Виктория Джоунс - Странное наследство
А Берни Дуглас уже пришел в себя. Он тоже решил немного схитрить. Ему давно не было так хорошо, как в эти минуты. И он желал продлить охватившее его блаженство еще, еще, еще!.. Оливия! Оливия!.. Словно музыка звучало в ушах нежное, очаровательное имя!.. Оливия! Олли! Олив! Ливи!.. Да! Он уже решил, что будет звать ее Ливи!.. Обманщица! Врунья! Притворщица! Нахальная, наглая притворщица!.. Но как мила и прелестна!.. А какова миссис Абигейл Гибсон? Интересно, чем она руководствовалась, обманывая его и принуждая стать опекуном ее столь очаровательной внучки?!
Отдышавшись, молодой человек теперь вовсю наслаждался нежными прикосновениями горячих девичьих пальчиков. Немного шершавых, обветренных. Он наконец-то понял, отчего его так тянуло к этому маленькому строптивому крысенышу! Можно обмануть зрение мужчины, нацепив на женщину какое угодно хламье. Но нельзя обмануть подсознание, интуицию, обоняние, наконец. До него только сейчас дошло, что от Оливии всегда пахло яблоками и молоком.
Хотелось украдкой немного приоткрыть глаза, чтобы посмотреть на Ливи. Но он продолжал изображать из себя пострадавшего, бессознательного человека и при этом глубоко и с наслаждением вдыхать запах ее кожи, духов, новой одежды, снова и снова вспоминая, как она рванулась к двери с диким визгом!.. Тоненькая, в черных туфлях и шелковистых чулочках телесного цвета, в кружевных панталончиках до колен, в коротенькой полупрозрачной сорочке, с незатянутой в корсет маленькой грудью… О, Боже! Неужели это было только видение? Греза из его сокровенных снов и тайных мечтаний!
Берни осторожно пошевелился, приоткрыл один глаз. Взгляд заскользил по вьющимся черным волосам, по длинной шее, открытым плечам, нежным ключицам. Две тоненькие бретельки еле удерживались на покатых плечах, тонкий батист сорочки натянулся на выпуклых местах совершенно очаровательных грудок, обрисовывая еще более очаровательные пупырчатые соски. Они, должно быть, нежно-розовые и пухлые, словно эти соблазнительные губки!.. Он снова опустил веки и застонал уже от вожделения. Возбуждение все сильнее овладевало им. И было оно сейчас таким, какое охватывает любого юношу в первых мужских, чувственных сновидениях, заканчивающихся первыми сладчайшими оргазмами.
Ах, если бы не этот индеец Рональд Уолкотт, застывший неподалеку точно соляной столб у стены Содома! Если бы не миссис Лиззи Мартин, с недоверчивым и одновременно недовольным выражением лица, склонившаяся над Оливией! Если бы не эти, раньше времени прибывшие компаньоны, замершие в коридоре с растерянными и одновременно сладострастными от любопытства лицами! Тогда он показал бы этой премиленькой лгунье, врунишке, обманщице, притворщице, как и чем умеют любить и ласкать это прелестное видение настоящие мужчины! Уж он бы не оконфузился, как тогда с Молли!
Берни Дуглас томно приоткрыл глаза. А вот и Мэган Матайес со стаканом холодной воды в руке. Судя по ее угрожающему виду, эту девицу не так просто обвести вокруг пальца. Она вмиг сориентировалась в происходящем и с размаху выплеснула воду ему в лицо!.. Как видно, чтобы хоть немного охладить патрона Берни Дугласа, совершенно ошалевшего от свалившегося на него открытия!..
— Он всех дурачит, Олли! Дурачит!.. Приласкай босса еще немножко, глупышка, и он испытает вполне материальное, полноценное удовольствие, а заодно — удовлетворение своей похоти!
— Какое удовольствие? Не видишь, Мэган, ему совсем плохо?! Он без сознания! — не поняла ее Оливия, стоящая перед Берни на коленях. — Рони чуть не придушил его!.. О каком удовольствии ты говоришь, Мэган?! Бредишь ты, что ли, миссис Матайес?! — она метнула сердитый взгляд на девицу, потом перевела обвиняющий взгляд на индейца.
— Это ты без сознания от любви к боссу, Оливия! Сейчас принесу ведерко холодной воды, чтобы ты лично вылила ее ему в штанишки, Олив! — Мэган заспешила на кухню. — Пожалей лучше своего брата!.. Рони, не стой столбом! Кажется, ты не выполнил поручение своего дядюшки! Упустил время, парень!
Рони Уолкотт с сожалением взглянул на сестру, резко повернулся и легко перемахнул подоконник. В недоуменной тишине прошла минута. На улице послышался удаляющийся топот конских копыт.
— Я говорю об удовольствии, которое получает мужчина от женщины! — иронически скривив губы, вновь заявила Мэган. — Посмотри на его ширинку, Олли! Надеюсь, ты не слепая?! Он уже готов подарить тебе удовольствие! Похоже, и ты не против?! — она фыркнула, словно недовольная кошка, и вышла из комнаты. Воцарилось неловкое молчание.
— Что?!
Оливия действительно посмотрела туда, куда указала Мэган, и начала медленно краснеть. Она смутилась, но не сразу отвела взгляд от предмета своего любопытства. Смущение очень шло к ее синим глазам, к смуглому румянцу щек и подбородка, к ее гибкой обольстительной шее. Резко отпрянув в сторону, она ловко поднялась на ноги, схватила платье и, выскочив в коридор, побежала в комнату супругов Мартинов. Мэган последовала за ней, чтобы помочь застегнуть пуговицы на спинке платья.
После их ухода Эндрю Гилмер изумленно присвистнул, Пабло Гомес довольно поцокал языком, а Никлас Мартин и его жена радостно засмеялись.
— Надо быть каменным мужчиной, чтобы не растаять от удовольствия при виде подобного перевоплощения! — заметила старушка Лиззи. — Вставай, Берни! Мы отвернемся, чтобы не смущать тебя, малыш!
— А раму тебе придется вставлять, Берни Дуглас. Не будет же Оливия сегодня спать без стекла? — покровительственно похлопал Дугласа по плечу мистер Мартин. — Я как-то заглядывал на чердак, там стоит парочка запасных рам. Я помогу тебе справиться!
Берни молчал, все еще оглушенный и ошеломленный. Впрочем, все, что он хотел бы высказать Оливеру, потеряло всякий смысл. И мысли кружились в сознании вяло, со скрежетом и гулом, точно застоявшиеся жернова. Молодой человек был сражен в полном смысле этого слова.
День уже давно склонился к вечеру, компания собиралась к вечерней трапезе, а Рони так и не появился в доме. Оливия сильно беспокоилась о нем и время от времени поглядывала то на дорогу в Смоки-Хилл, то в другую сторону.
— Куда он мог отправиться? — бормотала она себе под нос.
Она, конечно же, сообразила, что брат обиделся на нее, и теперь очень опасалась, что он, возможно, сразу же отправился к себе домой, в индейскую деревню. После своего неожиданного преображения девушка стала воспринимать окружающих ее людей совсем иначе, чем всего лишь полдня назад. Но вместе с тем ей было ясно, что все, кого она видит сейчас в наилучшем свете, могут снова измениться в мгновение ока, и поэтому ей надо быть еще более осторожной. Рони не должен был бросить ее просто так, не сказав ни слова! Он не мог оставить ее после сорванной маски в одиночестве, на произвол судьбы. В руках Берни Дугласа.
