Жан Марат - Похождения молодого графа Потовского (сердечный роман)
Вот мы в пути; мои люди были предупреждены, мы приезжаем, нам подают прохладительные напитки. Так как он мне показался утомленным, то я настояла, чтобы он немного отдохнул до ужина. В ожидании я занялась моими приготовлениями. Все скоро было в порядке.
Усталая сама, я не могу однако сомкнуть глаз. Делаю из минут, которые мне остаются, пока он сойдет вниз, возможно лучшее употребление: беседую с тобой. Я сообщаю теперь о моей проделке: немного терпение, и я извещу тебя о ее успехе.
Розиск, 24 сентября 1770 г.
LXVII.
Густав Сигизмунду.
Да, она еще жива, моя Люцила; мои глаза ее видели, мои руки ее касались, я прижимал ее к своей влюбленной груди. Ах! Я чувствую, как возрождаюсь, печали бегут предо мною, воспоминание о несчастиях исчезаете, как тяжелый сон, мое поблекшее от грусти сердце распускается от радости и раскрывается навстречу сладостному впечатлению удовольствия. Как эти первые чувствования живы! Боги! Какая очаровательная дрожь передается по всем моим жилам! Как упоительно потрясена моя душа! Каким потоком сладостной истомы я наводнен!
Остановитесь, остановитесь, восторги счастья, наслаждения скорби! Я слишком слаб: сердце сдает, я бессилю! Силы небесные, помогите мне перенести чувство моего счастия!
Благословенна будь на веки благодетельная рука, приведшая меня на эти смеющиеся берега, на эти луга, где я вновь обрел душевный мир.
Но как она изменилась, моя Люцила! Она — подобна прекрасному цветку, который поблек от зноя солнца, но об утреннем блеске которого все же можно судить даже в его истомленном виде! Прекрасные глаза потеряли блеск, ни рубинов, ни роз на губах и лице, смертная бледность легла повсюду. Скорбь уничтожила крепость, силы, здоровье. Как она слаба! Она томно склонила голову мне на грудь, и, казалось, лишалась последних сил в моих объятиях. Но ее наружность, такая трогательная в своей истоме, вскоре оживится радостью.
Как совершился этот счастливый перевороте? — спросишь ты, дорогой Панин. Позволь на минуту мне успокоиться, и я выясню тебе эту тайну.
Ожидая, когда отец решится выйти из конфедераций, я каждый день ежедневно прогуливался в леску близ Кразилова.
Однажды утром я встретил там молодого человека в мундире, подобном моему.
Его меланхоличный вид поразил меня! Казалось он уклонялся от встреч со мною.
Вот без сомнения, — говорил я себе, какой-либо несчастный, который, подобно мне, приходить сюда предаваться своим грустным мечтам.
Наутро я увидал его снова. Он казался еще более грустным, чем в предыдущий день. Его вид, наружность, возраст, все в нем меня заинтересовало.
Он прогуливался по аллее, ближайшей с той, на которой находился я. Вместо того, чтобы повернуть, по моему обыкновению, назад, я прошел к нему, и когда ему пришлось повернуться, мы оказались друг против друга.
— Я думал, что я один в этом лесу, — сказал я, подходя к нему, — и не ожидал найти здесь себе товарища.
— Уединение имеет для меня привлекательность, — отвечал он, — и эти места мне нравились бы еще более, если бы они были мрачнее.
— Вот странный вкус.
— Может быть; но чтобы любить веселые места, необходимо радостное сердце. Да, кажется, и вам самим далеко не ненравится под этой печальной листвой.
При этих словах я испустил вздох; он вздохнул равным образом, и минуту мы шли в молчании.
Я сильно желал знать причину его грусти, но не осмеливался спросить его об этом. Я ждал, чтобы завязать снова разговор, когда он откроете рот, а он продолжал не говорить ни слова.
Наконец, тщетно проискав общих мест для начала беседы, я отдался влечению моего сердца.
— Несчастные, — заговорил я снова, — симпатизируют обыкновенно друг другу. Признаться ли вам, я думаю, что мы оба несчастны.
— Увы! Трудно быть счастливым, когда не располагаешь собою. Если бы мне можно было сообразоваться только с моим вкусом, я не проводил бы жизнь, живя в палатке, среди людей, которых я вовсе не люблю.
— Что вы говорите? Точно в таком же положений нахожусь и я.
С этой минуты начало между нами устанавливаться доверие.
Я спросил его, как он попал в среду конфедератов.
Рассказав свою историю, он обратился ко мне с тем же вопросом.
Когда я сообщил ему о своей, он спросил меня, рассчитываю ли я окончить поход; я рассказал ему о своем намерении выйти из конфедераций; затем мы продолжали беседовать о том, о сем.
Прежде чем разойтись, я просил его обещать встретиться на завтра на том же самом месте и в тот же самый час.
Он не преминул придти.
После обычных приветствий, он начал мне говорить, что не рассчитывает иметь долго удовольствие наслаждаться моим обществом, что он только что получи ль приказание от близкого родственника, которого он единственный наследник, отправиться к нему в поместье; что это поместье находится на моем пути, и что он надеется на возобновление мною нашей дружбы, когда я на пути в Варшаву, окажу ему честь заехать туда; он прибавил, что если мне захочется отдохнуть там несколько дней, он примет все меры, чтобы, поскольку от него зависит, пребывание мое там было приятным.
Я его поблагодарить, и мы заговорили о политическом положений страны, в чем он показался мне довольно мало осведомленными
В тот же вечер я получил от отца извещение, что он едет с моим дядей в замок Паляк, что оттуда он направится в Варшаву, что я должен со слугою отправиться раньше, и что он на себя берет заботу о способах передвижения.
Как только я увидел моего молодого человека, я поспешил сообщить ему об этой новости. Он возобновил свои просьбы, взял с меня обещание, что мы отправимся вместе, и мы назначили день отправление на завтра.
В продолжение путешествие мой спутнику казалось, с каждым днем становился менее грустным, и так как я оставался, каким был, то он пытался меня развеселить.
В конце четырех дней пути мы приехали.
Нас принял управляющей и сообщил, что хозяин уехал куда-то в окрестности, но что к вечеру он вернется.
Мы пообедали в дороге и, так как до ужина было еще далеко, нам предложили прохладительные напитки и чудесное вино. Мой спутник казался очень весел и очень хотел бы видеть меня разделяющим его настроение. Я вздыхал.
— Ну, все ваша старая любовь в голове? — сказал он мне, легонько ударяя меня по плечу. К чему так огорчаться? Легко вознаградить потерю милой. Удачи в любви прямо сыпятся на людей вашего возраста и вашей наружности: победы не заставляют себя ждать. Верьте мне, оставьте грустное воспоминание о предмете, которого больше нет, и топите ваши печали в вине. Это вино не дурно, прибавил он, наполняя мой стакан.
