одиночку они могут доставить проблемы, а уж если среди толпы объявится парочка проклятых, то жертв не избежать. — Он вдруг останавливается у окна, разворачивая меня к себе. — Ты пьёшь тонизирующий настой, который приносит тебе Отто?
— Конечно, каждое утро. — Я недоумённо хмурю брови. — В чём дело, Эмиль?
— Пожалуйста, не пропускай ни дня. — Он крепко сжимает мои руки. — Ты ещё не оправилась после первого нападения и сейчас особенно уязвима перед Тенью. Пообещай мне, Лия.
— Хорошо. — Отчаявшись высвободится из его хватки, я просто киваю. — Если это так важно…
— Это очень важно, — тихо говорит Эмиль, целуя мои пальцы.
* * *
Наконец, мы возвращаемся домой. Переменчивая погода на следующий день разражается ливнем, но к вечеру тучи уходят, и подготовка к празднику продолжается. Эмиль снова пропадает в лагере за городом, возвращаясь лишь поздними вечерами: Снежа докладывает мне о его перемещениях не хуже заправского шпиона.
За день до торжества мы с Алисой в сопровождении пяти гвардейцев выезжаем на прогулку по городу. Жители охвачены нервным возбуждением. На всех углах только и разговору, что об императорских подарках: говорят, будто в обещанных Стефаном фарфоровых кружках одним попадутся золотые, другим серебряные монеты, а кому совсем не повезёт — только медяки. Другие рассказывают, что император будет дарить коров дорогой молочной породы. Им противоречат третьи, утверждая, что тысяче счастливчиков достанутся куски плодородной земли.
Алиса оторопело разглядывает спорящих лавочников и уже открывает рот, чтобы опровергнуть столь нелепые слухи, но я вовремя дёргаю её за юбку.
— Не лезь, — шиплю я. — За такие вести они нас вместе с экипажем раздерут на части. Лучше давай посмотрим, что за представления обещают.
Кучер сдёргивает для нас со столба плакат, и мы в предвкушении
