Хизер Гротхаус - Страсть и судьба
Уже через несколько минут Сесили в одной руке держала дорожный мешок с собранными вещами, другой открывала дверь комнаты.
Когда она поняла, что делает, ее рука медленно опустилась, так и не открыв задвижку на двери. Сесили сделала шаг назад, словно опасаясь, что дверь откроется сама собой и она против воли помчится прочь из Хэллоушира.
Значит, он прекрасно обходится без нее.
Ну конечно, это же Оливер Белкот. Вне всяких сомнений, он нашел, чем заняться в ее отсутствие. Наверное, он даже забыл, как она выглядит.
И Сесили осталась в аббатстве, в котором вполне могла бы провести остаток жизни. Ей была по душе размеренность и предсказуемость монастырской жизни. Она вполне могла представить себя среди монахинь Хэллоуширского аббатства, если бы не побывала в руках Оливера Белкота.
В жизни аббатства был еще один недостаток — скудное, редко меняющееся меню, это заставило Сесили с тоской вспомнить яблочные пирожные со взбитыми сливками, которые так замечательно готовил повар в Фолстоу. Они даже стали сниться ей, и однажды утром она проснулась с голодным урчанием в желудке. Она успела возненавидеть любую рыбу, которая в том или ином виде присутствовала почти в каждой монастырской трапезе. Одного ее запаха было теперь достаточно, чтобы Сесили начало тошнить.
Время, проведенное в аббатстве, позволило ей лучше узнать Джона Грея. Младший сын богатого и влиятельного северного лорда, он обладал несомненным талантом художника и отличного танцора. Кроме того, у него был очень выразительный певческий голос. Неподалеку от Оксфорда его ждали земельный надел и дом, во владение которыми он вступит, когда получит сан священнослужителя.
Впрочем, теперь он уже не собирался становиться священником.
Настал день, когда Сесили и Джон Грей должны были покинуть аббатство.
Сидя в седле, Сесили смотрела, как викарий Джон Грей шел к ней через весь двор, освещенный необычно ярким для раннего утра солнцем. Холодный ветер сильно развевал полы его плаща, и те буквально хлопали у него за спиной, словно пара ангельских крыльев. Надутый ветром капюшон за плечами был похож на темный ореол вокруг его головы. На мгновение ей вспомнился другой человек, плащ которого тоже развевался за спиной словно крылья, когда он стремительно падал с лошади.
Падал. Может, Оливер Белкот — падший ангел?
Сесили покачала головой, отгоняя причудливые и опасные мысли и сравнения. Потом снова взглянула на приближавшегося Джона Грея. Светлые прямые волосы блестели в лучах солнца, на лице сияла особенная мягкая улыбка, которая появлялась только в присутствии Сесили и предназначалась ей одной.
Когда Джон подошел к своей лошади, Сесили передала ему поводья. Викарий легко вспрыгнул в седло и спросил:
— Ну как, ты готова отправиться в путь?
— Готова как никогда, — постаралась улыбнуться Сесили.
Лошади тронулись шагом, пересекли двор, преодолели подъемный мост и выехали за пределы аббатства. Сесили и Джон направились по долине на юго-восток в сторону Фолстоу, оставляя за спиной Хэллоушир. Дорога предстояла долгая, и всего спустя час после монастырского рыбного завтрака в желудке Сесили началось голодное урчание. Она, прищурясь, смотрела на холмы у горизонта, и ей почему-то казалось, что из сухой прошлогодней травы вот-вот выпрыгнет рыба. Фу, какая нелепость! Однако к горлу время от времени подкатывала тошнота.
— Сколько времени мы пробудем в Фолстоу? — спросила она, пытаясь отвлечься.
— А сколько бы ты хотела?
Сесили подняла лицо к яркому солнцу и глубоко вдохнула свежий холодный воздух, надеясь погасить неожиданный горячий румянец на лице, потом медленно выдохнула.
— Думаю, недолго, — сказала она, чувствуя как, несмотря на холодную погоду, ее прошибает пот.
— Должен признаться, твои слова радуют мое сердце.
Она улыбнулась, понимая, что он имел в виду Оливера Белкота. При мысли о нем ее охватила паника, от которой судорожно сжался голодный желудок. Хорошо бы этот темноволосый дьявол покинул Фолстоу к их возвращению.
Лошади двинулись вниз по склону холма, и Сесили пришлось несколько раз сглотнуть, прежде чем она смогла продолжить:
— Я же знаю, что тебе не терпится явиться к епископу, чтобы он по всей форме снял с тебя обязательства перед церковью.
— Да, мой отец будет немало удивлен, когда мы к нему приедем, — кивнул Джон. — Но он будет доволен.
— Да? — искоса глянула на него Сесили.
— Думаю, да, — улыбнулся Джон. — Ты его боишься?
— Немного, — призналась она. Мой отец умер, когда я была совсем маленькой. Так что единственным авторитетным мужчиной для меня был… Грейвс!
— Если не считать короля, разумеется, — серьезно добавил Джон, и оба рассмеялись этой шутке. — А как насчет Сибиллы? Стоит ли мне опасаться за свою жизнь, когда мы окажемся в Фолстоу?
Сесили слабо улыбнулась — желудок все сильнее беспокоил ее, подпрыгивая в такт лошадиному шагу.
— Если даже твое происхождение и незапятнанная репутация не окажут на нее должного влияния, твое красноречие и внешняя привлекательность наверняка смягчат ее сердце.
Джон засмеялся и слегка покраснел от смущения.
— Значит, ты считаешь меня привлекательным?
Сесили открыла рот, чтобы ответить какой-нибудь шуткой, но вместо этого резко наклонилась влево, и ее стошнило.
Глава 16
Прошло почти четыре недели с той ночи, когда Оливер повстречал Сесили Фокс в руинах старой крепости. За это время он заметно изменился, и не только в смысле возвращения физического здоровья. Сломанная рука почти срослась и не болела, то же самое можно было сказать и о поврежденных ребрах.
Однако телесное выздоровление, казалось, сопровождалось некоторым ухудшением психического состояния. Он плохо спал, обильные вкусные трапезы не вызывали у него привычного аппетита. Девять раз, входя в свою комнату, Оливер обнаруживал в ней обнаженную красотку — а то и двух — в весьма недвусмысленной позе. В трех случаях это была Джоан Барлег. И каждый раз он молча разворачивался и уходил.
Почти месяц у него не было женщины. Это был самый долгий период воздержания за всю его взрослую жизнь. И это могло нанести вред его репутации неисправимого повесы. Впрочем, теперь это его нисколько не волновало.
Сесили Фокс предпочла ему поездку в монастырь с каким-то старым викарием. Впервые в жизни он встретил женщину, к которой испытывал сильнейшую физическую страсть и которая не хотела иметь с ним ничего общего. Более того, после ночи, проведенной в его объятиях, пусть даже пьяных, она перешла к полному воздержанию!
