Хизер Грэм - Повелитель волков

— Ах, женщина! Но это должно произойти, и произойти этой же ночью, — прошептал он.

И все же Конар не двинулся с места, утомленный и измученный, мечтая лишь об одном, — чтобы все эти проволочки побыстрее кончились.

Его лицо покраснело от жара, исходящего от пламени. Наконец он отошел от огня и, задумавшись, взглянул на дверь. Конечно, она ушла. И теперь ему придет силком возвращать ее обратно. Он не знал еще точно, что собирается для этого предпринять, но знал только одно — Мелисанда должна быть здесь, и с ним. С Конаром.

Его сердце казалось вот-вот выпрыгнет из груди, даже затаил дыхание, входя в комнату.

Она была там. Она переоделась в легкое платье и с яла спиной к вошедшему Конару, глядя на огонь. Она распустила длинные волосы, и они шелковой волной покрыли ее спину.

Конар быстро подошел к ней и нежно коснулся плеч. Потом стал медленно и ласково перебирать пряди ее шелковистых волос. Но она все еще дрожала, и это приводило его в бешенство. Он приник губами к ее шее и почувствовал, как бешено стучит ее кровь. Он развязал мягкий розово-лиловый шнурок туники и отступил на шаг: ее одежда с тихим шелестом упала на пол. Она слегка вскрикнула, но продолжала стоять спиной к нему. Он прижался губами к ее плечу, его руки ласкали спину, повторяя все ее изгибы.

— Я думал, что ты сбежишь, — сказал он, осторожно поворачивая ее к себе лицом. Мелисанда тяжело дышала ее соски упирались ему в грудь, ее обнаженное тело остро чувствовало его близость.

— Я всегда держу свое слово, — холодно произнесла она.

— Правда? А может быть, тебе просто некуда было бежать?

Ее фиалковые глаза дико сверкнули из-под густых ресниц.

— Пожалуйста, не мог бы ты… закончить со всем этим поскорее.

— Как угодно, любовь моя, как угодно.

Ему было все же досадно, что она так спокойно приняла это решение без его помощи.

Он положил ее на кровать и лег рядом, чувствуя ее дрожь.

Все кончилось довольно быстро.

— Ну, теперь, милорд, вы довольны? Все — ваше, женитьба законная, а, следовательно, окончательная. Теперь-то оставите меня в покое, а?

Он молча гладил ее волосы. Прикосновение к ним было похоже на прикосновение к шелку.

Он улыбнулся.

— Я же говорил тебе, Мелисанда, что я хочу только тебя.

— И все то, что полагается вместе со мной?!

— Тебя, — повторил он твердо. Потом сел и наконец-то снял с себя рубаху. Мелисанда посмотрела на его широкую мускулистую грудь, перевела взгляд ниже и увидела длину и мощь его вновь напряженной и растущей прямо-таки на глазах плоти.

— Нет, — пробормотала она, отодвигаясь.

— Да, — возразил Конар, склоняясь над ней. Она твердо уперлась руками в его грудь. Но губы ее…

Но губы ее нежно приоткрылись в ожидании его поцелуя.

Глава 13

Наконец она заснула. Но и во сне ее не покидали сладостные ощущения от его рук, ее обнимавших, губ, прижимавшихся к ее губам, пальцев, ласкавших ее кожу; его ласки, казалось, пронизывали до самой глубины! Как отчаянно она боролась! И какая же это отрада — уступить, подчиниться, отдаться полностью, до конца! И сквозь сон она не переставала изумляться всему, чем одарила ее ночь: их чудесной близости, нежности, на которую оказались способны его грубые руки, сладости его поцелуев. В этом сне можно было забыть, что ей следовало бы дать отпор — не только ему, но и самой себе. Следовало остаться твердой, сохранить достоинство, уважение к себе, уберечь от него свою гордость — словом, остаться недосягаемой для него. Она вспомнила, как возмутили ее сначала его дерзкие прикосновения, все, что он позволял себе и требовал от нее, но снова и снова, даже во сне ее захлестывало море желания, горячая волна радости. Она могла сопротивляться ему, но не могла победить в этой борьбе. Для этого нужно было победить себя.

«Я откажу ему раз и навсегда», — мысленно пообещала она себе. Но это звучало неубедительно, ибо он снова и снова будил ее — так медленно, так чувственно, что она подчинялась ему, не успев проснуться.

В какой-то момент она вдруг открыла глаза и увидела, что он пристально рассматривает ее. Она лежала неподвижно, как завороженная, и вдруг ее поразила выразительная и резкая красота его лица. Потрясенная до глубины души, она не хотела этого видеть, не хотела признать, что его взгляд пробуждает в ней ответное желание. Но, тем не менее, это было так. И теперь всегда будет пользоваться своей властью над нею. Да, все переменилось, и ей уже не спастись от него.

Меньше всего она хочет думать о Конаре. Спал ли ночью? Ей все равно. Должно быть все равно. Он получил то, чего добивался, и это только начало. Она даже знает, зачем он приехал.

Разве что за этим?

Но почему именно сейчас? Ведь он так долго оставлял ее в покое.

Он взял ее за подбородок и резко сказал:

— Все, Мелисанда! Брак действителен. Никакой отмены не будет.

Кажется, она никому не говорила, что брак можно попытаться отменить? Во всяком случае до вчерашнего дня, когда она так опрометчиво шепнула об этом Грегори. С тех пор как будто вечность протекла. Она стала другая, и все кругом другое. Она закрыла глаза, все еще дрожа, и подумала, что он все равно нашел бы ее нынешней ночью. Если бы она не осталась, если бы не сдержала слово, все равно он настиг бы ее где угодно. Он бесповоротно решил осуществить их свадебные обеты. В ушах звучал его голос: «Теперь вам все ясно, миледи, так ведь?»

Она повернулась к нему спиной. Но это его не остановило. Рука его легко, но властно стала гладить ее обнаженное бедро. Сила и нежность ощущались в его прикосновении. Странно, но после всего, что было, от этой ласки у нее на глазах навернулись слезы.

— Отмены брака не будет, — повторил он спокойно, но твердо.

Надо что-нибудь отвечать, иначе его рука не остановится, и тело ее опять ответит.

Стиснув зубы, она сказала:

— Да, милорд викинг, теперь мне ясно, что отмены не будет.

Она надеялась, что такой ответ его удовлетворит. Но пальцы по-прежнему гладили ее бедро, и даже лежа к нему спиной, она остро чувствовала его мускулистую грудь и мягкое касание золотистых волос внизу его живота. Его она тоже ясно ощущала. Такой притягательный даже в покое, он жил, казалось, своей собственной жизнью. В любой момент он мог проснуться, вырасти и оказаться таким властным, жадным и требовательным.

Она поняла, что от одного его прикосновения в ней разгорается пламя. Она совсем не ждала этого, совсем. Она не была готова к этому томлению, этой боли. К этой неодолимой жажде.

И теперь, когда Конар получил все с такой легкостью, она ненавидит его еще больше.

Он молчал, но она знала, что он не спит. Он лежал рядом, она слышала его дыхание, чувствовала скользящее касание его тела. Она снова закрыла глаза. Но спать было невозможно, пока он тут.