Хелен Диксон - Завещание Сомервилля
Назавтра Ева вернулась в Бернтвуд-Холл. Слуги встретили ее тепло, некоторые даже прослезились, увидев целой и невредимой. И обрадовались ее сообщению о том, что по праву наследования дом отныне переходит к брату Джеральда — Мэтью.
Похороны Джеральда прошли более чем скромно. Через неделю состоялась свадьба Евы и Маркуса, также безо всякой помпы.
Ева, тонкая и стройная, как тополь, выглядела прелестно в платье из кремового шелка рядом с высоким, статным Фицаланом в черном костюме и белом атласном жилете. Гостей было мало — только близкие друзья. После церемонии венчания все в самом радужном настроении сели за свадебный стол в Бернтвуд-Холле. Ева то и дело ловила на себе многообещающие взгляды мужа, явно с нетерпением ожидавшего наступления ночи.
— Венчание тебе к лицу, — прошептал он ей на ухо. — Никогда ты не казалась мне столь желанной.
— Так, наверное, выглядят все невесты, — пробормотала Ева.
— Я вижу только одну.
Эмма, сиявшая не меньше новобрачной, поспешила сообщить ей, что весной будущего года выйдет за Мэтью. Он сделал ей предложение.
— Подумай только, я — и вдруг титулованная леди Сомервилль! Никогда к этому не привыкну.
— Привыкнешь, — рассмеялась Ева. — Титулу, я считаю, повезло. И я смогу приезжать в Бернтвуд-Холл в любое время.
Мистер Соумс, присутствовавший на свадьбе, всем своим видом выказывал удовлетворение: все сложилось так, как хотел сэр Джон. Что Ева и Маркус влюблены без памяти, было видно невооруженным глазом. Кто бы сказал, что это те самые люди, которые при оглашении завещания Сомервилля взирали друг на друга с откровенной неприязнью!
К вечеру Ева без сожаления покинула Бернтвуд-Холл и уехала с Маркусом и его матерью в свой новый дом.
Рут Фицалан, крайне возмущенная тем, что пришлось вытерпеть Еве от рук своего родственника, до глубины души радовалась теперь благополучному исходу. Но, чтобы не мешать новобрачным, решила на следующий день отправиться в Лондон — повидаться с сыном и его семейством.
— Только прошу вас, не вздумайте покинуть Бруклендс насовсем, — сказала Ева.
— Ни за что на свете, дорогая, — улыбнулась Рут. — Но вам с Маркусом необходимо какое-то время побыть одним, чтобы лучше узнать друг друга. А тебе, Ева, надо проникнуться атмосферой дома. Я собиралась поехать вместе с Анджелой, но выяснилось, что она уже отправилась в Лондон неделю назад.
Маркус и Ева незаметно обменялись взглядами — по обоюдному согласию они не рассказали Рут о подлом поведении Анджелы. Смысла в этом уже никакого, а дружба между Рут и родителями Анджелы может расстроиться. К тому же, не сообщи Анджела Маркусу, где находится Ева, все могло бы повернуться иначе.
— Теперь, когда вы поженились, я намерена больше времени проводить в Лондоне. Повидаюсь с друзьями. Побуду с Уильямом и его домочадцами, а там, глядишь, может, и Майкл подоспеет. Его судно должно стать в док Плимута, оттуда он приедет в Лондон.
И Рут нежно взглянула на невестку. Ева и Маркус сидели рядом. Не будь тут матери, они бы наверняка обнялись. Никогда Рут не доводилось быть свидетельницей такой горячей любви.
— Уверена, Ева, Бруклендс тебе понравится. На первых порах я, молодая жена, чувствовала себя тут неуютно, но потом полюбила этот дом.
— Не сомневаюсь, что и я полюблю.
— Тем более что в нем буду жить я, — пошутил Маркус, влюбленно глядя на Еву.
— Женитьба не сделала тебя скромнее, Маркус, — шуткой на шутку ответила Ева.
— Я тебе не нравлюсь?
— Нисколечко. Самомнение редкостное.
— Не стану отрицать. Но тебя, очевидно, оно не раздражает, иначе ты не подпала бы так легко под действие моих неотразимых чар. — И лицо его озарилось улыбкой, перед которой не устояла бы ни одна женщина.
Хоть бы карету запрягли побыстрее — уж очень молодым не терпится остаться наедине, подумала миссис Фицалан.
Едва переступив порог спальни, Маркус, с нетерпением ожидавший этой минуты, заключил Еву в объятия.
— Я тебе уже говорил, что ты самая красивая невеста? — прошептал он, нежно прикусывая мочку ее уха, прежде чем поцеловать.
— Да, и не один раз, — улыбнулась Ева, переполненная любовью и желанием.
— Кремовое платье идет тебе необычайно, но мне не терпится взглянуть, что там под ним, — думаю, что тело, от. которого сойдет с ума любой.
— Ты неисправим, Маркус Фицалан, — покраснела Ева. — Потерпи, вскоре все увидишь.
Но Маркус, не желавший терпеть, уже пытался справиться с пуговицами ее одеяния.
— Не мужское это дело, Маркус, — пролепетала смущенная Ева. — На то у меня есть горничная.
— Я ее отпустил. Не беспокойся, при необходимости я справляюсь не хуже горничной.
— Верю. Но будь добр, не демонстрируй слишком явно опыт, приобретенный в твоих былых романах, — с трудом выговорила Ева, пока Маркус продолжал стаскивать с нее платье. За ним последовали прочие детали дамского туалета.
Высокая и стройная, с длинными ногами, Ева предстала совершенно нагая его жадному взору. Маркус, словно не веря своим глазам, обвел ее взглядом с ног до головы.
— У меня нет слов, — пробормотал он, чуть отстранясь. — Ты чудо как хороша!
Ева вздрогнула, влажные губы ее слегка раздвинулись в ожидании поцелуя. Но его не последовало.
— Я намерен заниматься с тобой любовью, пока ты не попросишь пощады, — заявил Маркус. И принялся делать то, о чем мечтал весь вечер. Медленно, осторожно он распустил ее волосы, так что они мягким, блестящим покрывалом легли на алебастровые плечи, и лишь после этого поднял и отнес ее на постель.
Он обцеловал влажными теплыми губами каждый дюйм ее наготы, чувствуя, как в Еве все сильнее разгорается и без того сильный огонь желания. Она с готовностью принимала эти нежные, мягкие касания и, почувствовав на себе его тело, прильнула к нему с естественностью, с какой вечер следует за днем.
Когда они насытились своей страстью, Маркус нежно, как ребенка, прижал Еву к груди и пытливо заглянул ей в лицо.
— Счастлива?
— Невероятно.
— До чего же ты хороша! Глаза сверкают, щеки раскраснелись, вид у тебя сияющий, и мне не терпится снова овладеть тобой, — твердил Маркус, пожирая ее глазами.
И оба ненадолго замолчали, упиваясь неведомым доселе счастьем взаимной любви.
— Ты прелестна, Ева. И была прелестной три года назад. Самой прелестной из всех девушек, которых я знал. Воплощенная невинность и нежность, не догадывающаяся об этом.
— Это было три года назад. А сейчас?
— А сейчас ты еще прекраснее.
— Вы льстите мне, мистер Фицалан, надеясь искусить меня.
— Вы совершенно правы, миссис Фицалан. А что, вы возражаете?
