Александр Соколов (1840-1913) - Испытание Раисы („Красный кабачок“)
— Поганый твой язык, черт! — произнес он с отвращением. — Куда бы ты не повернулся, всюду твое жало! Не смей трогать эту честную женщину, или я...
— Эге! Как ты горячишься! Нельзя даже и посмеяться! Прежде ты был хороший парень. А теперь переменился!
Вместо ответа Василий с ненавистью глянул на него.
— К тебе госпожа хорошо относится, вот что я хотел только сказать! — продолжал Мороз. — Это не плохо, но остерегайся ее: она хитрая шельма! Смотри не проболтайся!
Мороз был далек от истины, и болтал так себе, но, заметив смущение на лице Василия, он испугался, не проболтался ли уже тот.
— Дурак я что ли, чтобы болтать, — сказал Василий, отворачиваясь.
— Слушай, брат, зайди на чашку чаю! У меня и водка хорошая есть!
— Спасибо, — ответил кучер, — твоя жена слишком хорошо приготовляет угощение!
И не прибавив больше ни слова, он свернул в поле и вскоре был уже далеко от Мороза.
Мороз возвратился домой задумчивый...
Жена ждала его на пороге, и, едва он выпустил вожжи, как она поспешила распрячь лошадь.
Супруги вошли в избу. Мавра поставила на стол заранее приготовленный самовар.
— Все благополучно? — спросила она.
— В городе-то все благополучно, а вот здесь что-то... неладно!.. Я встретил Василия.
— Кучера?
— Да!
Муж и жена переглянулись.
— Я ничего хорошего не предвижу, — продолжал Мороз. — Эта графиня черезчур хитра, и мне это не нравится!
— Он тебе сказал что-нибудь? — спросила Мавра.
Мороз в мельчайших подробностях рассказал ей о встрече с Василием. Жена слушала его с полным вниманием.
— Это нехорошо, — заметила она, когда он кончил.
— Как бы ему помешать? — спросил Иван.
Мавра взглянула ему в глаза и поняла.
— Вот, — ответила она, — это было бы неосторожно! А вот нам надо в другом деле поторопиться, иначе мы потеряем плоды наших трудов! Надо покончить с нашей барыней!
Мавра улыбалась, произнося эти слова с особенным ударением.
— Если бы ее не было, то мальчик не мешал бы нам: ему назначили бы опекуна, а те ни о чем не заботятся!
— Да, — согласился Мороз, — но как избавиться от нее? Опять грибы? Это в последний раз не удалось.
— Нет, — заявила Мавра уверенно, — я придумала что-то другое!
И, отойдя с мужем в угол комнаты, стала что-то шептать ему на ухо. Он в знак согласия кивал головой.
Договорившись обо всем, Мороз улегся на скамейку и скоро уснул.
Жена тихо вышла.
* * *
День был прекрасный, и солнце уже близилось к закату.
Марсова решила совершить прогулку вне парка. Она уже готовилась перешагнуть за калитку своего сада, как перед нею предстала Мавра.
— Ты идешь гулять? — спросила она почтительно.
— Да. Что тебе нужно? — в свою очередь спросила Елена.
— Раз ты идешь гулять, то будь добра, пройди по деревне и осмотри колодцы! От сильной жары они высыхают и мы боимся, чтобы на следующей неделе скотина не осталась без пойла. Твой покойный муж поговаривал, что необходимо провести от реки канаву для провода воды. Посмотри сама, может, ты найдешь, что это в самом деле необходимо!
— Хорошо, — согласилась Марсова, — возвращаясь с прогулки, я посмотрю!
Затем, взяв сына за руку, она пошла в поле.
Мавра, следя за ее черным силуэтом, резко выделявшемся на золотистом небе, произнесла, ухмыляясь:
— Иди, делай обход! Ты сама себе выкопаешь яму!..
Это происходило в субботу вечером, когда мужики, рано возвратясь с работы, спешили в баню.
Русский народ любит помыться в бане, попариться! Бани и качели — единственные развлечения в деревне, кроме песен и хороводов. В банный день все возвращались раньше с поля: старухи топили баню, вода кипела в котлах, и березовые веники ожидали любителей.
Женщина, назначенная в этот день топить баню, действовала по приказанию Мавры. Она так натопила баню, что никто не решался войти под опасением смерти.
Вся деревня, возбужденная долгим ожиданием, стала роптать. Ведь сначала моются мужчины, потом приходят женщины и пользуются остатками воды и тепла.
Мужчины, несмотря на первенство, были особенно недовольны. Они кучками собирались повсюду: около бани, на площади, везде, где могли собраться два или три человека. Говорилось много, но вяло: русский мужик не словоохотлив.
Вдруг при входе в деревню появилась Елена Марсова. Сын ее шел впереди, неся большой букет полевых цветов.
При виде собравшихся вдове стало не по себе: она знала, что крестьяне ее не любили... Конечно, совесть ее не упрекала ни в чем, но она сильно страдала, видя несправедливость тех, кому она делала только добро.
Елена прошла с достоинством, раскланиваясь по обыкновению направо и налево.
Мужики молча стояли, сняв шапки.
— Мама, — сказал Саша, — вот колодец.
Марсова подошла к срубу.
— Я не замечаю, чтобы здесь сильно обмелело, — проговорила она, — посмотрим другие!
И Елена направилась в другой конец деревни, сопровождаемая любопытными взглядами крестьян.
— Что это она делает? — спрашивали они друг друга.
Таинственный голос раздался из гущи большой толпы женщин:
— Она заколдовывает колодцы!
— Пустяки! — отозвался кто-то.
— Мы это увидим! — произнес угрожающе какой-то мужик.
— Баня готова! — звонко крикнул пробегавший босоногий мальчишка.
Мужики направились к бане и увидели Марсову, мерявшую жердью глубину реки у резервуаров.
Глухой ропот раздался, когда она вынула жердь из мутной воды.
Удивленная, Елена обернулась.
Крестьяне молча следили за ней... Они провожали ее глазами до самого дома ее, и не один из них проворчал сквозь зубы что-то, близко похожее на проклятье.
40.
На следующее утро Саша слегка кашлял: вечерняя прогулка утомила его. Сон его был неспокоен, и мать не отходила от него. Но под утро мальчик так крепко уснул, что даже раздававшийся первый удар колокола, призывавшего к обедне, не разбудил его...
Елена решила не ходить в церковь и отпустила всю прислугу кроме одной горничной.
Спустя немного времени ребенок проснулся. Отдых укрепил его, и он весело крикнул матери: «Бонжур!», затем послал воздушный поцелуй портрету отца.
Горничная подошла одеть мальчика.
Марсова подошла к окну. Саша, выпив чашку молока, подошел к матери.
Она глядела на площадь перед церковью, куда скоро должны были выходить молящиеся. Раздался удар колокола, возвещавшего конец службы. Несколько хозяек поспешили домой, а затем и вся толпа собралась на площади.
